Апокалипсис в шляпе, заместо кролика - Игорь Сотников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И хотя гуру мысли отчасти излучал в себе приверженность ко всему светлому и даже выражал поначалу готовность во всём пойти навстречу его новой, как же он её назвал, а наперснице, тем не менее, когда он услышал от Клавы по какому поводу и вопросу она к нему от мастера Вердикта пришла (непонятно зачем она тут его приплела), то он в момент в лице и мнении переменился, вдруг потемнев в лице точь-в-точь, как король с карты (Клава даже про себя ахнула), и грубо так сказал ей, что он давно отошёл от детективной практики, и теперь занимается только поиском заблудших душ, а не их тел.
– Так и скажите, гражданка (а где же сестра и наперсница?!), мастеру Вердикту, что я отошёл от дел, и с моим прошлым меня больше ничего не связывает. – Уж очень сурово обошёлся этот гуру мысли с Клавой, указав ей на дверь, демонстративно повернувшись к ней спиной. А такой демонстративный поворот дел в твою сторону, даже если и ты сам с такой же позиции готов посмотреть на этого своего случайного собеседника, как бы помягче сказать, не добавляет симпатии к этому отворот-поворот человеку, а уж когда тебе не полностью безразлично его мнение, то тут и в своём облике вытаращишься от изумления и в глазах слезливо вздрогнешь от такого своего игнорирования.
– Да как же так может быть?! – всё внутри возопило в Клаве при виде этого человеческого равнодушия в виде этой, не просто спины, а стены разобщения. И глядя на неё, Клаве так хотелось по ней своими кулачками достучаться до этого недоразумения в человеческом обличие, что она даже сделала один небольшой шаг навстречу этому контрпродуктивному действию. Но что-то в последний момент её остановило от этого желания врезать изо всех сил по спине этого наглеца (надо понимать, что желание нарастает по мере его не реализуемости, и если вначале ей хотелось достучаться до этого типа, то дальше только врезать) и она, застыв на одном месте, только сверлила своим пронзительным взглядом этого гуру мысли.
Но этот гуру оказался крепким орешком, и сколько бы его Клава не гипнотизировала, он даже ни разу не споткнулся, а вёл себя как ни в чём не бывало, давая кому-то там по телефону распоряжения, и одновременно напутствуя рядом с ним остановившихся своих помощников и последователей в одном лице, коих здесь, помещении типа конференц-зала, со своей трибуной и местами рядом с ней для актива организации, а также стоящими напротив рядами стульев для слушателей, было нимало, и никто из них не стоял на месте, а с озабоченным лицом и с чем-нибудь вещественным под мышкой или в руках, перемещался по залу, и нисколько Клаву не замечал.
Но это только так с виду Клаве казалось, когда на самом деле оказалось, что она всё-таки не осталась незамеченной кем-то из этих людей, кто о ней сообщил гуру мысли и заставил его отреагировать на эту её настойчивость. Хотя и сам гуру мог догадаться о том, что она всё-таки, что за глупая дрянь, не послушала его слов и осталась тут упорствовать и противопоставлять себя ему. Ну а с таким у гуру мысли разговор короткий – гипнотический взгляд и ты вот уже себя и свои поступки, приведшие тебя в стан его адептов, не помнишь. И теперь так заворожённо стоишь, не для того чтобы упорствовать и подвергать сомнению учение гуру мысли, а ты наоборот, всем этим своим одухотворённым видом и показной готовностью по первому слову гуру беспрекословно подчиниться ему, показываешь всю свою достойность здесь находиться.
И гуру мысли подверг бы Клаву такому одухотворяющему осмыслению себя, если бы не был сейчас так занят, да и разбрасываться божественной энергией нельзя вот так неосторожно на первого встречного, и её нужно беречь для людей достойных, кто сам к познанию себя стремится, а не случайно сюда зашёл. И гуру мысли повернулся к Клаве, с так на него непохожим видом недовольства на неё посмотрел (это говорило о том, что она его в край вывела), да и нетерпеливо спросил. – Что-то ещё?
А Клаву прямо-таки вывела из себя эта его бездушность, с этим его презрительным отношением к её проблемам: «Что-то ещё?». И она-то прекрасно знает, как жестоко звучит и какие холодные смыслы вкладываются в этот вопрос-ответ люди изначально бессердечные или же у них погасли все чувства. И ответ на такой отсыл тебя отсюда подальше только один. «Нет. Ничего». – Раскрасневшись в лице, отвечает Клава и, резко развернувшись, начинает звучно выбивать каблуками свой отход отсюда. При этом она руки держит в кулачках и еле сдерживается от проявления истерики, которая вот-вот из неё вырвется, посмей только этот гуру мысли что-нибудь ей вслед сказать.
И этого Клава больше всего сейчас боится, прислушиваясь на ходу к звукам, исходящим из-за своей спины. Где гуру мысли ничего не стоит запоздало сказать: «Тогда мы вас здесь нисколько не задерживаем», и она сто процентов уверена в том, что, как только она это услышит, то запнётся и соскользнёт с ног на пол. Где упадёт не просто односложно, на колени, а она обязательно распластается на полу в удивительной, концептуальной конструкции. На которую посмотреть и поглазеть немедленно выдвинутся все без исключения здесь присутствующие люди. И они, окружив её со всех сторон, и не подумают задаваться к ней вопросами первой помощи: «Как вы там? В порядке?» и «Может вам чего-нибудь надо?», а они, с умным видом изучающе рассматривая её, будут глубокомысленно задаваться только одним вопросом: «И на что же это всё похоже?».
И, конечно, их версии ответа на этот вопрос останутся только рабочими версиями, когда главное слово остаётся за гуру мысли, на кого в итоге все тут находящиеся люди переведут свои взгляды, в ожидании от него решающего слова. А гуру мысли никогда не спешит с выводами, и он никогда не полагается на первый взгляд, и он прежде чем вынести свой вердикт человеку и его
