Капитали$т: Часть 1. 1987 - Деметрио Росси

Мне действительно повезло. Дежурный врач осмотрел мою рану — она оказалась не большой и не глубокой, затем мне вкололи что-то обезболивающее, наложили несколько швов.

А потом появились маменька и папенька. И были они вне себя.

— Да в порядке все, — успокаивал их дежурный врач. — Необходимости в госпитализации нет. На перевязку походит, все подживет и снимем швы. Ему поспать нужно, в себя прийти. Показан покой и отсутствие волнений!

— Ножевое ранение! — маменька была бледна и напугана. — Они же могли... могли...

Врач принес кружку воды, накапал туда чего-то остро пахнущего и вручил маменьке.

— Из милиции с вами завтра свяжутся, надо полагать, — сказал доктор. — Ножевое ранение, они обязаны снять показания.

— Я сам с ними свяжусь, — ледяным тоном сказал папенька.

По дороге домой — мы ехали на такси — родители молчали. Дома меня, как полагается, накормили, напоили чаем и уложили спать, не задавая лишних вопросов.

— Болит? — сочувственно спросила маменька, указав на руку.

— Нормально, — махнул здоровой рукой я.

— Нет, Володя, ну как же так... маменька с недоумением смотрела на отца. — Ребята просто шли по парку вечером, и тут такое... Один там вообще в тяжелом состоянии, мне врач сказал... как же так, они просто шли вечером?..

Так, подумал я, значит Федя Комар в тяжелом состоянии. Оно и понятно — ножевое в живот, не шутки. Что же, надеюсь, что этот неунывающий парень выкарабкается. И еще подумалось мне, что видеосалонные дела могут всплыть при тщательном разбирательстве. Впрочем, с этим я поделать ничего не мог, оставалось махнуть рукой и положиться на судьбу.

— Вообще по улицам ходить нельзя, — продолжала маменька, — хуже, чем после войны!

— Разберемся, — прервал ее испуганную скороговорку папенька. Он явно был под впечатлением от произошедшего.

А я завалился спать и спал крепко, до утра, хоть рука и норовила разболеться как следует.

Наутро папенька действительно начал разбираться.

— Получается так, что просто шли через парк и никого не трогали? — спрашивает он меня.

— Просто шли и никого не трогали, — подтверждаю я. — Мы и еще несколько мужиков взрослых. А этих там было человек двадцать, как бы мы их тронули с Валеркой вдвоем?

— И они на вас напали? — Папенька испытывающе смотрит на меня.

— Напали, — подтверждаю я, — они пьяные были, наверное. Прямо там пили, милиция должна была пустые бутылки найти.

— А эти взрослые, значит, полезли вас защищать?

— Выходит так, — говорю я. — Если бы не они, то я и не знаю, что было бы. Забили бы просто. А одному там крепко досталось... Ножом в живот.

— Ясно, — говорит папенька. — Хорошо, Алексей. Тогда будем звонить.

Он берет трубку и медленно набирает номер.

— Николай? Да, здравствуй. Уже слышал? Доложили? И что думаешь? — Некоторое время папенька молчит, а лицо его краснеет, что явный признак приближающейся вспышки. — А я тебе скажу, Николай, что у тебя бардак! Бардак! В темное время суток по городу не пройти. Шпана с ножами, что это за Чикаго такое?! Кто там у тебя за общественную безопасность отвечает? Давай-ка его сегодня к нам, к двенадцати ноль-ноль! С отчетом о проделанной работе — профилактика преступности в молодежной среде! Бардак! — переходит на повышенный тон папенька. — Чтобы приняли меры и отчитались, три дня срока! Чтобы все виновные были наказаны! Что? Дружинники твои пришли, только когда все закончилось! Вообще мышей ловить перестали! Все! Разбирайтесь!

Папенька шумно выдохнул.

— Вот так... — сказал он, глядя в стол. — А ты, Алексей, ступай на перевязку. Давай, поправляйся. С милиционерами тебе объясняться не придется.

И я пошел на перевязку, предварительно позвонив Витьку и Валерке. Обоих дома не оказалось.

После больницу я поспешил в видеосалон.

Оба моих товарища были уже там — потрепанные и побитые, но не сломленные.

— Давай рассказывай! — таким приветствием встретил меня Витя.

— А чего особо рассказывать? — пожал плечами я. — Батя сегодня давал разгон милицейскому начальству. Что с преступностью хреново борются. А я чего? Шел через парк с товарищем, — я кивнул на Валерика, — налетела шпана, побила, порезала. Мы защищались, но их было больше! — пафосно закончил я.

— Я то же самое говорил, — кивнул Валерик. — Но вообще, ребята, я вам так скажу... лично мне такой ценой бабки не нужны. Что с этим Федей? Я как вспомню, сколько из него кровищи натекло... так трясет до сих пор.

— Вроде живой, — сказал я. — Известно, что в тяжелом состоянии, а больше ничего не известно. Надо бы как-то узнать...

— Если начнут разбираться, то залетим все, — мрачно сказал Витя. — Могут всплыть видеосалонные дела. Может закрыться на несколько дней, как считаете?

Ну, если Витя готов пожертвовать потенциальной прибылью, подумал я, то дело действительно серьезное.

— Витя, — сказал я, — логика вещей подсказывает, что менты будут работать так, чтобы меня не касаться. А значит, и видеосалона тоже. А если закроемся — наоборот, внимание привлечем. Работаем — значит ничего за собой не чувствуем. Логично?

— Логично, — говорит Витёк. Он выглядит притихшим и растерянным, а я ловлю себя на мысли, что мне это нравится.

— Тогда будем работать, — продолжает Витек. — Тогда нужно за кассетой ехать, я ж не знал — ехать или нет. Иваныч говорит, что новый фильм пришел, «Хищник» со Шварцем...

— «Хищник» это хорошо, — говорю я одобрительно. — А перед ним какую-нибудь комедию зарядить — «Полицейскую академию». Только не карате и не бокс...

— Набоксировался? — интересуется Валерик.

Мы ржем — долго и громко, перекрывая играющую музыку — пока мы занимаемся стратегическим планированием Петрович и Андрюха во всю переписывают кассеты. В наши дела не лезут вообще, отмечаю я про себя. Ни единого лишнего вопроса, хорошие, все же, ребята... а может быть просто — «меньше знаешь, крепче спишь...».

Одним словом, мы приходим в себя.

Через пару дней к нам в видеосалон заглянул перед сеансом сам Саша Щербатый.

— Привет, пацаны! — весело поздоровался он. — Ну что, залечили боевые раны?

Пацаны — Витя и Валерик, — сдержанно поздоровались. Они лично не были знакомы с Сашей и не могли понять, как с ним себя вести.

— Пойдем,