Душа Пандоры (СИ) - Арнелл Марго

Деми смотрела на пифос остекленевшим взглядом, с трудом борясь с соблазном провести по дну рукой. Удостовериться, что он ничего под собой не скрывает. Не желая мириться с мыслью, что это конец, все же не удержалась и ощупала дно, чем заслужила насмешку Медеи. Пусть смеется. Не верилось, что ее путь закончился здесь, и закончился так… бесславно. Что имя Пандора ей не обелить, содеянного — не исправить.

Досада, горечь и недоумение скребли душу, оставляя саднящие полосы.

Кассандра исчезла первой. Деми кожей чувствовала ее нетерпеливое желание уйти. Сама она, все еще оглушенная произошедшим, перенеслась на поверхность Алой Эллады вслед за Никиасом. Последний ее взгляд достался не Медее — пифосу, что своим пустым дном будто насмехался над ней.

Акрополь снова был неспокоен — как и любой другой потревоженный нескончаемыми бедами осколок Алой Эллады. Эллинов окружили целые стаи, своры атэморус. Никиас спешно уводил Деми в сторону пайдейи, хотя спрятанная в нем голодная тьма наверняка жаждала крови. Пусть даже тех существ, что не обладали таковой.

Она помедлила лишь мгновение — бой между атэморус и Искрами заворожил ее своей мрачной красотой. Легконогие Искры Артемиды, что усеивали духов градом огненных стрел. Сильные, крепкие, смертоносные Искры Афины-Паллады, что своими мечами отсекали от атэморус клочки туманных тел, пока ничего от них не оставалось. Доркас, сотрясающая землю. Под ступнями и ладонями Искры Геи земля вздыбилась, словно выгнувшая спину кошка, чтобы заключить духов в каменные кандалы.

Деми не заметила, как один из атэморус появился в шаге от нее. За ним потянулись и другие, почуявшие ее страх, ее беспомощность и уязвимость. Тот, самый первый, подошел совсем близко. Возможно, лишь игра рассудка, но Деми казалось, что она чувствует на щеке холодное дыхание. Не успела оглянуться, как Никиаса, заключив в плотное кольцо, от нее отрезали другие атэморус.

Он не успеет вырваться, не успеет ее защитить.

Понадобилась вся сила воли Деми, чтобы не закрывать глаза. Чтобы смотреть в глаза своей собственной смерти.

Быть может, случись это в любой другой день, она, как любой человек, так и не научивший сражаться, не обладающий божественным благословением, от страха просто застыла бы на месте. Но сейчас… На смену мысли о том, что ее смерть все равно ничего не изменит, пришла другая. Все это было напрасно. Все те века, что Ариадна, Кассандра, Харон и остальные отдали на ее поиски. Все ее попытки вырваться из порочного круга, сорвать с себя ярлык девушки, что обрекла остальных на погибель.

Алая Эллада продолжит умирать. Только новая Пандора — кем бы она ни была — об этом не узнает. Потому что родится она в Изначальном мире, по ту сторону от войны. И будет проживать свои бессмысленные жизни, пока люди в Алой Элладе продолжат погибать.

Странная волна поднялась из самых ее глубин, обращаясь в пронесшуюся по венам силу. В крови вскипела решимость, в глазах вспыхнула злость. Нечто странное, чуждое, прежде дремлющее проснулось. Горечь, что желчью осела на языке, когда Деми увидела пустой пифос, стыд от того, как далека она от мечты стать спасительницей Эллады, ярость на атэморус, что собирали кровавую жатву для Ареса, на самого Ареса, что менял чужие жизни на силу… все это выплеснулось из нее, словно из переполненного кувшина.

«Слушайте меня, твари. Я вас выпустила. Я вас обратно и заточу».

Воздух завибрировал вокруг нее. А атэморус замер, не торопясь нападать. Он и вовсе будто ждал чего-то. С нарастающим ужасом Деми заметила, как еще один дух разворачивается к ней.

Словно повинуясь некоему зову, они оставляли своих жертв — эллинов, что так некстати покинули свои дома, — отворачивались, уплывали от Искр, повергая их в недоумение и смятение, и присоединялись к тому, первому, что застыл напротив. Все атэморус, все до единого — а было их не меньше дюжины. В конце концов перед Деми выросла непроницаемая черная стена.

— Что происходит? — крикнула Доркас.

Деми не заметила, как та оказалась рядом. Не заметила бы, наверное, если бы взорвался весь мир. Ее взгляд был прикован к атэморус, а внутри бушевала сила, которую она сама не могла понять.

— Деми, что происходит?!

Она хотела прошептать «не знаю», но голос не послушался.

Искры опускали мечи, кинжалы и луки — их противники покинули поле боя. Доркас тряхнула землю — будто перину взбивала, — но атэморус не дрогнули. Они застыли перед Деми, словно погруженные в некий транс.

Ее трясло, ей хотелось кричать от переполнявшего ее ужаса. Чего они хотят от нее? Почему так смотрят?

— Уйдите, — прохрипела она. — Уходите!

И они ушли. Разлетелись в разные стороны черными птицами, взвились в алое небо с бесконечной грозой. Рассеялись, словно кошмары, что с пробуждением растворяются в солнечных лучах.

Ушли, оставив Деми перед ошеломленной толпой.

Уже второй раз за день она ощущала себя так, будто алое небо обрушилось даже не на землю, а на ее собственную голову. Деми не отвечала на вопросы Доркас — ей просто нечего было сказать. Отводила взгляд, чтобы не видеть чужие, но все равно чувствовала их, пытливые, на себе.

На верхние этажи пайдейи они с Никиасом поднимались в молчании. В его глазах полыхало темное пламя. Она даже не пыталась его расшифровать. Тишина царила вокруг Деми — но не в звенящей от мыслей голове, — до момента, пока их не нагнала Доркас.

— Что там произошло?

— Ничего, — бросила Деми. Вот это определенно ложь. Что-то все же случилось. — Не знаю.

— Они послушались тебя.

— Чушь, — отрезала она.

— Я была там. Я это видела.

Деми резко развернулась. Не знала, из какого котла взяла решимость, из какого — злость, но вцепилась в локоть Доркас с силой, которую не ожидала от самой себя.

— Ничего ты не видела, слышишь?

Вспышка ярости иссушила ее. Деми разжала пальцы. На коже Доркас остались красные следы.

— Прости, я… Прости.

Она замотала головой и бросилась вверх по лестнице. Доркас за ней не пошла.

Кассандра мерила шагами пространство комнаты, обсуждая с Ариадной и Хароном план дальнейших действий. С помощью пифоса войны не выиграть — теперь это стало очевидно всем. Справляться придется собственными силами. Находить и взращивать больше Искр, ковать больше доспехов и оружия, чтобы посылать в Эфир больше людей, строить больше храмов и святилищ, чтобы собирать, словно росу, благословения богов для сфер и солнечных дисков Гелиоса, пламенных мечей Гефеста, стрел Артемиды.

Больше, больше, больше…

Сквозь ватное облако, в котором плавали мысли Деми, глухо доносились возбужденные голоса. Отмалчивался только Никиас. Сам по себе словно будучи тенью, он стал тенью себя прежнего. Как и Деми, которая весь разговор простояла, невидяще глядя в окно. Смотрела на Акрополь, а видела выстроившиеся перед ней живой стеной атэморус.

Она им сказала: «Уйдите». И они послушно ушли.

Как скоро об этом станет известно Кассандре? Деми должна была сама ей сказать, но не сумела — слова костью встали в горле.

Ее пока не спешили выгонять — ни из пайдейи, ни из Алой Эллады в мир Изначальный. Наверное, им просто было не до нее. Бесталанная, слабая, бесполезная, Деми ничем не могла им помочь. Не дожидаясь конца обсуждений, она не ушла, а сбежала в спальню.

Она выплескивала на зачарованные «страницы» все, что пережила за минувший день. Увековечила в них и Тартар, и Медею, и появление пифоса. Чувствуя, как невидимые когти впиваются в и без того израненную душу, дрожащей рукой запечатлела и миг открытия пифоса, и зияющую внутри него пустоту. Спрятала лишь собственные чувства, которые и сейчас ее душили.

Что-то трусливое в ней — то, что рубцами осталось от той, первой, — просило не переносить в полиптих историю с атэморус. Пусть придет ночь, пусть сотрет все случившееся, пусть станет для нее облегчением.