Алые перья стрел - Владислав Крапивин

— Интересно ему ходить туда с женатиками, — хмыкнул Дмитрий. — Он с другими пойдет… Куда, кстати?

— Н-ну, мы погуляем, — неопределенно ответил Алексей.

— Вот-вот, он погуляет, — пробурчал Дмитрий. — Будет наблюдать мигающие и падающие августовские звезды. А не упадет ли в очередной раз на его голову что-нибудь потяжелее, поскольку данный мыслящий объект фатально притягивает на себя из макромира самые, пардон, дерьмовые булыжники?

— Ми-тя-а-а! — укоризненно протянула жена. Алексей посидел в одиночестве и решил никуда не идти: настроение было испорчено. Но Варфоломей такой категории душевного состояния еще не знал. Для него всякая договоренность была непреложным законом. В полдевятого он появился под окнами Вершининых.

— Ну чего ты! Не пускают? Меня и то Прасковья отпустила.

— Да?! — удивился Алексей. — А что она делает?

— Она, по-моему, злится. Ну, что мы ее не позвали с собой.

Они все-таки ее позвали. И опять той же троицей, как было давным-давно, отправились на прогулку. Только на этот раз Варфоломей был флагманом, а не плелся в хвосте. Сумерки в лесу сгущаются быстро, и он спешил показать Алексею как можно больше интересного. Вот отсюда начинается полоса подсочки: из сосновых стволов добывается смола-живица и идет на смолокуренный завод, к брату Ивану. У одной из сосен под широкой насечкой в виде оперения гигантской стрелы Варька отколупнул жестяную воронку, полную застывшей янтарной массы, и поднес Алексею. При этом он сообщил, что такие сосуды укреплены на деревьях в количестве 3772. Ни больше ни меньше. Он сам считал. Зачем? А для математики. В каждой воронке бывает по 250–300 граммов смолы. Значит, только с этой делянки колхозный завод получит больше тонны сырья.

Конечно, для Алексея сбор живицы не был новостью: подсочку он встречал в тайге нередко. Но всегда равнодушно проходил мимо. Зачем ему смола? А хозяйственный хлопец Варфоломей посвятил его в некоторые детали применения живицы. Скипидар он знает? По запаху только? Э-э, без скипидара и сапожной ваксы не сделаешь. Хорошая краска и лак без него тоже не бывают. Говорят, и доктора его употребляют на мази и еще что-то. Но главное — без него в хозяйстве не обойтись.

Тут вмешалась Паша и добавила, что скипидар используют даже в парфюмерии. Алексей удивился: с такой-то вонью? Он удивился еще больше, когда услышал от девушки краткую лекцию о том, что из скипидара добывают душистое вещество терпинол, если он, конечно, богат пиненом, но для этого ни в коем случае не годится сульфатный скипидар, потому что содержит меркаптаны, от чего действительно происходит очень неприятный запах, но живичный скипидар с его плотностью 860 граммов в кубическом сантиметре при 20 градусах Цельсия и при показателе лучепреломления 1,475…

Алексей только поматывал головой. От скипидара Паша легко перешла к канифоли и бальзамам, шеллаку, янтарю, а также ладану, который издревле употребляется при религиозных обрядах. При последнем сообщении Алексей особенно энергично потряс головой и довольно бесцеремонно перебил девушку:

— Вполне-вполне удовлетворен и чувствую, что насквозь пропах ароматом скипидара. Но скажи ты мне, Христа ради, откуда у тебя столь обширные познания в этой… смолологии?

Паша укоризненно взглянула на него и отвернулась:

— Тут не смола… Просто химия мой любимый предмет. Ты вот даже не поинтересовался, где я думаю учиться дальше. А я поступаю на заочное в Менделеевский химико-технологический. Экзамены сдала, жду вызова на установочную сессию.

…Н-да! Алексей ощутил, что его этак деликатно, исподволь щелкают по носу и сбивают основательный налет снобизма. И он загрустил: поедет в Москву… без меня… этакая-то купринская Олеся.

И тут же выругал себя за несообразность аналогии: ускакала она от патриархальной Олеси. Однако другого литературного образа подобрать не мог. Ни на кого и ни на что не была похожа эта девушка. Какая-то каждую минуту неожиданная.

Но Паша была просто Паша.

— Лешенька, — шепнула она, — ты на что-то обиделся?

Он тихонько вздохнул и осторожно обнял ее за плечи. Она не отклонилась. А Варфоломей ничего не видел. Он умчался вперед к открывшейся вдруг большой поляне, к поблескивающим при свете звезд накатанным рельсам, к крохотному станционному домику лесного разъезда.

Он искал глазами своего друга Айвенго, чтобы познакомить его со своим вторым другом — Алексеем. Но участкового не увидел.

Увидеть его было невозможно, разве что услышать, потому что младший лейтенант лежал в стоге сена и ругался. Не громко, но внятно. На сочном партизанском диалекте он шепотом излагал все, что думает по поводу появления на разъезде милой компании. Особенно возмутил его легкомысленный вид пижона, обнимавшего Варькину сестру. Негодование вызывал и сам Варфоломей, надежно усевшийся на скамейку у дощатой кассы. Участковый понял, что именно он приволок сюда парочку, так как ясно расслышал безмятежное заявление парнишки: «Ничего, он обязательно появится, тогда познакомлю».

«Не иначе, меня ищет, — догадался Айвенго. — Но как сообразил, что я пойду на разъезд? А! Сам же я ему сболтнул что-то про сено. Не хватало, чтобы он в стогу рыться начал».

Варька словно читал мысли участкового.

— Вообще-то я почти что знаю, где он, но раз сам не идет, значит, так надо.

«Спасибо и за это, помощничек», — прокомментировал Айвенго и обрадовался, увидев, что из кассы вышел широкоплечий молодой человек и направился к компании.

Был он постарше Алексея, но одного с ним роста и одет почти так же — в легком летнем костюме и пестрой тенниске. Он радушно улыбнулся студенту и предложил ему пройтись по маленькому перрону. Алексей с легкой тревогой взглянул на Пашу, но девушка спокойно кивнула — она знала этого человека. Издали она видела, как собеседники предъявили друг другу какие-то книжицы, обменялись несколькими фразами и вернулись к кассе. Широкоплечий снова скрылся внутри. Алексей же довольно мрачно поглядел ему вслед, взял Пашу под руку, а Варфоломея за воротник и повлек их обратно к лесу.

— Нам только что популярно разъяснили, — сказал он, — что вечерний перрон — не лучшее место для праздных прогулок. Предлагаю вернуться через этот угрюмый бор под безмятежный свет электрофонарей райцентра и финишировать у танцплощадки. Танцевать не люблю, но там, говорят, бывает пиво.

Паша отнеслась к происшедшему с тихим удовольствием: «Ну, действительно, чего нам тут делать-то? В лесу лучше». Лес никогда не был для нее угрюмым, как и для Варьки. Но Варфоломей реагировал на уход с полустанка по-другому:

— Был бы Айвенго, он показал бы, как нас гонять. Что, поглядеть нельзя, как шпионов арестовывают?

— Варфоломей, ты не бредишь? — обеспокоилась Паша. — Знаешь, Леша, он по ночам все бормочет, какого-то Штюбинга ловит, фрейлейн Терезу вспоминает… Я понимаю, что возраст у него такой, но уж больно он впечатлительный. Ему лучше бы читать побольше, а он все кино про шпионов норовит поглядеть… Плохая из меня получается учительница, если не могу родного брата…

На этот раз Алексей слушал ее невнимательно. Варфоломей прав: их удалили с полустанка недаром.

— Слушай, друг, где все-таки твой Айвенго?

— В сене. Был. Это точно, он сам про стожок спрашивал. А сейчас не знаю — поезд-то уже пришел и ушел.

Да, из-за темных деревьев пару минут назад отчетливо прозвучал короткий гудок паровоза, а потом появилось над кронами сосен облако светлого дыма. Значит, если и случилось на станции что-то занимательное, то все уже в прошлом.

Они не спеша продолжали путь по рыхлой гравийной дороге. Вскоре сзади послышался хруст щебенки— в поселок торопились пассажиры, сошедшие с поезда. Обогнала тетка с двумя сумками через плечо и белеющей на шее связкой баранок — такие в райцентре не выпекали, возили из города. Прошли парень с девушкой в обнимку — Паша деликатно отвернулась. Торопливо прошагал высокий мужик с чемоданчиком, в кителе без погон и в блестящих при луне сапогах. За ним двигался по обочине дороги Айвенго. В неизменной ковбойке и тоже в сапогах, только не в блестящих.

Варфоломей толкнул Алексея в бок и рванулся было к своему другу. Алексей инстинктивно задержал его. И тут ему показалось, что участковый на мгновение благодарно улыбнулся.

А вскоре проехал на велосипеде тот самый широкоплечий. Он, словно на прогулке, медленно крутил педали и легонько насвистывал «Прекрасную маркизу». Все четверо одновременно поравнялись со стреловидной табличкой на столбе, указывающей влево «Красовщина — 8 км». Велосипедист туда и свернул, помахав компании рукой. Будто знакомым.

Не успели они отойти от указателя сотни шагов, как сзади, со стороны красовщинского своротка, раздался приглушенный крик: «Студент! Вершинин! Давай сюда, быстро!»