Календарь - Сергей Сергеев

Потом они вернулись в город и, покинув салон автомобиля, поднялись на эскалаторе к знакомому зданию. Там их покормили в столовой на втором этаже, пункт питания, как две капли воды, походил на их в реале, за исключением того, что устроились они в отдельном помещении. Виталий Петрович и Аня с ними за стол не садились.

На мысленные вопрос Яны: "Почему?"

Виталий Петрович кратко ответил вслух:

— Не положено.

За ужином Яна с Андреем обменялись впечатлениями от экскурсии.

— Будто в кинотеатре побывали, — выразил своё мнение вслух Николаев, — всё настолько реально, что начинаешь подозревать, что ты и сам "Шесть-Д".

— А тебе не кажется, что это прощальные гастроли? — спросила Яна.

— В смысле?

— Ну, они напоследок, показывают нам всё то, что мы хотели видеть, словно прощаются с нами, оттого и исполняют почти все наши желания, чтобы оставить о себе приятную память.

— Вот, точно, у меня мелькало на подсознательном уровне, но так и не проявилось, — оживлённо согласился с Яной Николаев, — что-то тяготило, а что? почему? Никак не мог взять в толк. Оказывается — это прощальный танец с надзирателями.

Они ещё некоторое время прикалывались, наделяя увиденное сатирой и юмором, посмеялись над собой и Баст, которая, как нив чём ни бывало, намывала гостей в своём домике, потом притихли от одной озвученной мысли, что как бы от смеха впоследствии не пришлось плакать. Суеверными себя не считали, но примета сработала наполовину: улыбки исчезли, делая выражение их лиц напряжёнными и задумчивыми.

На техническом этаже всё так же, как и прошлый раз, за исключением четырёх пластиковых стульев, приготовленных заранее. По-видимому, в расчётах Виталия Петровича значилось, что в ногах правды нет, как и в головах упрямых пациентов, потому сегодня задержаться в техническом зале придётся дольше, пока им всем не начнёт мерещиться то, зачем они сюда и шли.

Яна выпустила Баст. Та потянула воздух, принюхиваясь, и направилась к бетонной тумбе. Все приняли это как должное, Яна прошла за кошкой, посмотрела, как та улеглась на пол, поговорила с ней, как с человеком и вернулась в компанию своих спутников.

— Виталий Петрович, — обратилась она к доктору, — а что вы хотите увидеть здесь?

— Я хочу проанализировать то, на чём вы заострите своё внимание.

— Значит вы, хотите посмотреть то, чего жаждем увидеть мы?

— Ну, в какой-то мере с этим утверждением можно согласиться.

— А если вы увидите что-то, чего не обнаружим мы, вы заставите нас обратить на это внимание?

— Если вы не будите видеть чего-то, как я смогу обратить на это ваше внимание?

— А такое возможно?

— Что?

— Одни будут наблюдать, а другие нет?

— Вы хотите узнать, контролирую ли я ваши мысли? Да, мы имеем с вами телепатическую связь, но мысли не контролируем, — неожиданно признался доктор.

— Значит, если я сейчас внушу себе, что наблюдаю в том месте, где находится подъёмный механизм лифта голубые клубы энергии, то вы чем займётесь в первую очередь: поиском этой энергии или проверкой моих иллюзий в моей голове?

— Мы будем делать всё одновременно, — отшутился доктор.

— Зачем нам нужно было так далеко путешествовать, можно было бы создать технический зал и у нас в палатах, — теперь пошутила в свою очередь Яна.

— Тогда не было бы подготовительного процесса, и иллюзия могла попросту не прийти, — за доктора ответил Николаев.

Их необычную беседу прервала Баст. Она вышла из-за колонны и начала призывно мяукать, словно подзывать к себе хозяйку. Яна подошла к ней. Кошка вела себя неспокойно, продолжала, задрав голову вверх, кричать. Каждый раз, открывая рот и демонстрируя свой тонкий розоватый язык, она поджимала брюшко и вытягивала шею.

— Что-то ей не нравится, а понять не могу, — пояснила окружающим Яна.

Она осмотрела лица наблюдавших за ней и за кошкой людей, ища в них поддержки и сочувствия. Виталий Петрович был безучастен, и всем своим видом говорил: "Не то, не то, — это неинтересно".

Аня смотрела так, как смотрят в цирке скучный номер, потому что деньги уплачены и, возможно, в дальнейшей программе появится что-то привлекательней, для чего и нужно сберечь свои эмоции. Единственным заинтересованным наблюдателем оказался Андрей. Его взгляд выражал немой вопрос к Яне: "Что, уже началось?"

Яна кивнула ему, потому что ей действительно казалось, что что-то уже происходит. Если она утром понапрасну волновала кошку, то теперь животное отдает ей должок, с одной поправкой: кошки просто так из состояния покоя не выходят, на это должны быть причины, которые и давят на их психику особым образом.

Баст двинулась вдоль стены, продолжая мяукать, иногда останавливалась и оглядывалась на хозяйку, нервно крутя и подёргивая при этом хвостом.

Вдруг сбоку вдоль стены засветилась полоска голубой зари. Она росла и принимала овальную форму. Сидевшие на стульях, доктор и медсестра нервно вскочили, а стоявший Андрей блаженно заулыбался. Кошка продолжала кричать, но её уже никто не слышал, хотя возможно делала она это и без звука, открывая рот, сипела и хрипела, выпуская лишь воздух.

Овал продолжал расти и преобразовываться в шар. Он достиг почти человеческого роста, дальнейшее увеличение объема прекратилось, клубы голубой энергии, как протуберанцы на короне солнца, стали выплёскиваться наружу с поверхности сферы.

Первой опомнилась Яна. Она подхватила на руки Баст и позвала к себе Андрея. Николаев медлил, шёл к ней как в замедленном кино, но проявил поспешность доктор. Он подскочил к Яне и, опасаясь к ней прикасаться, стал уговаривать её:

— Яна, я думаю, вы будите благоразумны и отойдёте от этого неисследованного природного феномена?

— Виталий Петрович, Аня, идёмте с нами, вам предоставляется возможность исследовать это явление изнутри, — Яна в свою очередь пригласила своих опекунов.

Подошёл Николаев, и они, взявшись за руки, шагнули в голубую сферу. На секунду Яна повернулась и произнесла:

— Не бойтесь, это так прекрасно!

Голова её скрылась в голубой энергии, было видно, что в шаре находятся голубые силуэты двух людей с силуэтом кошки на руках.

Виталий Петрович и медсестра бросились им вослед, но вместо голубого эффекта получились чёрные клубы. Медсестра и доктор распались, потеряли форму, в том месте, где они вошли, чёрная энергия боролась с голубой и проиграла, её выдавили во вне и там она окончательно исчезла, распыляясь и растворяясь. Шар начал сжиматься и сгибать фигуры внутри. Он превратился в овал, затем в толстую линию, а потом и вовсе в тонкую полоску, которая и исчезла совсем.

Яна даже не успела ничего понять. Эйфория и блаженство заполнила её сознание, затем яркая вспышка безболезненно всё закрыла, будто выходя из комнаты, хозяин выключил свет, а сознание продолжало наблюдать удаляющийся источник света: вот он всё меньше и меньше, превратился в маленькую светящуюся точку, молекулу, атом, кварк. Нет, он не исчез совсем, он просто удалился, ушёл в себя, выворачивая наизнанку тьму, чтобы внутри поместить свет, который устал и, укутавшись, лёг отдохнуть, ведь придёт завтра и ему снова светить, а для этого нужны силы, нужна энергия.

Глава 24

На четырнадцатом этаже "бомбил" ожидала Бастет. Она стояла у прозрачной стены, такой же, как и на тринадцатом, с единственным различием в том, что её охранные функции распространялись ещё и на все верхние этажи. У окружающих могло создаться впечатление, что препятствием для них является всего лишь тонкий лёд или стекло.

— Лифтом пробовала? — спросил немногословный Мессинг.

— Кнопки под колпачками, вход только здесь, пояснила она.

В прозрачной стене визуально сублимировалась дверь, в виде искажения прозрачности, рядом с ней прямоугольное место, как под картину, с сублимированной надписью: "Каждый, кто хочет войти сюда, начертай имя своё".

— Ну, что разведка, очередной провал? — съязвил Власов.

Бастет не отреагировала на колкости, у неё нашлись и другие защитники.

— Погоди балагурить, — вступился за богиню Мессинг, — не видишь, дело приобретает серьёзный оборот.

Генерал потрогал прозрачную стену рукой, постучал прикладом: тонкий лёд на деле оказался хрустальной скалой. Император также принял участие в исследовании препятствия: приложился ухом, пальцами поводил по надписи: никаких выступов и впадин, ровная монолитная поверхность.

— Ну, и что се значит? — удивился Август, — Где эти скрижали и чем чертить?

— Скрижали, говоришь, — повторил за ним генерал, — а ну постой.

Власов достал футляр-фолиант, извлёк из него рамку с восковой пластиной и деревянной палочкой, а сам футляр передал в руки императору со словами:

— А ну, примерь, похоже, тот размерчик.

Император приложил искомый предмет к прямоугольнику. Прямоугольник проглотил футляр настолько быстро, что все четверо не успели рассмотреть и понять, что же произошло, лишь только замедленный повтор, навязанный из штаба, заставил оценить молниеносный процесс захвата. Футляр, после вхождения в размерность, поменял структурность материи, превратился в такую же, из которой стена и состояла.