Болотная трава - Аркадий Адамов

— Ого, — покачал головой Виктор Анатольевич, — я как-то даже сразу не сопоставил, — в голосе его прозвучала уважительная нотка.

— Мне еще Гриша Сопкин говорил, — невесело вставил Лосев. — Стоит его папаше кнопку нажать, как все прокуроры забегают. — И с тревогой спросил: — Покажете все оперативные материалы?

Цветков нахмурился и отрывисто сказал:

— Не имею права.

А Виктор Анатольевич осторожно поинтересовался:

— К себе вызывает?

— Представь, сам приедет.

— Ну и ну, — покачал головой Виктор Анатольевич. — Времена пошли. Раньше бы он действительно только кнопку нажал.

— По форме все очень демократично, — скептически пожал плечами Откаленко. — А результат будет тот же.

— Ладно, посмотрим, милые мои, — вздохнув, прихлопнул ладонью по столу Цветков, давая понять, что разговор на эту тему закончен.

— Есть предложение насчет болота, Федор Кузьмич, — сказал Лосев.

— Ну-ну, давай.

— Надо устроить массовую вылазку на природу. Тем более природа там, говорят, мировая.

— На болоте-то? — усмехнулся Петя Шухмин.

— Одно название осталось, — авторитетно заверил Откаленко. — Все осушили давно. А кругом мировые леса, река, а воздух самый целебный во всей Московской области, специалисты установили.

— Давайте-ка лирику оставим для газеты, — строго сказал Цветков, не очень точно разбираясь в жанрах, и кивнул Лосеву: — Излагай свой план.

— Слушаюсь, — охотно согласился Виталий. — План такой. Ехать не всем вместе. Допустим, Откаленко. Он собирается вступать в товарищество и приглашен самим заместителем председателя правления товарищем Коровиным. Поэтому едет туда с женой для знакомства с обстановкой на месте.

— Но меня там кое-кто знает и как работника МУРа, — заметил Откаленко.

— Ничего, — возразил Лосев. — Жена придает совершенно другой характер визиту. Ты Лену со всеми знакомь, объясняй цель визита, мол, вот, участок обещают. И все будет в порядке. Люди раскроются, пойдут советы, знаешь, как это бывает? А с Коровиным встречи не ищи.

— Ну, понятно, понятно, — сказал Откаленко, весьма довольный полученным заданием.

— Теперь дальше, — продолжал Лосев. — Я еду как сотрудник МУРа, по служебным делам. В связи со всякими печальными событиями. Об убийстве Лямкина там все, конечно, уже знают. Тут ко мне пойдут всякие жалобы, заявления, подозрения, слухи, разгорятся, как всегда, споры и ссоры. Иногда такая официальная фигура тоже нужна. Возможна очень даже полезная информация. Наконец, Денисов едет сам по себе. Прослышал, мол, о товариществе и интересуется конъюнктурой и природой. Не прочь построить домик, деньжата водятся. Словом, такой тихий грызун, кое-кому там близкий по духу. Возможны откровенные разговоры. Вот такой план. Приезжаем отдельно, можно даже в разное время.

— Необязательно, — задумчиво возразил Цветков, постукивая сложенными очками по ладони. — А в целом что ж… Как ты полагаешь? — обратился он к Виктору Анатольевичу. — Десант такой, а?

— Мысль неплохая, — согласился тот.

— У меня, кстати, есть конкретный повод для разговора с людьми там, — добавил Лосев. — И чтобы специально убийства не касаться. Я его, мол, не веду. Но сбежавший с чужими деньгами бригадир шабашников — это вот мое дело. Его же надо найти и судить, верно, Виктор Анатольевич?

— Естественно, — согласился тот. — До семи лет лишения свободы, между прочим. Смотря, конечно, по обстоятельствам. А так восьмидесятая статья, часть третья. Мошенничество в особо крупных размерах.

— Семь лет. Ну паяем, — вздохнул Лосев.

— Закон суров, но он закон, — по-латински процитировал Виктор Анатольевич и добавил — Хотя санкция велика, согласен. У нас с каких еще пор осталось представление, что пять лет, к примеру, это вообще не срок, его давали, когда уже решительно ничего приписать было невозможно.

— Это при Сталине? — уточнил Откаленко.

— Именно.

— Словом, будет о чем потолковать, — сказал Лосев. — А за разговором всплывет и Лямкин. Будут чего-то вспоминать, предполагать. А я послушаю.

— А с нами поделятся всякими секретами в делах этого товарищества, — сказал Откаленко. — Огромными деньгами ворочают. Ну и кто знает, — хитро усмехнулся он, — может, они нас в конце концов уговорят вступить.

— Уж очень много безобразий в этом деле, — покачал головой Виктор Анатольевич.

— Ну-с, одним словом, с болотом мы договорились, — заключил Цветков. — Готовьтесь. Кстати, как фамилия того бригадира? — обернулся он к Лосеву.

— Пока не знаю, Федор Кузьмич.

— Надо знать. И вообще собери хотя бы какой-то первичный материал по этому эпизоду. Время у тебя есть. Да! — вспомнил Цветков. — Свяжись с Ялтой. Почему нет сведений о Птицыне?

— Командировка у него на три дня. А воскресенье, наверное, за свой счет прихватил, — усмехнулся Лосев. — Устал. Немолодой ведь господин.

— Ну а сегодня понедельник. Мог бы и вернуться. А главное, узнай, как вел себя. И если он в Москве, то оформляй дело с кулоном.

— К нему тянутся ниточки от Лямкина, от его супруги, от товарищества на болоте, он там тоже зампред правления.

— Вот и познакомься с ним повнимательнее, — многозначительно сказал Цветков и, вздохнув, заключил: — Ну, пока все как будто.

— Пока-то все, — заметил Виктор Анатольевич и тоже невольно вздохнул. — Но меня беспокоит твоя встреча послезавтра. Выпускать Серкова мы ни в коем случае не можем, не имеем права. Он опасен. А оказавшись на свободе, разрушит все дело. Но, с другой стороны… Сам понимаешь.

— Все я понимаю, — нахмурился Цветков.

— А я вот не понимаю, — раздраженно продолжал Виктор Анатольевич. — Почему он на своем уровне не действует? Получили бы мы с тобой приказ, и дело с концом.

— Сейчас не так-то просто отдать такой приказ, — сказал Лосев. — А вообще отношения у них такие, что непонятно, чего папаша волнуется.

— Ладно, поглядим, — махнул рукой Цветков.

В среду приехал Серков-старший, приехал в точно условленный час, и, получив в общей очереди разовый пропуск, поднялся на четвертый этаж, к Цветкову.

Это был высокий громоздкий человек в светлом добротном костюме и темно-коричневой рубашке, к которой очень подходил аккуратнейшим образом завязанный полосатый галстук. Лицо было открытое, грубоватое и волевое. Густые светлые волосы, зачесанные назад, не скрывали обильной седины. Когда этот человек улыбался, он, наверное, становился привлекательным, но сейчас, хмурый и напряженный, он не вызывал симпатий.

Тяжело усевшись возле стола Цветкова, он подчеркнуто свободно перекинул ногу на ногу, попросил разрешения закурить и, успокоившись, сказал:

— Прежде всего, Федор Кузьмич, хочу вам объяснить свой приход, а то вы небось удивлены и даже возможно, недовольны. — Голос у него был густой, сильный, а интонации невольно начальственные. — Словом, я ваши порядки знаю, как вы догадываетесь, — он сдержанно усмехнулся, и лицо его опять стало непроницаемым. — Так вот, приехал я к вам, вы видите, неофициально. Как отец. Рядовой, так сказать, отец. Просить я вас ни о чем не собираюсь, имейте в виду. Хочу лишь спросить: что случилось с моим парнем, что он, так сказать, натворил? Только не формально отвечайте, прошу. И все как есть. Он решительно рубанул широкой ладонью воздух Теперь уже на миг усмехнулся Цветков.

Как рядовому отцу я ничего пока не могу сообщить, — сдержанно сказал он. — Следствие не закончено. Ведет его следователь прокуратуры.

— Порядок я знаю, — нетерпеливо махнул рукой Серков. — Но мне посоветовали все же с вами встретиться. Генерал ваш в курсе. А насчет следствия не беспокойтесь, ничего лишнего не жду. Но парень арестован, как мне сообщили, шесть дней назад. Вы ему предъявили обвинение?

— Пока нет. Но прокурор санкцию на арест дал.

— На основе чего?

— Вот вы уже спрашиваете не как рядовой отец. Рядового я направил бы к прокурору. С рядовым отцом я сейчас вообще беседовать не имею права.

— Ничего. Генерал разрешил, — напористо возразил Серков.

— Поэтому только и беседуем. Словом, сын ваш подозревается в убийстве и ограблении. Как видите, хуже не придумаешь.

Широкое лицо Серкова словно окаменело, глаза сузились и сейчас холодно и настороженно смотрели на Цветкова. Он, кашлянув, хрипло спросил:

— Лишь подозревается?

— Идет следствие. А окончательно решит суд.

— Это я тоже знаю, — процедил сквозь зубы Серков и, снова откашлявшись, сухо спросил: — Неужели все так серьезно?

— Да, очень серьезно, — кивнул в ответ Цветков.

— Я все думаю, как это могло произойти, — глядя прямо перед собой, задумчиво сказал Серков. — И ищу причины. Абсолютно нормальная семья. Достаточно обеспеченная. Даже более чем достаточно. Ни в чем никогда он не нуждался. Все имел, что хотел, что требовалось. Вот я — это другое дело, — неожиданно произнес он. — В войну и после нее хлебнул ой сколько.