Превращения Арсена Люпена - Морис Леблан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вернувшись в Гавр, князь Лаворнев дал в полиции показания, которые подтвердили четверо человек из его команды…
И автор заметки добавлял:
Последние полученные сведения позволяют утверждать, что графиня Калиостро была авантюристкой, хорошо известной под именем Пеллегрини, но представлявшейся иногда и графиней Бальзамо. Преследуемая полицией, которая два или три раза едва не арестовала ее на землях Ко, где она орудовала последнее время, графиня решилась уехать за границу, но погибла вместе с сообщниками на своей яхте «Светлячок» при кораблекрушении.
Упомянем также (не ручаясь за их достоверность) слухи о том, что существует тесная связь между некоторыми авантюрами графини Калиостро и загадочной драмой, разыгравшейся в Мениль-су-Жюмьеже. Ходят разговоры о выкопанных и похищенных сокровищах, о какой-то тайной организации, о старинных документах.
Но здесь мы вступаем в область домыслов. Поэтому поставим точку и дадим возможность правосудию пролить свет на это дело.
В день, когда в газете появились эти строки, то есть спустя ровно шестьдесят часов после случившегося в Мениль-су-Жюмьеж, Рауль входил в кабинет барона Годфруа в Этиговых Плетнях – в тот же самый кабинет, куда он проник под покровом ночи четыре месяца назад. Сколько дорог было пройдено с тех пор и на сколько лет повзрослел вчерашний юнец!
Барон д’Этиг и его кузен Беннето, сидя за круглым столиком, курили сигары и пили коньяк из высоких бокалов.
Не тратя лишних слов, Рауль объяснил:
– Я пришел просить руки мадемуазель д’Этиг и полагаю…
Его внешний вид совсем не соответствовал торжественности момента. На голове не было ни шляпы, ни фуражки. Вместо костюма – старый матросский бушлат и слишком короткие брюки, из-под которых виднелись холщовые туфли, надетые на босу ногу.
Однако запавшие глаза и измученное лицо Годфруа д’Этига красноречиво свидетельствовали о том, что его не интересует ни наряд Рауля, ни цель его прихода. Протягивая ему пачку газет, он спросил с тяжелым вздохом:
– Вы читали эту заметку? О Калиостро?
– Да, я уже знаю… – ответил Рауль.
Он ненавидел этого человека и потому не смог удержаться, чтобы не сказать ему:
– Тем лучше для вас, разве не так? Полагаю, достоверно подтвержденная смерть Жозефины Бальзамо должна сильно облегчить вашу совесть!
– Да, но потом?.. Что будет потом? – пробормотал барон.
– Потом?
– Начнется расследование. Полицейские наверняка постараются разобраться в этом деле. Калиостро связали еще и с самоубийством Боманьяна. Если полиция восстановит все ниточки, она распутает этот клубок до самого конца.
– Точнее, до самого начала, – усмехнулся Рауль, – вплоть до вдовы Русслен, до убийства господина Жобера… то есть доберется до вас и до вашего кузена Беннето.
Кузены вздрогнули. Рауль успокоил их:
– Не бойтесь, правосудие не станет расследовать все эти темные истории, наоборот – оно попытается их замять. Боманьян пользовался покровительством могущественных людей, которые опасаются скандалов и яркого света. Дело будет закрыто. Гораздо больше меня беспокоит вовсе не правосудие…
– А что? – спросил барон.
– Месть Жозефины Бальзамо.
– Поскольку она умерла…
– Даже мертвой ее следует опасаться. Именно поэтому я здесь. В глубине вашего сада стоит пустой караульный флигель. Я поселюсь в нем… до нашей свадьбы. Сообщите Клариссе о моем приезде и предупредите, чтобы она никого не принимала… даже меня. Но, думаю, она была бы рада получить подарок на нашу помолвку, который я и прошу вас вручить ей от моего имени.
И Рауль протянул изумленному барону огромный сапфир редкостной чистоты и ограненный так, как гранили драгоценные камни в старину…
Глава 14
«Дьявольское создание»
– Вели бросать якорь, – прошептала Жозефина Бальзамо, – и спускать шлюпку.
Над морем тянулся густой туман и, смешиваясь с ночной темнотой, не пропускал даже огни Этрета. Яхта князя Лаворнева шла на ощупь в этом непроницаемом мраке, сквозь который не мог проникнуть свет маяка Антифер.
– Почему ты решила, что мы находимся у берега? – возразил Леонар.
– Потому что я хочу туда, – ответила она.
Он вспылил:
– Это афера, это чистое безумие! Посуди сама! Прошло уже две недели с тех пор, как благодаря тебе – признаю это – мы одержали самую грандиозную победу. Все драгоценные камни в банковском сейфе в Лондоне. Опасности больше нет. Калиостро, Пеллегрини, Бальзамо, маркиза де Бельмонт – все они похоронены на дне моря после крушения «Светлячка», которое ты так замечательно организовала и так ловко устроила. Двадцать свидетелей видели взрыв с берега. Для всех ты мертва, тысячу раз мертва… и я тоже, как и все твои сообщники. Если бы кто-то смог восстановить всю историю с сокровищем монахов, он неизбежно пришел бы к выводу, что оно утонуло вместе со «Светлячком» и что драгоценные камни покоятся на морском дне. Поверь: правосудие полностью устраивает и это крушение, и эта смерть, и оно не станет слишком дотошно в них разбираться, поскольку в высших кругах стремятся замять дело Боманьяна – Калиостро.
Так что все отлично. Ты хозяйка положения, ты победила своих врагов. Однако самая элементарная осторожность требует, чтобы мы покинули Францию и вообще как можно быстрее убрались из Европы! И вот в такой момент ты решила вернуться в то самое место, которое принесло тебе несчастье, чтобы встретиться с единственным оставшимся противником. И каким противником, Жозина! Настоящим гением, без которого ты никогда бы не нашла сокровища! Признай, что это безумие.
Она прошептала:
– Это безумие – любовь.
– Так откажись от нее.
– Я не могу, не могу. Я люблю его.
Обхватив голову руками, она в отчаянии шептала:
– Я люблю… впервые в жизни… с другими мужчинами такого не было… А с Раулем… Ах! Не хочу говорить о нем… Единственную радость в жизни… и самое большое горе… я познала благодаря ему… До него я не знала счастья… но и боли тоже… а потом… а потом счастье закончилось… и остались только мои страдания… Они ужасны, Леонар… Мысль о том, что он скоро женится… что другая будет жить его жизнью… и что от их любви родится ребенок… Нет, это выше моих сил. Что угодно, только не это!.. Я лучше пойду на риск, Леонар. Или умру.
Он тихо сказал:
– Бедная моя Жозина…
Они замолчали, и она долго стояла неподвижно, обессиленная и с потухшим взглядом.
Но когда шлюпку спустили на воду, ее тон внезапно снова стал повелительным и жестким:
– Я ничем не рискую, Леонар…
