Черта прикрытия - Иэн Бэнкс

— Велюбе, Эммис, пожалуйста, если вам не сложно...

Двое молодых людей вроде бы собирались запротестовать, но потом передумали. Они синхронно поднялись из-за стола с недовольным выражением лиц и побрели прочь. Девушка и Джоличчи заняли их места. Остальные спутники Демейзена смотрели на них с любопытством. Демейзен махнул рукой, и нависший над столом голодисплей, показывавший ужасающе подробную и реалистичную картину сражения между отрядом кавалерии и превосходившим конников числом подразделением лучников при поддержке пехоты, выключился.

— Редкая привилегия, — зачем-то объяснил Демейзен. — Как дела в Контакте?

— Превосходно. А как тебе в телохранителях?

— Ночной дозор безжалостно просветляет, — усмехнулся Демейзен.

Перед ним была маленькая золотистая трубка, которую Ледедже приняла за часть сливного отверстия, плевательницу или что-то в этом роде. Она видела несколько аналогичных устройств на столах вокруг. Но эта, казалось, была ни с чем не соединена, оканчивалась меньшей по диаметру насадкой и слабо светилась с одного конца. Демейзен стиснул кончик насадки губами и втянул воздух. Золотистая трубка издала скрипучий звук, сжалась и испустила колечко огня и дыма.

Демейзен поймал ее взгляд и жестом предложил попробовать.

— Это наркотик с Судалля. Называется нартак. Эффект похож на победин, но резче и не такой приятный. Отходняк тяжелый, скажу я вам.

— Победин? — переспросила Ледедже. Похоже, ей полагалось бы знать, что это такое.

На лице Демейзена возникло удивленное выражение, сменившееся искренним интересом.

— У госпожи Юбрек нет наркоминдалин, — объяснил Джоличчи.

— Правда? — недоверчиво спросил Демейзен. — Почему? Это какая-то форма наказания, госпожа Юбрек? Или вы из тех извращенок, которые полагают, будто в тенях таится истинное просветление?

— Нет, — ответила Ледедже. — Я более чем законопослушная инопланетянка.

Она понадеялась, что это произведет на него какое-то впечатление, но никто из сидевших вокруг стола ничем не выдал своих эмоций. Наверное, ее марейн по-прежнему был далек от идеала.

— Мне сказали, что юная госпожа Юбрек ищет перевозчика, — начал Демейзен.

— Это верно, — подтвердил Джоличчи.

Демейзен воздел обе руки, разгоняя крутившиеся в воздухе кольца дыма из золотистой трубки.

— Но, дражайший Джоличчи, с чего бы тебе по такому вопросу меня беспокоить? Что заставило тебя прийти к выводу, будто я могу податься в таксисты? Открой мне эту тайну, я просто-таки умираю от нетерпения.

Джоличчи усмехнулся.

— Тут не все так просто, — он посмотрел на девушку. — Госпожа Юбрек, вам слово.

Она посмотрела на Демейзена.

— Мне надо домой, почтеннейший.

Демейзен посмотрел на Джоличчи.

— По-моему, она к таксисту обращается, а?

Он повернулся к Ледедже.

— Продолжайте, госпожа Юбрек. Какой-никакой, а предлог достичь скорости убегания от повседневной скуки.

— Я намерена убить одного человека.

— Это несколько более необычно. Тем не менее, повторюсь, мне кажется, что для ваших нужд вполне хватило бы и таксиста, если только человек, намеченный вами в жертвы, не может быть доставлен сюда никаким иным способом, кроме как только на военном корабле. На военном корабле Культуры, оснащенном по последнему слову техники, хотел бы я отметить без ложной скромности. Мне отчего-то вспомнилось выражение «убить двух зайцев». — На губах его возникла ледяная усмешка. — Я также полагаю, что вы поступаете не совсем так, как вам бы следовало в сложившейся ситуации.

— Ко мне должны приставить эскадрона.

— Ага, так, значит, вы оказались такой идиоткой, что позволили кому-то догадаться о своих намерениях.

Он нахмурился.

— Дорогуша, могу ли я позволить себе предварительный вывод о том, как плохо такие сведения согласуются с естественным предположением, что ваши злодейские планы строились, исходя из определенного уровня ловкости, сметки и, не побоюсь этого слова, интеллекта? Мои, уж поверьте, крайне ограниченные способности к сопереживанию остаются в бездействии.

Он снова повернулся к Джоличчи.

— Джоличчи, ты кончил мешать себя с грязью или на полном серьезе вознамерился...

— Тот, кого я хочу убить, — самый богатый человек в мире, самый богатый и могущественный человек во всей моей цивилизации, — сказала Ледедже, и в голосе ее прорвалось отчаяние.

Демейзен с хитрым прищуром посмотрел на нее.

— В какой именно цивилизации?

— В Сичультианском Установлении, — сказала она.

Демейзен фыркнул.

— Опять-таки, — ответил он, — это говорит не так много, как вам бы хотелось думать.

— Он убил меня, — сказала она, прилагая отчаянные усилия, чтобы голос оставался ровным. — Замучил меня своими руками. У нас нет душехранительниц, но меня спасло то обстоятельство, что корабль Культуры Я так считаю, это я внедрил нейросетевое кружево в мою голову десять лет назад. Меня ревоплотили только сегодня.

Демейзен вздохнул.

— Все это очень мелодраматично. Ваша кровная месть могла бы лечь в основу потрясающего сценария голодрамы. Когда-нибудь. По счастью, лишь в далеком будущем. Напомните мне, чтобы я перемотал вперед и пропустил ее. — Он тонко усмехнулся. — Вы бы не хотели попросить у меня извинений?

Он поглядел на парочку юношей, ранее вынужденных уступить места Ледедже с Джоличчи. Те подтянулись к месту действия и наблюдали за происходящим с тихим торжеством.

Джоличчи тяжко вздохнул.

— Прости, что я отнял у тебя время, — сказал он, вставая.

— Надеюсь отплатить тебе сторицей, — сказал Демейзен с неискренней усмешкой.

— Я говорил с госпожой Юбрек, прежде чем...

— А я — нет, — сказал Демейзен, поднимаясь из-за стола. Ледедже сделала то же самое. Он повернулся к ней, приложил золотистую курительную трубку к мертвенно-бледным губам и с усилием затянулся.

— Удачи в поиске извозчика, — сказал он, глядя на девушку, и выдохнул дым.

Потом вдруг расплылся в улыбке и ткнул оранжево-красным горящим кончиком трубки в раскрытую ладонь свободной руки. Что-то явственно зашипело. Тело аватара пробила дрожь, но лицо оставалось бесстрастным.

— Что, опять? — сказал он, непонятно к кому обращаясь, и поглядел на темное пятно выгоревшей кожи на своей руке. Ледедже уставилась на него, раскрыв рот.

— Не переживайте, я ничего не почувствую, — он усмехнулся. — Это все придурок внутри меня. Опять выпендривается.

Он постучал пальцем по виску и снова улыбнулся.

— Понимаете, дело было так: бедный идиот выиграл своеобразный конкурс на должность корабельного аватара сроком на сто дней, год или что-то в этом роде. Разумеется, никакого контроля над другими телами или вооружениями корабля, но — полный спектр переживаний. Чувственных ощущений, например. Должен отметить, что он чуть из трусов не выскочил от радости, когда узнал, что на предложение хостинга в его теле откликнулся суперсовременный военный корабль. — Улыбка стала еще шире. Теперь она больше походила на ухмылку. — По всей вероятности, он не был особенно внимательным слушателем на лекциях по психологии. Так что, — продолжал Демейзен, подняв к лицу руку с перевязанным пальцем и внимательно изучая его, — я не мог упустить представившейся возможности и решил поучить бедного придурка уму-разуму. Особенно впечатлительные люди могли бы назвать это пыткой.

Он приложил другую руку к перевязанным пальцам и с силой надавил. Тело аватара опять сотряслось.

Ледедже обнаружила, что морщится от фантомной боли.

— Вот видите? — довольно сказал Демейзен. — Бедный идиот бессилен остановить меня. Он терпит боль и выносит уроки на будущее. А я... я, пожалуй, ловлю кайф.

Он посмотрел на Джоличчи и Ледедже.

— Джоличчи, — произнес он с притворным беспокойством, — ты что, обиделся? Так нехорошо.

Он покивал и довольно прищурился.

— И мне нравится, как ты выглядишь, уж поверь, — продолжил он. — Тебе идет это кислое выражение опозоренного идиотика.

Джоличчи промолчал.

Велюбе и Эммис вернулись на свои места. Продолжая стоять, Демейзен протянул обе руки, сгреб одной курчавые волосы одного спутника, а другой — несильно щелкнул по бритой голове другого. Потом потрепал первого за точеный подбородок неповрежденной рукой.

— И, что самое восхитительное, друзья мои, — он с силой постучал перевязанными пальцами по виску, — этот придурок полностью гетеросексуален и стыдится однополых отношений до такой степени, что это уже напоминает гомофобию.

Он обвел взглядом присутствующих, задержал его на одном молодом человеке и подмигнул тому.

Потом триумфально посмотрел на Джоличчи и Ледедже.

Ледедже стремительно шагала через скудно освещенную Палубу.