Темная сторона Сети (сборник) - Олег Кожин

Негр впустил белую птицу и повалился на ламинат, как марионетка, у которой обрезали нитки.

Я захлопнул кабинет и, навалившись всем телом, попытался подвинуть книжный шкаф. Шкаф был очень тяжелый и сдвинулся всего на полсантиметра.

«Кхаа!»

— Ну-ка, помоги! — повернулся я к брюнетке, но она упала на спину и забилась в конвульсиях.

«Этого еще не хватало», — подумал я, опустился около нее на колени и тряхнул за голые плечи:

— Эй!

Брюнетка открыла глаза и посмотрела на меня каким-то чужим взглядом. Взглядом злобного дикаря.

— Никакая дверь не спасет тебя, Кехинде! — сказала она.

В этот момент в дверь что-то ударило и прошло насквозь. Что-то красное.

Я бросил брюнетку и побежал на балкон.

Я уже открыл пожарный люк, когда дверь с треском разлетелась, и в кабинет зашла невысокая чернокожая старуха с белыми волосами. Она повела по воздуху носом, словно принюхиваясь. Это ведьма! Ведьма-оборотень! По пожарной лестнице я слетел на восьмой этаж, а вдогонку мне раздался крик:

— Кхаа!

Я спускался этаж за этажом, а белая птица кружилась вокруг. Она не видела меня, но чуяла. Она пыталась проникнуть внутрь, но почему-то не разбивала стекла. Может, ей не нравился их запах?.. Трудно сказать.

Я мысленно благодарил соседей, что они так дружно застеклили лоджии. Несколько раз — на седьмом и четвертом — птица садилась на подоконники и прицеливалась, но стекла, наверное, были ей не по зубам. Вернее, не по клюву.

И вот второй этаж. Балконная дверь закрыта, за бортом медленно парит ведьма, а я открываю люк и вижу полоску асфальта, а до нее — три метра свободного падения. Или даже больше.

Я оглядываюсь — ни веревки, ни лестницы — ничего нет на этой проклятой лоджии. Только ящик с подгнившими яблоками. Я стучу в квартиру, но там темно, никакого шевеления.

Пока я тормозил, белая птица пристроилась на какой-то выступ и провела когтем по стеклу. Раздался страшный скрежет.

Я подумал — а не подняться ли обратно, может быть, удастся зайти хоть в какую-нибудь квартиру? Но птица уже прорезала себе путь. На лестнице, да еще и вверх, она меня догонит за мгновение.

Зажмурившись, я прыгнул.

Я очнулся в больнице. Ноги в гипсе, голова гудит. Стены — цвета термоядерной бирюзы, потолок, конечно же, белый. Койки расставлены кое-как, без малейшего намека на смысл. На койках — желтоватое белье, торчат полосатые матрасы. Дизайнеру этого интерьера нужно руки поперебить.

— Так, мы уже проснулись? — Откуда-то из-за головы подошел доктор и посмотрел на меня с укоризной: — Что ж вы совсем себя не бережете, молодой человек? У вас в крови столько промилле, что я даже не до конца уверен, что вы живы. Нехорошо.

Доктор погрозил мне пальцем.

— Ножки мы ваши подлечили, — сказал он, — скоро будете опять бегать, как прежде. Тем не  менее было бы весьма любопытно услышать, что же с вами произошло. Вашу, так сказать, версию событий.

— Мне тоже весьма любопытно, — откуда-то вышел Соколов с красным блокнотом и ручкой, — тем более что в твоей квартире, Архангельский, нашли два трупа. И ладно бы только девица, но иностранный студент — это, знаешь ли, попахивает международным скандалом!

Я рассказал все как было — про клуб, про такси, про мертвого африканца, про ведьму… В общем, все.

— Замечательная история, — сказал доктор, — все как я и предполагал. Алкогольный психоз, отягченный галлюцинациями и параноидом. Нужно лечить.

Соколов вздохнул:

— Вы правы, Илья Ильич. А я ведь вам не поверил сначала…

— Со всеми бывает, Андрей Андреевич, не волнуйтесь. И ведь, что самое интересное — в его бреде четко прослеживается система. Вы знали, что африканское племя йоруба придает особое значение близнецам? Так вот, эти Тайво и Кехинде — традиционные имена для йорубских близнецов. Считается, что у них одна душа на двоих. Один, как они это называют, окан.

— Хм, — Соколов пометил что-то в книжечке и кивнул в мою сторону, — а он откуда все это знал?

— Прочитал где-нибудь, мало ли. Или фильм документальный… И вы только посмотрите, как это повлияло на его алкогольный бред! Ведьма-оборотень, вы подумайте…

Доктор покачал головой и ушел, приговаривая: «Вы только подумайте — ведьма-оборотень».

Соколов глянул на меня, убрал блокнот во внутренний карман и тоже направился к выходу:

— Ну и натворил ты делов, Архангельский… Лечись уж теперь. Я тебя, как мог, отмазал.

И я лечился. Я ел их гадкую еду. Глотал их мерзкие таблетки. Ходил на их групповую терапию. Выслушивал каждый день «что ж вы совсем себя не бережете, молодой человек».

В конце концов я и сам осознал, что вся эта дребедень с африканским уду-вуду мне привиделась. Что нельзя столько пить. Что есть и другие способы бороться со скукой — я, правда, не понял, какие. В больнице их точно не было.

Меня направили на комиссию, где я рассказал правильную версию событий — про виски, про ревность, про галлюцинации, про параноид. Про кухонный нож, который я куда-то задевал. И меня выпустили. Поставили на учет сразу в двух диспансерах (наркологическом и психоневрологическом) и выпустили.

Я сорвал пломбу с двери и вошел в квартиру. Бардак — страшный. Дверь в кабинет изрублена, кухня и коридор залиты сухой кровью, кругом валяется моя одежда — видимо, был обыск.

Все бухло с кухни пропало, вместо него на полке лежала записка: «Конфисковал для твоего же блага. Соколов».

Я включил ноутбук и проверил почту. Сотни писем, срыв сроков, штрафы по проектам… Письмо из Бенина:

«С сожалением сообщаем, что Ваш родственник Тайво Архангельский умер. Жаль, что вы не воспользовались билетами и приглашением, которое мы Вам высылали. Все наследство г-на Тайво пришлось направить в Фонд помощи западноафриканским племенам (ФПЗАП). Если Вы намерены взыскать наследство через суд, обращайтесь ко мне по адресу: дом 10, бульвар Токпота, Порто-Ново, Бенин.

На кухне я нашел пачку сигарет — была у меня припасена для гостей. Сам я не курил — до больницы. Там-то кто угодно закурит. Во-первых, от скуки, во-вторых, от запаха, а в-третьих… Хотя не буду я вам о больнице, неинтересно это.

Я мысленно поблагодарил Соколова за то, что он не конфисковал и сигареты — он мог. Достал одну, взял зажигалку и вышел на балкон.

На балконе стояла белая птица с длинным красным клювом. Невидящим взглядом она посмотрела на меня и крикнула: