Принц в Бомбее - Суджата Масси

в обитое бархатом кресло с высокой спинкой – Первин заподозрила, что на сиденье лежит высокая подушка, потому что принц вдруг перестал быть ниже всех окружающих. Колин – а она знала, что рост его метр восемьдесят, – сидел неподалеку. Ближе к принцу находились люди в военной и полицейской форме, в том числе какой-то рыжеволосый остроглазый человек, лицо которого показалось Первин знакомым. Она всмотрелась и подумала: похоже, это тот самый, которого она раньше видела в штатском и в шляпе-котелке.

– Гляди! Наваб[47] Паланпура! – пробормотал Джамшеджи, имея в виду единственного индийца за особым столом, помимо лорда Джиджибоя.

Тюрбан наваба был весь утыкан бриллиантами, которые Первин с удовольствием рассмотрела бы поближе, чтобы потом рассказать Гюльназ, вот только она пришла сюда поправить свою репутацию, а не подмочить.

Все разговоры смолкли, когда сэр Джамсетжи поднялся со своего места во главе стола, поприветствовал гостей и произнес первый тост. Все выпили за здоровье и благополучие отсутствующего короля-императора, сэр Джи-Джи предложил тост за принца.

Первин не стала повторять слова тоста, однако подняла бокал, чтобы не выделяться из толпы. Сказала себе, что выказывает уважение титулованному парсу, сыну первого сэра Джамсетжи, основателя первой в городе нормальной больницы и медицинского колледжа – учреждения, в котором она за последние дни провела очень много времени. Семья Джиджибоев внесла весомый вклад в развитие Бомбея, притом что изначальное состояние семьи ее патриарх составил на торговле опиумом, веществом, которое Первин считала опасным для всего человечества.

Речь сэра Джи-Джи, обращенная к принцу, звучала оптимистично. Первин надеялась, что он заговорит о предоставлении Индии больших свобод – ведь сэр Джи-Джи жертвовал деньги Партии конгресса, – но этого не случилось. Принц в ответ похвалил красоту Бомбея и гостеприимство его жителей. О беспорядках и разрушениях не было сказано ни слова.

Первин заметила, что полиции в зале немного: всего два человека у входа. Отсутствие военных она сочла добрым знаком. Это, видимо, говорило о том, что страшные опасности последних дней уже в прошлом.

Когда были сказаны все тосты, появилась возможность заняться едой. Первин решила начать с этого жуткого заливного.

– Вам не нравится угощение, мисс Мистри? – осведомился мистер Хамза Шахид, бизнесмен, а также основатель сиротского приюта. Он, видимо, считал, что еду нельзя выбрасывать.

– Уникальная вещь, – вывернулась Первин, поднося ко рту ложку со склизкой гадостью. Осмотрела, подумала, что у гадости цвет запекшейся крови.

– Понятное дело, она не голодна. Она занималась печальным делом – выступала от лица семьи юной девушки, которая погибла по ходу недавних беспорядков, – высказалась дама, сидевшая напротив. Ее уже представили Первин как миссис Наяти Басу, жену Арвинда Басу, владельца нескольких коммерческих зданий на Эльфинстон-роуд.

Первин поначалу думала, что за их столом окажется много знакомых Растома и Гюльназ. Но оказалось, что из их друзей здесь были только Басу. Мистер Шахид объяснил: столько гостей в последний момент отказались от участия в ленче, что руководству клуба пришлось сократить количество столов, дабы они не выглядели пустыми.

За их столом сидел только один англичанин: мистер Джозайя Готорн. Сидел по одной-единственной причине: Первин вовремя заметила на соседнем столе карточку с его именем и переложила ее. Сказать заранее, удастся ли у него что-то выяснить, она не могла, но и упускать такую возможность не собиралась. Отец разговаривал с кем-то еще, в это время она и совершила подмену. Позднее, когда сотрапезники начали знакомиться, Джамшеджи явно опешил, но тут же взял себя в руки и вежливо улыбнулся.

Поскольку Джамшеджи никогда не заказывал у Готорна ни рубашек, ни костюмов, знакомы они не были. Но Первин вспомнила слова отца о том, что Растом – клиент Готорна, поэтому представилась его сестрой.

Мистер Готорн, человек лет шестидесяти с бледным лицом и редкими седыми волосами, понимающе кивнул.

– Мало того что я знаю вашего брата, но мой старший портной еще и показывал мне вашу визитную карточку. Фирдош в прошлую пятницу пытался решить, потребуется ли ему помощь юриста, и я настоятельно посоветовал ему пойти к вам. Сказал, что работа подождет.

– Это было очень любезно с вашей стороны, – заметила Первин, вспомнив, как сильно Фирдош переживал из-за того, что не вышел на работу.

– И кто мог тронуть этого дивного ребенка! – Мистер Готорн вяло передвигал ломтики картофеля по тарелке. – Она иногда заходила к нам после занятий, все ее очень любили и очень обрадовались, когда она поступила в колледж.

– Я знала ее совсем недолго, но и на меня она произвела сильное впечатление. – Первин почувствовала, что собеседник открыт к разговору, и решила слегка нажать. – А Хушру Кападия, ее сосед и соученик, тоже у вас работает?

Мистер Готорн кивнул.

– У нас нет официального договора, но Хушру нам помогает. В тот день случилась неприятность – он не смог предотвратить грабеж в магазине.

– Столько повсюду неприятностей! – вставил Арвинд Басу. – У нас в некоторых помещениях тоже побили окна и вообще.

– Видимо, преступники приступили к погромам совсем рано – по словам Хушру, когда он добрался до магазина, они уже сделали свое черное дело. – Мистер Готорн печально посмотрел на Джамшеджи. – Арестовали бы этих негодяев, но я понятия не имею, кто они.

Первин внутренне поморщилась при воспоминании об этих грубиянах, вспомнила их дыхание на лице, руки на ее сари. Пытаясь говорить ровно, спросила:

– А велик ли ущерб?

– Во-первых, хулиганы перебили стекла и сломали замок на входной двери, – начал мистер Готорн. – Кроме того, украли несколько костюмов и раскидали отрезы ткани, которые не забрали с собой. Утащили ножницы – вроде бы мелочь, но у нас очень дорогие ножницы. Без инструментов нам не вернуться к работе. К нам пришел важный джентльмен, не местный, нужно было подогнать ему военную форму – и нам пришлось, прежде чем его обслужить, послать мальчика за ножницами. Вы представляете себе портновский магазин без ножниц?

– А как вам кажется, злодеи потом отнесли похищенные костюмы на костер? – поинтересовался мистер Басу.

– Если так, мне остается только зарыдать. Сколько труда вложили мои портные в эти костюмы! Даже за ткачей и то обидно. – Мистер Готорн угрюмо оглядел своих сотрапезников, которые дружно забормотали соболезнования и затрясли головами.

Первин подумала: интересно, костюмы унесли те самые негодяи, которые у нее на глазах разбили витрину в начале дня? Являться в полдень к костру поздновато. Беспорядки начались уже после того, как протестующие разошлись от костра и встретились с теми, кто возвращался с парада.

Сказать Готорну правду?

Покосившись на сидевшего рядом Джамшеджи, Первин решила, что не стоит – по той же причине, по какой она