Полуночный Сокол - Дэвид Геммел

Монах побагровел.

— Ты осмеливаешься задавать мне вопросы?! Назови свое имя!

— Я Бануин-целитель, студент Сенкры, изучаю в университете историю.

— Мне не нравится твое поведение, Бануин, тебе явно не хватает почтительности. Не уважать монаха Города — значит не уважать сам Город, а это уже само по себе измена, Что касается твоего подлого учителя… слушание состоялось два часа назад, он был признан виновным и понесет наказание.

Бархатная штора в дальнем конце комнаты всколыхнулась, и из-за нее вышел крупный мужчина в просторной красной сутане с золотым посохом в руках. Кровавый Монах встал и поклонился, оба рыцаря почтительно склонили головы. Бануин тоже поклонился, но потом взглянул на опухшее лицо пришедшего — оно сильно раздулось, а белые волосы обрамляли его наподобие львиной гривы. Мужчина двигался с трудом, боль отражалась в каждом его движении. Кровавый Монах уступил кресло мужчине в красном, который с облегчением опустил в него тучное тело.

— Ты называешь себя целителем, — проговорил он гремящим, как отдаленный гром, голосом, — какие болезни ты умеешь лечить?

— Я умею снимать любую боль, господин, — отвечал Бануин, — и лечить многие болезни.

— Любую боль?

— Да, господин.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать один, господин.

— Двадцать один, — повторил неизвестный. — Где же ты приобрел такие чудесные знания? В университете?

— Нет, господин, я родился и рос среди племени ригантов. Моя мать знахарка, она научила меня использовать волшебные свойства трав и определять, какой недуг мучит человека.

Человек в кресле подался вперед, навалившись на стол, но тут же вздрогнул от боли.

— И что же у меня за недуг, Бануин-целитель?

— Вы страдаете от водянки, господин. Ваше тело распухает от воды — это признак того, что сердце, печень или почки работают неправильно. Вы ведь теперь спите сидя?

— Да, стоит мне прилечь, и я начинаю задыхаться.

— Значит, поражено сердце, господин.

— Можешь ты… твои травы помочь мне?

— Могу вылечить вас за десять дней, — заявил Бануин.

— Десять дней? Ты так уверен?

— Да, господин.

— А если я скажу, что если у тебя не получится, то тебе проткнут горячим железом глаза, вырвут язык и отпилят ноги и руки, ты будешь так же уверен?

Почувствовав в его словах садистское удовольствие, Бануин заглянул в холодные глаза человека в красном.

— Вы больны, господин, и я могу вас вылечить, — мягко проговорил он. — Я не лгу, равно как не лгу, утверждая, что мой учитель Сенкра не исповедует культ. Тот, кто донес на него, лжет. Сенкра часто говорил мне о несостоятельности философии культа и своем восхищении вашей работой, господин, — без запинки выпалил Бануин.

— Ты хочешь сказать, что станешь меня лечить, только если я отпущу твоего друга?

Вопрос словно повис в воздухе, и Бануин знал, что просто обязан ответить правильно.

— Нет, господин, я буду вас лечить, потому что могу помочь вам, единственное, что я хочу сказать, — то, что Сенкра невиновен.

— Я рассмотрю его дело еще раз. Какие травы тебе нужны?

— Немного семян норичника и листья некоторых цветущих растений, например ноготков, немного крапивы и лавандовое масло. Я вернусь со всем необходимым завтра, и можно будет начать лечение.

Наладемус с трудом встал на ноги.

— Моя стража пойдет с тобой, и через час вы вернетесь. Лечение начнется сегодня.

Менее чем через два часа Бануина проводили в богато обставленные апартаменты Наладемуса, старейшины Города. На окнах висели бархатные шторы, а полки и столы были обильно украшены золотом и серебром. Диваны покрыты шелковыми покрывалами, даже светильники отливали золотом.

Наладемус сидел на диване среди подушек, в свете фонаря его лицо казалось восковым. Без малиновой накидки было ясно видно, что его плечи неестественно раздуты. Бануин положил купленные лекарства на стол,

— Ты купил все необходимое?

— Да, господин, хотя в аптеке рыцари до смерти всех перепугали.

— Иногда страх помогает, — проговорил больной. Два стражника застыли у дверей и стояли безмолвно.

— Ты говорил о норичнике, — сказал Наладемус, — насколько я понял, ты имел в виду семена?

— Да, господин, это укрепит ваше сердце.

— Но ведь это сильнейший яд!

— Это так, сэр, — согласился Бануин, — стоит чуть увеличить дозу, и пациент умирает. Я буду очень осторожен.

Наладемус опустил голову на подушки.

— Надеюсь, ты понял, что я говорил о пытках раскаленным железом вполне серьезно?

— Я понял. А теперь вам следует понять, что нужно расслабиться. Ваше тело в постоянном напряжении, а это вредно для сердца. Что вам прописал ваш врач?

— Мне постоянно делают кровопускания и дают отвратительные снадобья. А ты приготовишь мне что-нибудь другое.

Бануин смешал молотые семена наперстянки с толченой ромашкой, высыпал в стакан воды и подал Наладемусу. Старейшина Города разом его осушил.

— Положите голову на подушки, — велел Бануин, — и закройте глаза.

Наладемус послушался. Бануин взял его за правую руку. Кожа была горячей и липкой. Закрыв глаза, Бануин сосредоточил все свои силы и устремил на пораженное тело. Как он и опасался, сердце было довольно слабым, а почки почти отказали. Бануин ждал, пока подействует наперстянка, которая окажет двойное действие, как много лет назад учила Верна, — укрепит сердечную мышцу и замедлит сердцебиение. Это придаст организму сил и позволит сердцу больше отдыхать. А для Наладемуса в этом был еще один плюс — мощный прилив крови укрепит слабые почки и нормализует мочеиспускание. Однако только травы не помогут Наладемусу, даже наперстянка не спасет его от смерти через несколько недель.

Все еще удерживая руку Наладемуса, Бануин укреплял почки больного, а затем направил поток энергии на печень, которую также поразил смертельный недуг.

— Я чувствую, лекарство работает, — шептал Наладемус, — боль уже не такая сильная, ты помог мне.

— Мне нужно, чтобы вы легли на пол, господин, — попросил Бануин.

— Я не смогу дышать.

— Теперь сможете, ваше сердце стало сильнее. Но мне нужно обеспечить отток воды, которая просто затопляет ваше тело.

Бануин лгал, но было важно, чтобы Наладемус верил, что он выздоравливает с помощью медицины. Бануину не хотелось, чтобы тот узнал о его способностях.

Юноша помог Наладемусу лечь на толстый ковер, подложил ему под голову подушку, а затем стал несильно разминать грудь, шею и руки. Под конец он дотронулся до висков старейшины и несильно их сжал. Наладемус закрыл глаза и задышал глубже.

Бануин посадил Наладемуса. Затем он позвал на помощь стражников, и они вместе отвели Наладемуса в спальню и положили на кровать.