Ася - Леля Иголкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да? — Леркин парень немного напрягается, но тут же расслабляется, когда Миллер укладывает голову ему на плечо.
— Я тебя люблю! — я слышу, как она лепечет жениху на ухо.
— И я тебя. Крошка, не заводись.
О таком, по-моему, говорят:
«Идиллия, семейный рай и долгожданный паритет!»?
— Привет, — рассматривая мужские ноги исподлобья, обыденное говорю.
— Добрый день! — подмигивает мне и протягивает руку поднимающемуся Дане. — Я Константин, можно Костя.
— Даниил, для друзей и знакомых — Даня.
— Приятно познакомиться, — кивает муж и становится в точности передо мной, при этом своими коленями упирается в мои слегка расставленные ноги, осторожно наклонившись, целует в лобик Тимку, а затем, отодвинув слинг, вытаскивает сонную мордашку на свежий воздух. — Сын негостеприимен? Спит и не участвует в разговоре?
— Это Валерия, — рукой показываю на подругу, соприкасающуюся со мной своим бедром. — Это Костя, мой муж.
— Приятно познакомиться, — он несколько раз моргает, качает головой в подтверждение своих слов, плотоядно улыбается и, не проронив ни слова, просит моего разрешения сесть рядом, но с другой стороны, не вклиниваясь между нами.
— Как дела? — обхватив мое плечо, он прижимает нас к себе. — Все хорошо?
— Угу, — смотрю только на него и не отвожу глаза.
Отчаянно хочу понять — он злится, безразличен, играет благодушие, зевает, потому что скучно, терпит, потому как я его о том прошу, или он спокоен, потому что встретился со мной и убедился, что с крохой все хорошо?
— В чем дело? — он, похоже, это замечает.
— Ни в чем.
Несметное количество розовых цветов, его нежный шепот и бережная ласка сегодня ночью были на грани чего-то невообразимого. Он ведь говорил, что собирается вернуться только завтра вечером, но почему-то прискакал сегодня ранним-ранним «утром» — ровно в час ночи, и еще, к тому же, без предупреждения. Он чего-то испугался или соскучился по нам с сынишкой?
— Спасибо за цветы, — зеркалю жест Валерии, укладывая голову на его плечо.
— Тебе понравились?
Сказать, что я чуть не умерла от радости и удивления, когда увидела под своим сонным носом большущую охапку дурманящих тонким запахом благородных и слишком гордых роз, или не стоит показывать неописуемую радость, но зато сослаться на то, что:
«Ничего особенного — острые шипы и грубо вытесанные лепестки, зато цена заоблачная и исключительно для толстосумов!»?
Представляю, какой меня тогда подстережет ответ. Наверное, что-то из такого:
«Это твой первый… Фу, черт! Второй и, твою мать, последний в этой жизни на земле букет!».
— Очень, — ерзаю щекой по его рубашке, губами задевая воротник и шею. — Ты уже закончил? Освободился? Будешь дома?
— Да, — отвечает мне, но тут же обращается к Дане и Валерии. — Посидим в кафе, ребята?
— Спасибо. Но нас время поджимает.
— … — муж помалкивает, но по его дыханию я понимаю, что он терпеливо ждет подробных объяснений, чем скупое:
«Спасибо, но, пожалуй, нет».
— Мы в отпуске. Решили погреть косточки на море, но выделено всего десять дней свободы, поэтому вынужденно посетили местный водоем.
— А где остановились? — придавливает мою макушку подбородком. — Тшш! — шипит мне в волосы. — Сиди спокойно, а то маленького разбудишь.
— Знакомые сдали пляжный домик, — отвечает Даня.
— У нас много места, если…
— Нет-нет, — щебечет Лерка, задевая мою задницу своей рукой. — Не будем вас стеснять и мешать. У вас медовый месяц?
«Уже прошел» — в мужскую грудь гундошу, а Костя, как это ни странно, сильнее вжимает мое лицо в себя. Если он не прекратит, то я, наверное, задохнусь от недостатка воздуха и избытка аромата мужского тела и парфюма, нанесенного на него. Чем это пахнет? Чрезвычайно сильный запах. Я отдаю себе отчет в том, что подобное сравнение к понятию амбре совершенно не подходит, более того, они, наверное, вообще не сопоставимы, однако, в том, как пахнет Костя, я чувствую уверенную силу, мощь, мужественность и вместе с этим нежность. Это очень грозно, но в то же время мягко, по-домашнему просто и красиво. Именно! Я не ошиблась, когда сравнила запах луговых цветов, скошенной травы, стойкую нотку ветивера с лаской, которой он меня опутывает с головы до ног.
— Мы, пожалуй, поедем. Даня? — Валерия выпрыгивает и тянет за собой расслабившегося парня.
— Я помешал? — смеется Костя. — Вы меня не ожидали увидеть, хотели посекретничать в маленькой компании? Тимка бы вас не выдал, если что, а Ася не призналась. Она кремень! — он сейчас на что-то намекает? — Прошу прощения, но моя семья — прежде всего. У меня редко когда выпадает свободное время, а сейчас, как это ни странно, все удачно складывается, поэтому я не хочу терять ни минутки. Пожалуйста, останьтесь, если это, конечно, не нарушает ваши планы. Я не помешаю, зато, возможно, что-то о жене узнаю. Например, то, что она стесняется или не хочет о себе мне рассказать. Что скажешь? — аккуратно вздергивает нас с сынишкой.
— Угу, — я таю, а после — растекаюсь-расслабляюсь и лечу, парю, как птица, над землей и совершенно не чувствую притяжения, нарушаю все законы и, преодолев обманки гравитации, пронзаю пространство, наплевав на дедушку Эйнштейна.
— Нет, ну что Вы! — ретируется вдруг моя подруга, затем себе за спину заводит руку и прячет за своим плечом мужчину, скрывая особо ценный экземпляр от глаз противных дам. — Нам действительно пора. Ася? — подмигивает мне и кивком куда-то в сторону указывает.
— Иди! — хрипит мне в ухо Костя. — Только сына отдай.
Тимофей, как это ни странно, сильно разоспался. Вероятно, морской свежий воздух, «белый шум» прибоя и бубнящие диким роем голоса туда-сюда снующих отдыхающих людей усыпили кроху, которого я бережно передаю Косте, обматываю тканью гибкое сильное тело, скрупулезно поправляю эластичные хвосты слинга, опутывающие теперь мужчину, как паутина маленького паучка, в центре которой сидит хозяин хитрого сооружения.
— Удобно? — фиксирую пухленькие ножки, прикасаясь пальцами к мягкому ремню на поясе его строгих брюк.
— Вполне. С ним все хорошо? — отстранив лицо, заглядывает внутрь маленького кокона. — Спит, словно неживой. Это нормально? Перегрелся или…
— Он долго бодрствовал, а перед встречей с ребятами заснул. Видимо, наконец-то разморило. Устал бороться.
— Иди, Мальвина, тебя уже ждут. Прощайся, приглашай к нам, а потом…
А что потом? Я замираю возле. Тяжело дышу. Заглядываю в Костины глаза, ищу чего-то. Ищу того, чего там нет? Валерка ведь спросила, любит ли он меня. Я бы слегка переформулировала крайне своевременный вопрос.
