Исповедь Розабеллы (СИ) - Дорофея Анисимова

Не передать словами. Мои недавние метания воздались мне во стократ. И если бы мне предоставили выбор, я вновь бы прошла весь путь. От начала до конца.

Ведь конец оказался таким счастливым.

Вновь улыбнувшись своему отражению, я открыла верхнюю тумбочку кухонной стенки бежевого оттенка и взяла оттуда несколько неупакованных таблеток.

Благодаря Алексу, который объявился так же после смерти Натальи, я узнала правду о своей настоящей болезни. Не рак легких поразил меня, а болезнь со странным названием «Саркоидоз Бека»[1]. Да, это нелегкая болезнь, но излечимая.

Этим лечением мы с Максимом и занялись. Точнее занялся Максим, таская меня по всем возможным клиникам и больницам.

Как я и предполагала, Валентину связывали с Алексом далеко не отношения пациента и врача, а более глубокие, о которых расспрашивать я не стала, видя, что причиняю ей этими расспросами боль.

Вскоре, после разбирательства суда над Натальей, Валентина уехала из города в неизвестном направлении. Вслед за ней отправился и Алекс, которого Наталья запугивала именно этой девушкой.

После этого, обоих я уже не видела, но желала им обоим только всего самого лучшего. Пусть Валентина обретет такое же счастье, как и я с Максимом, как и Андрей, с Рэйной, как и мама с Николаем.

Когда таблетки были на полпути ко рту, я, вспомнив о беременности, выкинула таблетки в мусорное ведро, стоящее поблизости и кинулась в комнату к любимому.

Надо спросить у моего лечащего врача, что делать с применением таблеток и лекарств. Ведь они могут и навредить ребенку.

Максим снова спал. Вот лентяй, вот…

Эх, что поделать с этими мужиками. Им бы главное покушать, поспать и… ну вы поняли, о чем я.

На этот раз он лежал на животе, положив голову на скрещенные руки и раскинув ноги на ширину плеч.

Погладив загорелую мускулистую спину несколько раз, я наклонилась, и начала влажными поцелуями покрывать тело любимого. Дойдя до правого уха, я прикусила мочку и, услышав тихий стон, улыбнулась.

Повторив движение еще раз, я сказала на ушко три слова, которых не переставала говорить каждый Божий день со дня его ранения. Говорила, потому что чуть не потеряла возможность их донести до него.

-Я люблю тебя, Максим. И буду любить всегда.

До того, как Максим перевернулся и вовлек меня в страстный поцелуй, я услышала тихое:

-Я тоже люблю тебя больше жизни, дорогая.

Дорожите счастьем, дорожите!

Замечайте, радуйтесь, берите

Радуги, рассветы, звезды глаз —

Это все для вас, для вас, для вас.

Услыхали трепетное слово —

Радуйтесь. Не требуйте второго.

Не гоните время. Ни к чему.

Радуйтесь вот этому, ему!

Сколько песне суждено продлиться?

Все ли в мире может повториться?

Лист в ручье, снегирь, над кручей вяз…

Разве будет это тыщу раз!

Асадов Эдуард.

5 лет спустя после основных событий (смерти Натальи).

Солнечная погода соответствовала моему настроению, из-за чего я ощущала вину. Не так уж и хорошо радоваться жизни на кладбище. Рядом с умершими. Особенно, когда в могиле, наведать которую мы пришли, лежит женщина, подарившая мне это счастье. Пусть и нехотя.

Откинув длинную челку с лица, присела на корточки и уставилась повлажневшими глазами на фото, украшающее холодный камень. От чувства, будто за мной наблюдают, мне стало неприятно, и я непроизвольно поежилась.

Ты видишь меня, Наталья? Что ты чувствуешь сейчас, зная, что я безмерно счастлива? Почему именно сегодня я ощущаю твое присутствие?

Тебе интересно, как мы живем с Максом?

-Мам… мамочка…

Услышав родной детский голосок, я вздрогнула и обернулась. Как раз, чтобы протянуть руки и подхватить маленькое чудо, несшееся со скоростью, уже недоступной мне. Женщине, на восьмом месяце беременности.

-Ах ты, проказник. Все-таки сумел вырваться из хватки отца?

Прижав к себе сына, я поцеловала его в макушку и нежно улыбнулась румянцу, вспыхнувшему на его пухлых щеках. Он так любит мои ласки. Прям как его отец.

-Папа не пошел за мной.

-Конечно, не пошел, кто же еще будет присматривать за твоей сестричкой, если ты ее нагло бросил?

Денис и Дарья.

Кто ожидал, что за все испытанные страданья, мы с Максимом получим такой дар, в виде близняшек?

Да ради них я еще много раз прошла бы через это.

-Она уже большая, мама.

-Ей же всего четыре, маленький мой.

-А мне? Мне сколько, мамочка?

-Тебе? — я сделала задумчивое лицо и хитро прищурившись, подняла руку, показывая пять растопыренных пальца польщенному малышу, — как сколько? Тебе же целых пять, не забыл?

-Неа, не забыл. А вот Даша говорит, что мне столько же, сколько и ей. Она глупая, да, мамочка?

-Ну почему же? Не говори так, родненький, о своей сестре. Просто она хочет стать чуточку взрослей.

Когда этот проказник просто кивнул, ничего не отвечая, я потрепала его черные, торчащие во все стороны, волосы и вновь весело улыбнулась. Денис всегда отрицал тот факт, что они с сестрой одного возраста, надувая губки и заявляя, что он старше.

Вот мы и порешили с Максимом, что можем добавить ему этот лишний год, раз ему так хочется.

-Мам, а кто это?

Я подняла голову и столкнулась с не по-детски серьезным взглядом зеленых глаз. Сын так походил на меня, в то время как дочь была копией своего отца.

Меленькой ручкой Денис указывал на… фото Натальи.

Черт, я на миг забыла о том, где нахожусь и почему сюда пришла. Отстранив немного сына, я тяжело вздохнула и тихим голосом, пояснила.

-Это твоя тетя, милый мой. Она помогла мне встретиться с твоим папой и только благодаря ей я обрела счастье.

Говоря это, я не врала. Я и вправду считала Наталью той, которая помогла мне добиться всего того, чем я владею сейчас. Максимом, огромным двухэтажным особняком, прибыльным делом, а так же двумя общими с мужем чудами.

Если бы много лет назад, она не захотела обладать красивым упрямым подростком, нам с Максимом никогда не суждено было бы встретиться. Кто знает, какой жизнью бы он жил, кем бы стал, где бы жил?

Конечно, судьба коварная штука, но в нашей любви, эту роль сыграла Наталья.

Каждый год, в один и тот же день, я приходила сюда. Навещала могилу женщины, принесшей так много бед и одновременно подарившей так много радости.