Дерево дракона - Виктор Каннинг

Сейчас он понял, чего хочет… Он посмотрел туда, где в черном бархате южной ночи вырисовывался силуэт Колокольной башни с четко очерченным желтым квадратом светящегося окна. Она сейчас там, и ему так хочется быть рядом. Это щемящее желание пронзило его столь сильно, что он едва удержался, чтобы не вскочить… Ему сделалось любопытно, что сказал бы Грейсон, вздумай он поведать ему о своей любви к Мэрион Шебир. Должно быть, это признание ошеломило бы его, может быть даже повергло в шок. Он догадывался, что тот скажет. Почему непременно она? Разве не существует множество других, способных дать тебе все, что ты хочешь, и гораздо более точно вписывающихся в твой мир?

Внизу во дворе кто-то из солдат заиграл на губной гармошке.

Из своей комнаты Мэрион слышала этот незатейливый наигрыш. Стоя у окна, она вдруг почувствовала, как волна этих простых звуков придала ее мыслям неожиданную ясность и решимость. В течение всего дня туманные мысли громоздились в ее мозгу и теперь вдруг сделались предельно ясными. Решение, которое она приняла, не принесло ей облегчения, так как оставляло ей свободу воображения, рисовавшего страшные картины будущего. Но по крайней мере теперь она знала, что делать. Там внизу сидит человек, прижимая ко рту губную гармошку, а вокруг него другие…, и все они вдруг сделались так близки ей. Но, помимо них, есть еще майор Ричмонд, человек, которого она любит и ради которого готова признать, что любовь – это высочайшее из проявлений эгоизма, требующее абсолютного повиновения. Она знала это и прежде, когда была с Хадидом, но снова придя к этому теперь, поняла, что рано или поздно наступает время, когда человек дает волю сокрушительной силе любви. Для нее это время наступило сейчас. Весь день она спорила сама с собой, хотя в глубине души уже знала, что этот момент обязательно придет. Он был сродни хирургической операции, призванной спасти саму ее жизнь. Этот момент был истинной смертью Хадида. Теперь и он сам, и все, что осталось от ее любви к нему, перестало существовать, как перестала существовать ее преданность всему, что их некогда связывало.

Она намеревалась предать Моци и фальшивого Хадида, хотя знала, что тем самым предает и себя, рискуя потерять то, что хочет спасти… И все же она должна пойти на этот риск. Она не может положить на весы человеческую жизнь. Единственное логическое решение заключается в том, чтобы предотвратить катастрофу. А потом…, потом можно лишь молиться о чуде.

Мэрион отошла от окна. Все, что ей сейчас нужно сделать, это отпереть дверь, подойти к часовому и попросить его сходить за майором Ричмондом. Когда он придет в ее комнату и начнет говорить, все, что она хочет сказать ему, само вырвется наружу.

Она подошла к двери, нащупав в кармане громоздкий ключ, потом открыла дверь, и сноп света, проникнув через порог, осветил темную лестницу. Из темноты, вступив в полосу света, показалась чья-то фигура. Это был полковник Моци. Он не проронил ни слова, и в тишине на нижних ступеньках она услышала слабое шарканье. Вслед за ним, словно сказочный джинн, из темноты возник Абу и, слегка склонив голову, остановился, стараясь не смотреть ей в глаза. Мэрион поняла, что все это время один из них, а может быть, и оба караулили под дверью.

Полковник Моци взял ее за руку.

– Сегодня нас ждет беспокойная ночь, – мягко проговорил он, – поэтому будет лучше, если мы проведем ее вместе.

Продолжая держать ее за руку, Моци повел ее по лестнице, Мэрион оцепенело повиновалась.

– Погаси свет, Абу, – сказал Моци.

Мэрион услышала за спиной щелчок выключателя и тихое шарканье босых пяток Абу.

Хадид лежал на постели в своей комнате, полностью одетый.

Завидев их на пороге, с почти детской радостью он воскликнул:

– Осталось всего несколько часов!

Дафни отвели каюту Мэрион Шебир. Когда Тедди вошел к ней, она, одетая в халат, накладывала на лицо крем. Дафни сразу поняла, что он по-прежнему озабочен и не находит себе места. Таким он был целый день. Другие, возможно, и не заметили этого, но Дафни слишком хорошо знала мужа. Он беспокойно прошелся по каюте, потом сел и достал портсигар:

– Ничего, если я закурю?

– Ты же знаешь, дорогой, что я не возражаю.

Она сидела к нему спиной и слышала, как щелкнула его зажигалка. Дафни повернулась и в упор посмотрела на него:

– Что с тобой, Тедди?

– Ничего. Просто немного не в духе. Из-за журналистов.

– Обычно они тебя не раздражают.

– Но не сегодня. – Тедди нервно вертел в руке зажигалку, она придвинулась ближе и взяла ее у него:

– Тогда я тоже выкурю одну.

Он протянул ей портсигар, и она на мгновение закрыла глаза, вынимая себе сигарету.

– Ну давай же, Тедди, выкладывай, что там у тебя. Я знаю, что Нил отправил особое донесение в адмиралтейство…

– Вот черт! И ты уже знаешь?

– Вся команда только и говорит об этом.

– Безобразие!

– А в чем дело, Тедди? Что-нибудь случилось?

– Нет.

– Тогда в чем же дело?

Он не ответил, огромными пальцами обхватив подбородок, и этот знакомый жест на мгновение всколыхнул в ней былое чувство. Ведь когда-то она любила его так, как теперь любит Нила… Ее вдруг пронзило ощущение вины при мысли, что очень скоро ей придется рассказать ему о Ниле. Для Тедди это будет тяжелый удар.

– Дафни… – нерешительно начал Тедди, нервно откашлявшись.

– Да, дорогой?

– Дафни… Я вот о чем подумал… Знаешь, быть может, я был не прав, решив остаться во флоте. Ну да, конечно, я был настоящим болваном.

– Но тебе ведь нравится во флоте. Ты же любишь его.

– Ну, в общем, да. Только тебя я люблю больше. – Тедди старался не смотреть на нее.

– Тедди, милый…

– Ну да, это правда. Знаешь, я подумал: а почему бы мне не бросить все это и не вернуться в Лондон? Ты ведь всегда хотела этого. Разве не так?

– Но почему ты заводишь этот разговор сейчас?

– Ну…, не знаю. По-моему, думать надо всегда… Стараться смотреть на жизнь глазами других людей…

Ее не могла обмануть нарочитая небрежность его тона. Сейчас все ее чувства были обострены как никогда. Сохраняя внешнее спокойствие, она снова повернулась к зеркалу и принялась накладывать на лицо крем, в глубине души подозревая, что Тедди о чем-то догадывается… Скорее всего он не знает правды, но что-то его, безусловно, тревожит. Тедди всегда был прямолинеен, поэтому ему никогда не удавалось быть деликатным, и его истинные чувства становились еще более очевидными, когда он хотел скрыть или как-то завуалировать их. Пальцы Дафни слегка дрожали. Наверняка ему что-то известно, подумала она. Иначе к чему этот разговор о Лондоне и о намерении уйти из флота?…

– Да, ты ведь всегда хотела такой жизни, – продолжал он. – И мне бы она понравилась. Небольшой домик где-нибудь в Кенсингтоне… Я бы ездил на службу в город. Мне всегда шла шляпа и наглаженные брюки. – Он рассмеялся, и этот его голос вновь разбередил ее душу. Милый Тедди, подумала она, ты опоздал…

Все это уже безнадежно.

– Да, такая жизнь мне бы понравилась.

– Была бы у нас небольшая усадьба…

А я старею, подумала Дафни, похлопывая пальцами по подбородку. И если бы не Нил, я могла бы согласиться на предложение Тедди. Всего на мгновение и лишь потому, что ее страшила мысль о том, что когда-нибудь ей придется причинить Тедди боль, она вдруг захотела, чтобы Нила никогда не было, но тут же подавила в себе эту мысль. Она хотела повернуться к Тедди лицом и сказать ему всю правду, но не смогла. Когда-нибудь позже, в другой раз она обязательно скажет. Но только не сейчас. Ей нужно подготовиться самой, подготовить Тедди, а не просто взять да и выпалить все одним махом. Ведь даже и тогда это будет ужасно, но сейчас…, сейчас это просто невозможно.

Обернувшись и увидев, как он сидит, неуклюжий и растерянный, она быстро подошла к нему и обхватила за плечи. Да простит ее Господь, думала она, целуя его, ненавидя и проклиная себя за то, что сделала несчастной жизнь этого человека.

– Очень милая идея, – сказала она, – но лучше отложить решение до утра. В конце концов…

– Но ведь ты этого хотела?

– Конечно.

– Значит, решено. – Он поднялся и обнял ее. – Постараюсь уладить все как можно скорее. Ничто не может нам помешать. Ничто! А ты как думаешь?

Не в силах что-либо сказать, она покачала головой, и он снова поцеловал ее.

Когда он ушел, Дафни долго неподвижно стояла, глядя в иллюминатор. «Как я скажу ему? Как?» – думала она.

До сих пор ее мысли были заняты только собой и Нилом. То, как она объявит о своем решении Тедди, было для нее вопросом будущего. Но все время откладывая его на потом, она совсем не задумывалась, как именно это произойдет. Сейчас вопрос встал перед нею, что называется, ребром. Она должна сообщить ему.

Господи, как это ужасно: все равно что взять нож и собственноручно вырезать любовь из сердца другого человека, вырезать все, что некогда связывало их… Она закрыла глаза и содрогнулась. Но ей придется сделать это, и она знала, что потом всю жизнь будет ненавидеть себя за то, что сделала…