Эра Стрельца - Наталья Андреева

– Адрес, адрес! Куда ехать, скажите!

– Это еще зачем?

– Девушка, я в уголовном розыске работаю! Вашей подруге опасность угрожает, а вы ее фактически выдали убийце!

Наташа покраснела еще больше и стала сбивчиво объяснять, где она живет. Оставив простодушную подружку переживать, Леонидов метнулся к лестнице.

«Будем надеяться, что два часа – приличный запас времени. Не должен он меня опередить. Не должен. Хорошо бы у этой Наташи двери были крепкие! И телефон работал. Хотя звонить в милицию Саша не будет. А почему? Потому что это семейное дело».

Наташа жила в том же районе. Алексей, который уже ориентировался здесь, давал указания сидящему за рулем Игорю.

– Да успокойся ты! – уговаривал тот. – Успеем…

– Вот он, дом! Стой! Ты по лестнице, я на лифте. Увидишь его – бери. Или стреляй, если окажет сопротивление.

– А ты?

– Да я его голыми руками… – Алексей выругался.

– Осторожнее, Леха! – крикнул Матвиенко, когда дверь маленького лифта закрывалась.

Квартира Михайловной была на последнем этаже. Алексей вышел из лифта и сразу же услышал его голос:

– Саша, я все равно войду! Открой!

И звук удара. Потом металлический скрежет, словно кто-то возится с замком. Леонидов сделал вид, что достает из-за пазухи пистолет, и отчетливо произнес:

– Владимир Александрович Заневский? Вы арестованы. Руки поднимите и лицом к стене.

Тот обернулся. Высокий, плечистый. Глаза пустые. Плевать он хотел на пистолет! Ощерился и сделал шаг вперед. Они были в разных весовых категориях.

– Лицом к стене! – выкрикнул Алексей.

Заневский кинулся на него и попытался сбить с ног. Они упали. Алексей оказался внизу и почувствовал, как к горлу тянутся руки. Коленом попытался ударить в солнечное сплетение. Заневский извернулся. Удар не достиг цели. Стало нечем дышать. «А ведь меня этому учили… – подумал Леонидов, оказывая сопротивление преступнику. – Хорошо, что теперь у него нет пистолета…»

Спас его Матвиенко, который выскочил со стороны лестницы, как черт из табакерки, и с криком «ха!» ударил Заневского по голове рукоятью табельного «ПМ». Тот потерял сознание.

– Спасибо, – хрипло сказал Алексей и, поднявшись, полез в карман за наручниками. Когда раздался щелчок, Заневский застонал и повернулся на бок.

– Здоровый, черт! – пожаловался Алексей.

– Леха, ты как?

– Если б не ты…

– Здорово ты его держал! Захват что надо!

– Это был захват? – вяло улыбнулся Леонидов.

Ноги у него дрожали. Во рту было солоно. То ли от слез, то ли от крови. Губу, что ли, прикусил? На ватных ногах Алексей подошел к двери и постучал. Потом глупым голосом сказал:

– Саша, это я.

– Кто? – испуганно спросили из-за двери.

– Алексей. Мы тут не одни.

– Леша? Ты?

– Я.

– А с кем?

– Здесь милиция. Он в наручниках, открой.

Пауза. Потом звук ключа, поворачивающегося в замке. И дверь приоткрылась. Леонидов увидел испуганные глаза. Синие. И дрожащие губы:

– Леша, Леша, как страшно!

– Тихо. Все уже кончилось.

Увидев жену, Заневский вновь застонал и отвернулся. Он все еще лежал на полу. Рана на голове кровоточила.

– Вставай, – жестко сказал Матвиенко. – Леха, надо его в прокуратуру. Как, гражданин, признаваться будем? Чистосердечно?

– Да пошли вы…

– Игорь, я сейчас. Пять секунд.

– Ничего. Мы пока тут побеседуем. С гражданином, – недобро улыбнулся Матвиенко.

Алексей вошел в квартиру.

– Сережа в маленькой комнате, – шепотом сказала Саша. – Пришлось наврать, что это чужой дядя, очень злой. Господи! Родной отец! Ну ничего святого!

– Ты нашла деньги?

– Да, в стиральной машинке. Она сломана, машинка, там всякий хлам лежит. Я стала искать старый Сережкин носок, чтобы распустить и рейтузы довязать, а там этот пакет…

– И в нем пятьдесят тысяч долларов.

– Кажется, меньше…

– Значит, потратился.

– На пакете кровь. Я сразу поняла, что это кровь. Мне стало страшно.

– Зачем же ты к Лене поехала?

– А куда? Я же не знала, что они…

– Любовники? Ну, ну, успокойся. Ты что, слышала, как она звонила твоему мужу? Ночью.

– Нет. Лена как-то странно себя повела, когда я рассказала ей про эти деньги. Я ничего не могла понять: как Вовка выследил Серебрякова, как он вообще узнал про эти доллары! А Лена разозлилась и отправила меня в маленькую комнату, чтобы Сережку уложила спать. Там снаружи такая щеколда, папа прибил. У нас сквозняки. Когда мы с сыном в комнату ушли, Лена вдруг взяла и щеколду эту задвинула. Я испугалась, стала в нее ломиться. В дверь. Схватилась в горячке за кресло, чтобы ударить. Оно тяжелое. А за креслом Вовкин халат. Со спинки, наверное, соскользнул, его и не хватились. Я сразу узнала этот халат, сама подарила на двадцать третье февраля, все ходила, выбирала. Как-то приехала с дачи, а халат исчез. Теперь лежит в Ленкиной спальне, из кармана бюстгальтер торчит. Не мой. Ленкиными духами пахнет. У нее дорогие духи, французские. Тут я все поняла. Сестра давно намекала, что ей меня жалко. Мол, жизни не знаю. Я разозлилась! Как ударю в дверь плечом! Щеколда сломалась. Плечо до сих пор ломит, там синяк. Огромный. Лена была в комнате, кому-то звонила. Я теперь поняла, кому. За сына я бы их обоих убила! Леша! Как они могли? Я подняла Сережу, быстренько его одела и вышла в прихожую. Там мы с Ленкой подрались. Первый раз в жизни. В детстве я ведь ее и пальцем не тронула. Даже ни разу не шлепнула…

– А зря.

– Как они могли, Леша? – Саша заплакала.

– Ну, ну. Успокойся. Что теперь поделаешь…

– Да, что поделаешь.

– Саша, мне надо ехать.

– Да, да.

– Мы потом обо всем поговорим. Поезжай домой, успокойся.

– Да, да… Домой? Я не могу.

– Езжай в квартиру родителей.

– А Лена?

– Ее увезли.

– Как же так? Я теперь что, совсем одна? Я не могу сейчас одна.

– Я приеду вечером. Скажи только, куда приезжать.

– Ты точно приедешь?

– Конечно. Куда?

– Ко мне. Все-таки домой поеду. К родителям в квартиру не могу. Там еще страшнее.

– Саша, я пошел.

– Да, да.

Из маленькой комнаты выглянул светловолосый мальчик, посмотрел на Леонидова исподлобья:

– Это злой дядя? – Он сжал маленькие кулачки.

– Нет, Сереженька! Это дядя хороший!

– А где злой?

– Он… Его увели.

– В тюрьму?

– Да.

Мальчик удовлетворенно кивнул:

– Значит, мы можем вернуться домой. А то мне не нравится у тети Наташи. Здесь нет моих игрушек!

– Можем вернуться, – кивнула Саша и подняла на Алексея влажные от слез глаза: – Приходи. Я жду.

«Как же нам всем будет тяжело! – подумал он, закрывая за собой дверь. – Ей, мне, моей маме и… мальчику. Как мы со всем этим справимся?»

Ему разрешили присутствовать на первом допросе. Елена Викторовна Завьялова сидела на стуле прямо, губы сжаты. Следователь, пожилой человек в пиджаке с кожаными заплатками на локтях, усталым голосом задавал дежурные вопросы. Елена отвечала сквозь зубы и с презрением смотрела на его поношенный пиджак. Алексея вдруг такая злость взяла! Ну сил нет! Но смолчал. Сидел в сторонке, внимательно слушал.

– Елена Викторовна, какие отношения у вас с вашим зятем Владимиром Заневским?

– Нормальные.

– Вы состоите с ним в связи? Иными словами, вы его любовница?

– Нет.

– Кому принадлежит идея убийства ваших родителей и Александра Серебрякова?

– …

– Кому вы звонили вчера ночью, когда пытались задержать в квартире сестру?

– Да, я звонила Володе, чтобы он приехал и забрал Александру! Она явно сошла с ума. Сестра на меня наговаривает. Это ревность. Ее фантазии.

– Расскажите, когда, как, при каких обстоятельствах вы спланировали убийство родителей? Кто исполнитель?

– Это была трагическая случайность! Я тут ни при чем.

– А про деньги, которые нашли в квартире Заневского, вы тоже первый раз слышите?

– Какие деньги?

– Пятьдесят тысяч долларов?

– Не знаю, о чем идет речь.

– Неужели? Антонова Светлана Анатольевна при вас упоминала об этих деньгах.

– Кто такая эта Антонова?

– Ваша соседка.

– И где же эта Светлана Анатольевна? – усмехнулась Елена. – Пусть при мне все подтвердит.

– Вы знаете, что подтвердить она ничего уже не сможет. Потому что ваш подельщик ее убил. Сегодня ночью.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Хорошо, Елена Викторовна, – тяжело вздохнул следователь. – Придется устроить вам очную ставку с Владимиром Заневским.

– Устраивайте…

Владимир Заневский держался не так уверенно. Он то и дело морщился: рана на голове саднила. Алексей разглядывал его широкое лицо с правильными чертами и пытался понять, как, за что она полюбила этого человека? Настолько, что вышла за него замуж. Должно быть, по женским меркам он привлекателен. Высок, строен, широк в плечах. Лицо приятное. Возможно, не попади Заневский под влияние Лены, жил бы себе тихо-мирно со своей красавицей женой и замечательным сыном. Или не жил бы?