Утро после «Happy End» - Татьяна Веденская

Глава 4.

Ход конем (или, скорее, гусём)

А раз так, то надо было начинать по-новому относиться ко всему. Как взрослый, ответственный, держащий в своих руках нити не только своей, но и крошечной, красивой, прекрасной и, вопреки моим сомнениям, кареглазой жизни маленького Константина, я решила отныне поступать соответственно. Взвешенно, обдуманно. Например, не допускать, чтобы в нашем доме в самый неподходящий момент кончалось спиртное. Где это видано, чтобы две умные взрослые женщины не смогли найти в доме ни капли алкоголя, когда он так нужен, чтобы снять стресс и принять эти самые взвешенные, ответственные решения? В тот день, когда я так искренне скорбела о прошедшем и ушедшем периоде моей жизни, периоде, в котором был и прекрасный принц, и прекрасная свадьба и Хеппи-Энд, я дошла почти что до самых Верхних Полей, что довольно далеко от Марьино. Там я увидела большой магазин, успокоилась и купила три разные бутылки спиртного, чтобы нам с Динкой беспрепятственно можно было грустить и философствовать. Во-первых, я возобновила запасы нашего любимого Мартини, поменяв только приторно-романтичное «Бьянко» на суровое и реалистичное «Экстра-драй». Сейчас был не тот момент, чтобы пить сладкие напитки. Затем я после недолгих раздумий бросила в тележку бутылку армянского коньяку, чтобы иметь возможность решать самые трудные вопросы. И, наконец, бутылку красного вина из винограда сорта Чили. Я бы предпочла купить грузинского, но его почему-то запретили продавать в наших магазинах. Какие-то политические игры Путина и этого грузинского президента с непроизносимой фамилией привели к тому, что все грузинские винно-водочные изделия были признаны в России отравой почище стрихнина. И если в отношении Боржоми, в девяти случаях из десяти представляющего собой смесь соды с водой из-под крана, я согласна, то какую политическую опасность несли в себе Алазанская Долина и Саперави, я не понимаю. Пришлось ограничиться Чили. Тоже неплохое вино, по крайней мере, лучше белорусского винного уксуса, выдаваемого по нелепой случайности за белое вино.

– Неплохой набор! – усмехнулась продавщица на кассе. Людей в магазине было немного, она явно скучала и была не прочь поболтать. – Закусывать не будете?

– В таких условиях не закусываем, – сделав серьезные глаза, ответила я. Хотя на самом деле я просто сомневалась, что на любую закуску (если не брать в расчет плавленые сырки, которые мы обе ненавидели) у меня не хватит денег на многострадальной карточке с пособием от НН.

– Может, хоть чипсы? – весело взмолилась кассирша.

– Нет. Политическая нестабильность обязывает быть начеку.

– Ой, и не говорите, – согласно вздохнула продавщица. – А у вас карточка не проходит.

– Нет? – огорчилась я. Неужели там так мало денег? – А попробуйте без вина.

– Не-а, все равно мало. Коньяк выложить?

– Нет, только не коньяк, – посуровела я. – Если я не возьму коньяк, мне не дожить до утра.

– Проходит! – радостно улыбнулась девушка. – Один коньяк проходит!

– Может, взять еще один? – задумалась я. – Или сразу водки?

– Ну что, будете добавлять еще коньяка? – несколько растерявшись от моей не подходящей для порядочной женщины дилеммы, уточнила продавщица. – Я могу попробовать сразу два пробить.

– Не надо, – сдала назад я. – Придется обойтись одной. Вот такие наступили тяжелые времена.

– А что случилось-то? – ожидая, пока распечатается чек, поинтересовалась продавщица. Я задумалась. А что, действительно, случилось?

– С мужем рассталась, вот, пожалуй, и все. Правда, еще непонятно, на что жить, – добавила я.

– А, ну это у всех, – разочаровано протянула девушка. Я поняла, что она жаждала какой-нибудь пряности типа «подруга родила негритенка» или «свекровь изнасиловали инопланетяне и теперь она может читать мысли».

– А еще у меня подруга негритенка родила. И потеряла шестьдесят тысяч долларов. Из них двадцать – чужих, – добавила я, чтобы сделать ей приятно. Кассирша недоверчиво ухмыльнулась и подставила мне чек для подписи. Я расписалась и отошла. Вдогонку мне полетел вопрос.

– Чё, правда негритенка родила?

– Ну, конечно, правда, – кивнула, развернувшись на ходу вполоборота я. Надо же, а история про шестьдесят тысяч оставила ее равнодушной. Удивительные мы создания – люди. Я так и сказала Динке, когда вернулась домой с вполне довольной рожей, на которой почти не читались следы слез. Динка хохотнула, увидев, на что я истратила последние жалкие остатки своих накоплений и потерла ручки.

– Если б я знала, зачем ты идешь, я бы погнала тебя из дому гораздо раньше, – заверила меня она.

– Вот только надо сейчас покормить Константина, чтобы он хоть коньку-то не пробовал.

– Коньяк в умеренных дозах улучшает кровообращение и сон. Что и требуется доказать! – усмехнулась Динка, пока я кормила сына. Глядя на нас со стороны, можно было решить, что у нас все просто прекрасно. Но сказать, что я так сразу все забыла и побежала дальше по жизни, легко подпрыгивая на ходу и срывая фиалки – такого сказать было нельзя. Потому что, как бы мы не придуривались, а в тот вечер весь коньяк без остатка был нами выхлебан. Впрочем, как и шкалик водки, купленный Динкой в ларьке около дома уже так поздно ночью, что я даже не скажу в каком часу это произошло. Что-что, а пить мы к нашему почти возрасту Христа уже научились. Что с радости, что с горя. С горя даже еще смачнее. Со слезами на плече друг у друга, с обещаниями не бросить нас в трудную минуту.

– Прорвемся! – убеждали друг друга мы, уговаривая Костика выпить молочной смеси из бутылочки. Он недовольно ворчал и пытался увернуться. Но не тут-то было.

– Сегодня грудь закрыта на переучет. Извиняй, братец, придется пить из соски, – пьяно улыбаясь, заверяла его Динка. Я, с трудом держа равновесие, пихала ему в рот искусственный суррогат. Как бы пьяна я не была, я понимала, что поить ТАКИМ грудным молочком моего сына нельзя. Вы спросите, почему я, дрянь такая, напилась и не подумала о малютке? С негодованием отметаю подобные вопросы и отвечаю. Ради него и напилась. Потому что в тот вечер, если бы я осталась трезвой и на трезвую голову подумала обо всем, что со мной произошло, у меня бы вообще кончилось молоко. А так…мы с подругой прекрасно сидели на ровном полу (с которого удачно некуда падать), торжественно пили «с локтя», бравировали, рассказывая, какими чудесными красками (в основном под цвет доллара) засияет наша жизнь, когда мы выберемся из этой передряги. Мы согласились, что такие мелочи, как какие-то цены на метр или мужики, никак не могут поколебать наших планов. Мы абсолютно твердо заверили друг друга, что в ближайшем будущем нас ждут прекрасные квартиры (которые теперь обойдутся нам гораздо дешевле). И не надо спрашивать, где мы возьмем денег. Найдем. И, конечно, нас обеих ждет красивая большая любовь с самыми что ни на есть ПП, которые всенепременно бросят к нашим ногам весь мир. Или хотя бы по паре яхт и островов в средиземном море. Мы рассказали друг другу все возможные глупые терапевтические сказки и нам, соответственно, действительно сильно полегчало. Под воздействием чарующе мягкого армянского коньяка (только не надо закатывать глаза, девушки, ибо я все равно не поверю, что к нашему возрасту вы не считаете коньяк вполне мягким и вкусным напитком), мы всерьез поверили, что все эти призрачные золотые горы – реальность.