Тысяча орков - Роберт Сальваторе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне всегда нравились восходы. Когда позволяют обстоятельства, я созерцаю каждую утреннюю зарю. С каждым восходом солнце уже не жалит мне глаза столь же сильно, как прежде. Возможно, это — некий знак того, что солнце, будучи олицетворением духовного, глубже проникло в мое сердце, в мою душу, и осветило меня смыслом жизни.
Разумеется, мне хотелось бы верить в это…
Дзирт До'Урден15
НЕТЕРПИМОСТЬ
— Ты и впрямь решился? — спросил Язвий у Торгара, зайдя в Скромную лачугу друга в мирабарском Нижнеграде и застав его после прошедшей вахты за складыванием пожитков в большой мешок.
— Ты и так знал, что я готов.
— Я знал, что ты поговаривал об уходе, — уточнил Язвий, — но не знал, что у тебя и впрямь настолько прохудился череп, что ты решил…
— Ба! — фыркнул Торгар, перестал укладывать вещи и взглянул Язвию в лицо. — Разве у меня остался выбор? Аграфан приперся ко мне на стену, чтобы приказать мне заткнуться… Заткнуться! Триста лет я сражался за маркграфа, за Мирабар, и шрамов у меня больше, чем у Аграфана, Эластула и четырех его гвардейцев вместе взятых! Каждый из своих шрамов я заработал в бою, а теперь должен молчать и слушать, как меня отчитывает Аграфан, да еще и во время вахты, чтобы остальные часовые все видели и слышали!
— И куда ты собрался? — спросил Язвий. — В Мифрил Халл?
— Именно.
— И там тебя встретят с распростертыми объятиями и бутылкой эля? — насмешливо осведомился Язвий.
— Король Бренор мне не враг.
— Но и другом его трудно считать, — не соглашался Язвий. — Он удивится, с чего ты к нему явился, и решит, что ты шпион.
Возражение было резонным, однако в ответ на каждое слово Торгар мотал головой. Даже если Язвий и окажется прав, возможные последствия куда лучше, чем то нестерпимое положение, в котором очутился Торгар ныне. Год за годом Торгар старел, и ныне он оказался последним в роду Молотобойцев (Торгар надеялся вскоре обзавестись наследником). Учитывая все то, что в последнее время он узнал о короле Бреноре, и, самое главное, о своем дорогом Мирабаре, Торгар решил, что его отпрыскам расти в Клане Боевого Топора окажется не в пример вольготней.
Возможно, на то, чтобы завоевать доверие короля Бренора, Торгару потребуются месяцы или даже годы… но пусть будет, что будет.
Он запихнул последние пожитки в мешок, перекинул набитую поклажей сумку через плечо и направился к двери. К удивлению дворфа, Язвий протянул ему кружку с элем и поднял собственную посудину с тостом:
— За дорогу, полную чудищ, которых ты прикончишь! — сказал старейшина дворфов.
Торгар стукнул кружкой о протянутую посудину.
— Уж тебе-то я путь расчищу, — пообещал он.
Язвий хохотнул и сделал большой глоток.
Торгар понимал, что его ответ был лишь вежливостью за произнесенный тост. Положение Язвия в Мирабаре было вовсе не сложным. Старик-дворф был старейшиной многочисленного клана, и уговорить сородичей сняться с насиженного места и отправиться в Мифрил Халл оказалось бы нелегкой задачей.
— Мы будем скучать по тебе, Торгар Молотобоец, — ответил старик-дворф. — Горшечники и кружечники теперь разорятся, ведь им больше не придется делать новые вещи вместо всех кружек и кувшинов, что ты разбивал в тавернах города.
Торгар засмеялся, вновь отхлебнул эля, вернул Язвию кружку и пошел к двери. Дворф лишь ненадолго остановился, обернулся и с благодарностью взглянул на друга, от всего сердца похлопав Язвия по плечу,
С тем он и вышел, и десятки дворфов оборачивались ему вслед, провожая взглядами по главному переходу Нижнеграда. Он шел — и переставали стучать о наковальни молоты. Всем дворфам Мирабара было известно о недавних трениях Торгара с властями, о его многочисленных драках и упрямых словах, что, мол, со странствующим королем Бренором обошлись неподобающим образом.
И коль скоро Торгар упорно вышагивал, держа за спиной огромный мешок, к лестницам, что вели наверх…
Ни разу не обернулся Торгар. То было его решение, его путь. Он никого не попросил отправиться вместе с ним, если не считать недавней фразы, обращенной к Язвию, да он и не ожидал помощи. Дворф чувствовал всю значимость момента. Вот он, отпрыск знатного и почтенного рода, что столетиями служил Мирабару, уходит прочь. Никто из дворфов не отнесся бы легкомысленно к подобному поступку. Для народа бородачей семейный очаг и собственный дом составляли краеугольный камень бытия.
Подойдя к подъемнику, Торгар заметил, что его сопровождает несколько дворфов, и что среди прочих был и Язвий. Он слышал их шепот (то одобрительный, то осуждающий сумасбродство), но не ответил ни слова.
Добравшись до верхнего города, где еще светило бледное, чахлое вечернее солнце, Торгар обнаружил, что молва о его уходе явно опередила его, ибо там собралась немалая толпа, в которой были как люди, так и дворфы. Их взоры, их шаги сопровождали Торгара до восточных ворот. Немало, неодобрительных слов услышал удаляющийся дворф, и не раз называли Торгара «предателем» и «глупцом».
Но он не удостаивал их ответом. Еще до того, как положить в заплечную сумку первую вещь, он уже мысленно предвидел и даже выслушал подобное.
Ерунда, стоит лишь выйти за восточные ворота — и ни одного из них он никогда более не увидит и ни с кем больше не заговорит…
И от этой мысли дворф приостановился.
Но не стал задерживаться.
Вновь и вновь Торгар вспоминал разговор с Аграфаном, чтобы усилить решимость, напомнить себе, что он поступал верно, что не он предавал Мирабар, но Мирабар предал его, поступив с королем Бренором дурно и осуждая всякого, кто посмел подружиться со странствующим правителем. И Торгар решил: Мирабар не был более гордым, честным городом предков. То не был город, нравам которого надлежало следовать. В городе наступил упадок, и он растворился в числе многочисленных поселений, что стремились одолеть соперников обманом и хитростью, а не превзойти умением.
Едва Торгар подошел к воротам, где двое стражников-дворфов смотрели на него, отказываясь верить происходящему, а двое стражников-людей сердито хмурились, как его окликнул знакомый голос.
— Не делай этого, — предупредил Аграфан, бегом следуя за решительно идущим дворфом.
— Даже не пытайся меня остановить.
— На карту поставлено гораздо больше, чем ты можешь вообразить, речь идет не просто о решении какого-то дворфа оставить город, — пытался объяснить советник. — Разве ты этого не понимаешь? Тебе же известно, что на тебя смотрят твои сородичи, что из-за этого среди горожан могут пойти опасные слухи?
Внезапно Торгар остановился и обернулся к возбужденному Аграфану. Он хотел заметить, что дворф выговаривал слова скорее как человек, а не как дворф. Торгару показалось забавным, что посредник, переговорщик Аграфан говорит на два голоса. Ему это странным образом было к лицу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});