Аромат рая - Дженнифер Блейк

– Не имеет значения.

– Уже светло... Слуги теперь всем расскажут, чем мы занимались...

– Это безобидная забава.

– Сплетни? Или...

– Или что?

– Или шалости в постели, – не смущаясь, ответила она.

Райан поцеловал ее в плечо, не отрывая глаз от ее лица.

– И о чем ты говоришь? – удивился он.

– Тебе хорошо известно, о чем...

– Итак, мне известно. Поскольку мы начали, то нам стоит продолжить.

– Мы не начинали!

– Какой стыд! – Потянувшись, он ухватился за кромку простыни и принялся медленно стаскивать ее, чтобы обнажить ее грудь.

– По-видимому, тебя ничего не смущает, – недовольно заявила она, хотя ее слова и не вызвали того гнева, на который она рассчитывала.

– Стыд? Нет, ничуть, никогда. Мне вообще незнакомо это чувство, – спокойно ответил Райан, осыпая поцелуями ее грудь.

Свой завтрак они съели холодным, после чего Райан откинул покрывало и соскользнул с кровати. В это утро ожидалось прибытие судна из Белиза с грузом на борту, и ему нужно было присутствовать при разгрузке.

Элен, лежа в постели, наблюдала за тем, как Райан вышагивал – прекрасный в своей наготе, – брился и одевался. Он не стал вызывать мажордома для этой цели звонком, хотя это и показалось необычным. Он сказал, что на борту судна не нуждается в слуге, и, оказавшись на суше, он не чувствовал себя беспомощным.

Собравшись уходить, Райан подошел и встал возле кровати. Наклонившись над Элен, он прижал теплые губы к ее лбу, затем поцеловал ее в губы. От него пахло свежим мылом и накрахмаленным льняным полотном.

Он отстранился от нее, но не уходил, а продолжал стоять со шляпой в руке, внимательно глядя ей в лицо. Он спросил низким голосом:

– Ты себя хорошо чувствуешь?

– Великолепно. Когда ты вернешься?

– Раньше, чем ты успеешь соскучиться по мне, – с лукавой улыбкой проговорил Райан.

– А... ну, тогда скоро.

– Самое позднее к полудню, – уточнил он и, резко повернувшись, вышел из комнаты.

Элен с грустью задумалась. Конечно, сильное влечение Райана к ней доставляло ей радость. Но его безудержное желание обладать ею вызывало подозрения. «Разве так бывает? – мрачно размышляла Элен. – Что-то здесь не так...»

Элен закрыла глаза, и беспокойство и усталость отступили. Она заснула, а когда проснулась, спальня накалилась от полуденного зноя. В комнате все оставалось нетронутым: поднос с завтраком по-прежнему стоял на столике около застекленных дверей, которые были открыты и впускали в комнату раскаленный воздух со двора.

Ее разбудил стук в дверь. В комнату проскользнула Дивота. Она принесла горячей воды в жбане из желтой меди. Пройдя к умывальнику в углу спальни, наполнила его горячей водой и стала раскладывать чистые полотенца.

Горничная бросила на Элен взгляд через плечо:

– Месье Райан возвращается с пристани и для него разогревают на кухне еду. Я думаю, тебе захочется разделить трапезу с ним.

– Нет, – медленно проговорила Элен и села в кровати, проведя рукой по волосам. – Который сейчас час?

– Довольно поздно, но не это имеет значение. Еще раньше пришло послание от месье, что он не сможет вернуться в полдень. Поэтому я и не будила тебя.

– Вполне возможно, что тебе и сейчас не следовало беспокоиться и будить меня, – резко заметила Элен.

– Если ты отказываешься от предложения мужчины, то многие подумают, что он тебе не нравится.

– Они так подумают? И кто же сказал тебе, что я не приняла его предложение?

– Бенедикт, а ему – будто бы сам хозяин.

– Ты сейчас с ним разговаривала?

– Нет, прошлой ночью, когда мы ждали вас.

– Понятно. Дело в том, что Бенедикт прав, – откашлявшись, сказала Элен.

Дивота со стуком поставила жбан с водой и повернулась к Элен:

– В это я не могу поверить. Я даже Бенедикту не поверила. Как ты только могла отказать Райану, если здесь, в Новом Орлеане, ты совсем одна, без средств и без помощи? Как ты могла?

– Ты должна понять причины, побудившие меня так поступить.

– Я отказываюсь их понимать. Что плохого в том, если ты выйдешь замуж за Райана Байяра? Он молод, красив, богат, к тому же желает тебя днем и ночью. О чем еще можно мечтать?

– Ты то же самое говорила о Дюране.

– Ну и что? Сейчас я говорю о Райане, – возразила Дивота, упрямо вздернув подбородок.

– Ну а как же любовь?

– Он любит тебя.

– Потому что он хочет меня, когда не может ничего с собой поделать? Это не любовь!

– Но между вами есть нечто большее, чем это.

Эти слова казались бы более убедительными, подумала Элен, если бы Дивота не отвела глаза в сторону, когда их произносила.

– Неужели? Правда? И что же это означает, скажи мне, пожалуйста.

Дивота не ответила. На ее мягкое темное лицо легла печаль.

– Прости меня, дорогая. Мне совсем не хотелось, чтобы ты начала сомневаться в себе. Я вовсе не преследовала эту цель.

«Сомневалась ли она? Конечно, сомневалась, хотя в данный момент это едва ли имело какое-нибудь значение». Элен сделала нетерпеливый жест:

– Не в этом дело.

– Нет, в этом. Потому что, если те духи и помогли тебе в самом начале, то это вовсе не означает, что мужчина ничего не может испытывать по отношению к тебе и без них.

– Нет? А что, если не может? Что, если его страстная влюбленность исчезнет, как только я сама влюблюсь в него?

– О, дорогая, разве могут быть опасения такого рода?

– Что это значит? – закричала Элен, подавшись вперед, сидя в кровати. – Единственное, что мне хочется знать, заключается в том...

Дверь внезапно распахнулась, и вошел Райан. Он перевел взгляд с раскрасневшегося лица Элен на Дивоту.

– Ты сказала ей? – обращаясь к служанке, спросил он.

– О чем, месье?– нахмурилась Дивота.

– Я думал, что новости обогнали меня, хотя сам, как только узнал об этом, тут же примчался.

– Я ничего не знаю. О чем ты? – спросила Элен.

– Только что мы получили сообщение от Морвена... – Он замолк, как будто раздумывая, стоит ли продолжать.

– Да? И что в том сообщении?

– Оно касается Эрмины. Она... умерла.

Потрясенная известием, Элен молча уставилась на него, думая об Эрмине, об этой остроумной, мудрой и жизнерадостной женщине. Не может быть, чтобы она умерла...

– Нет... – прошептала Элен.

Райан покачал головой, и лицо его омрачилось.

– Невозможно в это поверить, но это так.

– Но что же произошло?

– Точно еще не выяснили. Эрмину нашли бездыханной всего час назад. Морвен думает, что это несчастный случай, а доктор, которого вызвали, объявил, что это самоубийство.

– Самоубийство?!

– От большой дозы мышьяка.

Нельзя сказать, чтобы Морвен Гент не горевал по Эрмине. С покрасневшими глазами, он то и дело замолкал посреди разговора, устремляя свой взгляд в пространство с выражением такого невыразимого горя на своем классическом волевом лице, что у каждой женщины, оказавшейся поблизости, возникало непреодолимое желание успокоить его. Тем не менее временами он с легкостью и уверенностью делился своими соображениями о шансах на успех театра в Новом Орлеане и о пьесах, которые должны способствовать успеху первого сезона; и о том, куда собирается отправиться после спектаклей в Новом Орлеане, и какое будущее, по его мнению, ожидает театр во Франции при Наполеоне.