Бульон терзаний - Ольга Лукас

– Вот она, вот эта сцена! Мы как раз сейчас ее играем. Ночная беседа с Молчалиным, который не является мужем Софьи. Верх неприличия! Как говорит чуть позже рассудительная Лиза: «Грех – не беда, молва нехороша!» Грешить – грешили, но чтобы вот так, со сцены, прямым текстом – это уж слишком! Сейчас нравы изменились, никого не удивишь тем, что свободная девушка зовет к себе свободного юношу. Но вы оба – Молчалин, тебя тоже касается – попробуйте сыграть так, чтоб современный зритель почувствовал некоторую, что ли, безнравственность момента. Вы выходите вдвоем из спальни, и зрителю должно быть абсолютно ясно, чем вы ночью занимались. Потягивайтесь томно и говорите с такими интонациями, чтоб всем, кроме Фамусова, все было понятно. Лиза тем временем поправляет на Софье платье, подбегает Ульяна, застегивает Молчалину пуговицы на рубашке какие-нибудь. Молчалин пытается улизнуть, но Софья его не отпускает, прижимает к себе, держит за руки.

– Так я его люблю, что ли? – догадалась Дочка ДСП, окидывая Молчалина оценивающим взглядом.

– Шалит! Она его не любит! – не к месту выкрикнул свою реплику Чацкий.

– Умница, правильно. И запомните эту интонацию, – повернулся к нему Владимир. – Да, она его не любит. Молчалин – ее новая игрушка. Поиграет и бросит. До этого игрушкой был Чацкий. Но Чацкий игрушкой быть не захотел. И уехал за границу. Потом вернулся – смотрит, а играют уже с другим.

– Это вот он от меня уехал? – нахмурилась Снежана и с неприязнью взглянула на Эдуарда Петровича.

– Ну я… – заюлил тот и вдруг указал на Ульяну: – Я от нее уехал. А приехал – смотрю, Софью вы уже играете. Но поздняк метаться.

– Это все равно. От нее, от меня. Это не имеет значения. От женщин нельзя уезжать! – топнула ногой Снежана.

Начали еще раз. И на этот раз первое появление Софьи и Молчалина удалось сыграть так, как надо.

Следующим камнем преткновения стал уже Молчалин. Сам Дмитрий, исполнитель роли, был слишком прямолинейным для того, чтобы уразуметь, зачем его герою изображать страсть, не испытывая ее на самом деле.

– Стоп! – снова остановил действие Владимир. – Руки прочь! Ведет Софья, ты только подчиняешься. Молчалин не испытывает к ней чувств, не заинтересован в этом браке, в огласке их отношений и так далее. Он метит выше. А Софье подыгрывает, потому что она дочь хозяина дома, благодетеля. И если ее не слушаться, она может навредить. Подкинуть проблем, понимаешь?

– Она как бы мой начальник? – догадался Дмитрий.

– Вот да, попробуй играть так, как будто она – начальница, ты – подчиненный. Ты выполняешь ее приказы и капризы. Но с твоей стороны нет и не может быть страсти.

– Так а на фига он мне такой нужен? – спросила Снежана. – Я страсти хочу!

– Вернемся в наш целомудренный девятнадцатый век, – мягко остановил ее Владимир. – Молчалин скромен, потому что беден, а Софья видит в нем романтического героя. Она же воспитана на романах, герои которых всегда молчаливы, загадочны, хранят какую-то тайну. И Молчалин – тихий, стесняющийся выразить собственное мнение – неожиданно вписывается в этот образец. Ведь главное – он красив. Все остальное влюб ленная девушка домысливает за него сама: наверняка она и происхождение ему придумала почти царское, и роковую судьбу, и прекрасные мысли. А мысли там только о том, чтобы подняться еще чуть выше по карьерной лестнице, любыми путями. И происхождение вполне прозаическое, его отец – какой-нибудь разорившийся мелкопоместный дворянин, не оставивший детям наследства. Но Молчалин красивый, и он молчит. А Чацкий все время болтает. Он умен, высказывает свои возвышенные мысли вслух – но из-за этого не представляет никакой тайны.

– А еще он уехал! – припомнила Дочка ДСП. – Попа поднята – место занято!

– Ну вот да, как-то так, – вымученно улыбнулся Владимир. – Давайте поехали дальше. Молчалин, Софья, Лиза. Явление одиннадцатое. Начали.

Как же надоела эта пара пустоголовых! То ли дело Елена.

Оказаться бы с ней на пару минут наедине и выяснить окончательно: да или нет. Случилось что-то? Он что-то не так сказал? Сделал? Или – что вернее всего – по богатству воображения придумал себе то, чего не было? Даже если так, поговорить надо. Вот прямо сегодня. Не откладывая.

Репетиция закончилась тем, что Снежана довела даже Петра Светозаровича.

– Ты русский язык понимаешь? – сердито спросил он. – Софья – дочка Фамусова. На кой ты мне-то глазки строишь? Я же твой папаша!

– Да я уже запуталась, кто тут из вас Чацкий, кто Молчацкий! – капризно выкрикнула та. – Нельзя столько всего за один раз в голову упихать!

– Тогда на этом – все! – подвел черту Владимир. – Репетиция окончена. Прошу всех запомнить то, что мы сегодня создали. Кто забыл – спрашиваем Ульяну, она все конспектирует. Нина, а ты себе запиши, что в следующий раз у нас будут танцы с музыкой. Нужен музыкальный центр. Всем спасибо. До новых встреч.

Елена быстро собралась и двинулась к выходу – видимо, чтоб навязчивая подружка Снежана не прицепилась с очередным откровенным разговором. Владимир, застегивая на ходу куртку, кинулся за ней. Следом бежали Нина и Ульяна, чтобы спросить, сможет ли он их сегодня подвезти или им проситься в машину к кому-то еще?

Но тут на пути у режиссера возникло непредвиденное препятствие. Водитель Петра Светозаровича, ни разу за все время не произнесший ни слова, на этот раз решил заговорить.

– Значит, у вас будет музыка, – сказал он. Елена легко шагала вдоль стеллажей.

– Да, музыка, танцы, – отвечал Владимир, пытаясь обойти преграду. Преграда не двигалась с места. Елена уходила все дальше и дальше.

– Я просто хотел уточнить – у вас есть кому кнопки нажимать? – продолжал водитель.

И тут Владимир похолодел. Музыка! Ну конечно! Когда он только расписывал для себя постановку и все, что для нее потребуется, Ядвига занималась танцем, но сама на сцене не появлялась. Она и должна была во время спектакля включать и выключать музыку. А что теперь? И ведь музыка звучит не только во время выхода княжон: тут и флейта в начале, и бой часов, и другие звуковые вставки.

Елена скрылась за поворотом. Нина с Ульяной топтались поодаль. Ульяну нельзя использовать – она нужна на сцене. Нина – тоже играет. Сам Владимир будет туда-сюда носиться за кулисами. Кто-то из артистов? Горюнин какой-нибудь? Нет, надо искать отдельного человека. Но кто, кто согласится на такую незаметную роль?

– Я просто хотел сказать, что могу, если надо, – перебил его мысли водитель. – Я все равно сижу тут. Как бы без дела. А в молодости я вел районные дискотеки. Знаете: «Земля в иллюминаторе, Земля в иллюминаторе…»

Владимир молча кивнул ему и пожал обе руки. Потом повернулся к Нине с Ульяной и мотнул головой в сторону выхода: мол, поехали, подвезу. Когда они дошли до парковки, Елены уже и след простыл.

Глава двадцать восьмая

Скидка за любовь

На следующий день после репетиции с Молчалиным, а может быть в тот же вечер – история не располагает данными на этот счет, – Снежана окончательно сроднилась со своей героиней, Софьей. В награду за череду серых скучных дней, непоправимо испорченных общением с постылым мужем, жизнь преподнесла ей нового героя. Это был Молчалин. Статный, спортивный, молодой! Чувство, постигшее ее, было так велико, что она даже приготовила на ужин двойную порцию витаминного низкокалорийного салата. И вернувшийся с работы супруг, мечтавший о двух отбивных с картошкой, которые он заказывал домработнице, хочешь не хочешь, вынужден был для начала жевать разнообразную экзотическую зелень в лимонном соусе. Он же не знал, в чем причина этого салата!

И вот уже в который раз Петр Светозарович в неурочное время через Нину вызывает к себе Владимира. Тот так привык к этому, что даже не стал произносить возмущенных монологов перед лицом плюшевого попугая. Приехал, поднялся наверх, дождался своей очереди.

Мебельный босс сидел за столом и крутил простой карандаш между пальцами левой руки. У него это очень ловко получалось. Карандаш кувыркался, как акробат на брусьях.

– Здравствуйте. Урок техники речи? – спросил Владимир. Так врач, входящий в палату, спрашивает у пациента: «Нуте-с, как себя сегодня чувствуем?»

Петр Светозарович ухмыльнулся в сторону и признался, что не знает, как подступиться к вопросу. Словом, тут такое дело. Он снова ухмыльнулся. Ну если коротко. Фыркнул. Не получается.

Владимир попробовал задавать наводящие вопросы. Это смешно? Нет. Скорее – грустно. Это как-то связано со спектаклем? Да, но не напрямую. А с мебельным бизнесом? Вот с ним – да. А через него – со спектаклем.

– Опять Снежана хочет быть владычицей морскою? – догадался режиссер. – Надеюсь, она не выступила со смелым предложением заменить «Горе от ума» на «Ромео и Джульетту»?

– Бедный, бедный Ромео. Полторацкий сам не в восторге, но он привык выполнять ее капризы.