Мечи Ямато - Александр Логачев

Смена караула — точка отсчета. Работать они начнут спустя время горения одной лучины. Что вы хотите — средневековье! Нету наручных часов и прочих технических чудес. Приходится полагаться исключительно на часы биологические, то бишь на внутреннее ощущение времени. А поскольку время все ощущают по-разному, то пришлось вводить общепредставимую единицу времени. Сколько горит лучина стандартной длины представляли все яма-буси. Представлять приходилось в прямом смысле слова: вообразить себе лучину, увидеть будто воочию, как ее зажигают, и дальше держать ее перед внутренним взором, пока она не погаснет. Конечно, чтобы выработать в себе подобную способность, пришлось потренироваться. Зато теперь можно условиться «начинаем, когда прогорят две лучины», и все начнут синхронно...

Умение ждать — одно из главных умений яма-буси. Уметь замедлять пульс, уметь усилием мысли гнать кровь по затекающим мышцам, когда нет возможности сменить позу, уметь поочередно расслаблять мышцы, уметь снимать нервное напряжение. В общем, ничего сложного. Для «котокуна», то есть, по терминологии яма-буси, для достигшего совершенства мастера вообще не существует неудобных поз и преград в виде времени, голода или холода. Не говоря уж про «сокьо», то есть верховного наставника, который в совершенстве постиг все премудрости, для которого не осталось соперников в мире людей. Артем ни к «сокьо», ни к «котокунам» себя не причислял, он на сегодняшний день, по честному рассуждению, — всего лишь «тацудзин», то есть продвигающийся к совершенству знаток. Что, в общем, тоже неплохо...

Ага, вот послышались голоса и шаги. Потом мимо Артема быстро прошел часовой... Сто к одному — пожаловала смена караула.

Смена длилась недолго. А чего ей затягиваться! Те, кто отстоял, хотят поскорее растянуться на циновках и совершенно не намерены терять ни минуты законного сна. Да и никакого особого ритуала (вроде того, что три раза стукнуть алебардой об пол, взять на караул, произнести «за время несения»...) не существовало. Так что самураи управились со сменой молниеносно. И вот уже Артем услышал бодрые шаги свежего, не утомленного двухчасовым выхаживанием часового, а вскоре вдалеке громыхнула запираемая дверь — это, к бабке не ходи, вошли внутрь помещения отбарабанившие смену караульщики.

Все, пошел отсчет. Артем представил себе лучину, мысленно зажег ее. Он начнет не раньше, чем лучина в его сознании прогорит дотла. К этому времени приготовятся вступать в дело остальные. Займут удобные позиции, приготовят оружие.

Оружие каждый будет использовать то, которым лучше всего владеет, чтобы свести к минимуму риск неудачи. А неудачей в их случае будет не только промах или неточный удар, но и любое нарушение тишины.

Артем лучше всего владел кинжалом. И в ближнем бою — азам ножевого боя его научил в гастрольных разъездах главный цирковой джигит Арчил Гвазава. И на расстоянии — метанию кинжалов он в принципе научился самостоятельно все в том же цирке, наблюдая, как репетирует номер профессиональная метательница Матильда Гримальди. Он тогда подкатывал к Матильде и собирался поразить ее, достигнув совершенства в ее ремесле. Ну, до совершенства Артем, конечно, не добрался, однако руку набил неплохо. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что в покорении сердца Матильды это ему не больно-то помогло...

Так, караульный протопал мимо, направляясь к правой оконечности стены. Ему осталось сделать шагов пятнадцать, там он развернется, пойдет обратно.

Фудзита сейчас несомненно уже приготовил кусари-гама[64]. Владел он этим непростым оружием, как собственной рукой. Мог легко спешить им всадника, выдирал из рук мечи, как палки из рук детей. Он мог вращать кусари-гама перед собой так, чтобы серп выписывал вокруг противника причудливые, но управляемые зигзаги. И поди попробуй перерубить веревку той же катаной, замучаешься перерубать! А в подходящий момент серп неожиданно менял направление и заточенным до бритвенной остроты лезвием перерубал врагу сухожилия рук или ног.

Омицу несомненно уже собрала ханкю[65], передвинула колчан со спины на левый бок. В колчане — стрелы с черным оперением (да и вообще ничего светлого в их одежде и экипировке нет, сплошь черный цвет, а лица замотаны черными тряпицами и вымазаны сажей и жиром). Сейчас Омицу выдернет стрелу, положит стрелу на тетиву, а наконечники стрел у нее смазаны ядом...

Касаи не надо было особо готовиться. Сякэны и сюрикэны[66] у него всегда под рукой, на поясе. Он выхватывает их мгновенно, замах молниеносен, а промахи — если дистанция не превосходит восьми шагов — практически исключены. Предпочтение Касаи обычно отдает стрелкам.

Так. Караульный опять прошел мимо. Пора.

Артем ухватился за край, рывком забросил себя на стену, оказавшись между зубцов. Выдернул кинжал-танто из ножен. Осторожно, мягко опустил ноги вниз. Приставным бесшумным шагом догнал караульного. Тот прогуливался как ни в чем не бывало, положив ладони на рукояти заткнутых за пояс мечей. Алебарду он, по обыкновению здешних караульных, с собой по стене не таскал — приставил к ограде там, где южная и западная стена образуют угол.

Чуть повернув голову, Артем бросил взгляд на западную стену. Увидел прохаживающегося по ней караульщика. Интересно, если его взгляд случайно мазнет по соседней стене, увидит он возле своего товарища по оружию темную фигуру или не увидит? Кто его знает. Вообще-то факелы сейчас вставлены в кольца, находящиеся с наружной стороны стены, и дорожка часовых пребывает в относительной темноте. Но если караульщик и увидит, тревогу поднять уже не успеет...

Артем сделал шаг, нависнув над низкорослым противником. Последним штрихом эпизода должен был стать взмах руки, продолженной кинжалом-танто.

Сделав шаг, Артем молниеносным движением вогнал танто в ножны...

Ну не смог он. Не смог. Настоящий яма-буси чиркнул бы по горлу ничтоже сумняшеся и покатился бы дальше своим маршрутом. Артем же не сумел себя заставить.

Понимая всю глубину своей неправоты, Артем обрушил кулак на макушку часового. Сила в руках, превосходство в росте и эффект внезапности позволили вырубить караульщика с одного удара.

«Хотя все же я понемногу средневековлюсь, — отстранение подумал Артем, осторожно укладывая обмякшее тело на каменный пол. — Я тормознул лишь в последний миг. В прежней жизни я бы сразу отверг для себя перерезание горла незнакомому человеку».

Собственным поясом самурая Артем связал самураю ноги и руки, вдобавок соединив их вместе. То есть, выражаясь милицейским языком, смастрячил самураю «ласточку». От яма-буси Артем научился вязать узлы быстро и качественно, освоил, наверное, с десяток всяких разновидностей узлов, один другого мудренее. Так что даже если караульный придет в себя — а придет в себя он определенно нескоро, — распутываться будет долгонько. И не факт, что вообще распутается. Отхватив кусок самурайской накидки-хаори, Артем смастерил кляп и запихал его в рот оглушенному караульному. Словом, грех на душу не взял...

Затем Артем скинул заплечный мешок, высыпал его содержимое на каменный пол. Убрал в мешок асико, туда же отправил, стянув с пальцев, нэкодэ, достал же кьокэцу-сьогэ, то бишь кинжал с двумя лезвиями, одно из которых прямое, а другое клювом загнутое вниз, часто делает кинжал похожим на верх багра. Кьокэцу-сьогэ очень удобен, когда тебе противостоит вооруженный мечом человек. Кинжал с двумя лезвиями подставляется под лезвие катаны, одновременно кисть, сжимающая кьокэцу-сьогэ, совершает круговое вращение и меч прямо вырывает из руки противника и отшвыривает в сторону.

Артем посмотрел на западную стену. Там все нормально. Фигура часового уже не маячит на стене, а кулем лежит на полу, и над ней склонился едва различимый темный силуэт. Касаи, кто же еще... Значит, справился. Поскольку не слышны тревожные крики — справляются и остальные. Караульный на южной стене сейчас падает со стрелой в горле, а на восточной стене разматывается в полете веревка кусари-гама, затем перед лицом часового на миг сверкнет в факельном свете металл полумесяца, часовой не успеет ничего сообразить, как серп рванется назад и свет в глазах самурая померкнет...

Артем сбегал по узкой и крутой каменной лестнице без перил, идущей впритык к внутренней стороне стены. Точно такая же лестница ведет во двор замка от другого угла, где смыкаются северная и восточная стены. Сейчас по ней должны спускаться Фудзита и Омицу. Касаи спустится следом за Артемом, только сперва сбросит вниз веревку, покрытую узлами через каждые полметра, — по ней заберутся наверх остальные.

Во дворе никакого движения, все спят. По двору не бродят лунатики и страдающие бессонницей. Впрочем, бессонница — редкая болезнь в здешних краях. Когда весь день проводишь на свежем воздухе и занят физическим трудом, когда плохая вода, пропитанная химией пища, вредные выхлопы и нескончаемые шумы не разбалтывают нервную систему — отчего ж тогда не спать сладко и крепко. Вот разве караульщики, что недавно сменились, еще не успели как следует отрубиться. Ну так надо сделать все, чтобы их не разбудить.