Сакура-ян (огрызок 18 глав) - Андрей Геннадьевич Кощиенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ощущаю, как эмоциональный фон вокруг становится настороженным. Коллектив за партами напрягся и ждёт моего ответа на обвинение. Делаю паузу, обдумывая то, что хочу сказать.
— Люди всякие нужны, люди всякие важны, — говорю я. — Историю вершат одиночки, но общество не принимает мыслящих вне его границ. Тех, кто позволяет себе такое, изгоняют, подвергнув обструкции. Всегда так было. Но без отщепенцев жизнь превратилась бы в стоялое болото, с протухшими тысячу лет назад правилами. Вот, сабоним, вы носите юбку, длиной чуть ниже колен. Да, удобно, когда ноги не путаются в одежде, волочащейся по полу. Однако, по совсем недавним историческим меркам, к примеру, в эпоху Чосон, толпа за такой наряд оплевала бы вас и прокляла до седьмого колена. Вы представляете, сколько дерьма получили те женщины, которые боролись за право носить то, что им нравится, а не то, что принято?
Делаю паузу, ожидая ответа. Вижу, как взгляды девушек, вытаращившихся на меня, перемещаются на учительницу.
— Бунтари нужны, — не спорит та. — Они тоже являются частью общества, как и другие, кого ты презрительно причисляешь к «болоту». Одни придумывают — другие реализовывают. Без взаимодействия между собой разных социальных групп, — прогресс невозможен. Но здесь как раз требуются взаимопонимание, дружба и любовь.
— Не соглашусь с вами, сабоним. Как показывает исторический опыт и последние исследования учёных, средний интеллект в социальной группе выстраивается по уровню среднемыслящих его членов. Тупых в мире, по статистике, просто больше. Больше, чем дураков и гениев. И вот эта масса середнячков, как вы назвали её, — «болото» — терпеть не может всяких умников. Которые заставляют её шевелить мозгами в попытке понять нововведения. Ведь давно известно: нет в мире тяжелее работы, чем думать! Особенно, когда нечем!
За моей спиной раздаются смешки. Я же, набрав воздуха, заканчиваю объяснять, — как, по моему мнению, обстоят дела сейчас, да и в прошлом тоже.
— Сабоним, нет никакого взаимопонимания, дружбы и любви. Расшевелить «болото» способна лишь жажда наживы, когда, начав получать прибыль от чьей-то придумки, оно, скрепя зубами смиряется с изменениями. И не иначе! Поэтому любить следует только себя, как это советуют в своих книгах американские психологи. Отход от их рекомендаций, рано или поздно, неизбежно приведёт к катастрофе. И в «Анян» я оказалась исключительно из-за своего глупого нежелания следовать советам этих умных людей, а не из-за проблем во взаимодействии с людьми…
— Пуф-фф! — надув щёки, громко выдыхает учительница. — За минуту наговорила на целую повозку для вола! Твои проблемы именно из-за своего отношения к другим, а не из-за того, что слишком умная! Пока этого не поймёшь, в твоей жизни ничего не изменится!
— Откуда вам об этом знать? — спрашиваю я, чувствуя, как начинаю злиться. — Вы ведь не были со мной рядом, не видели, что происходило на самом деле, но говорите, словно вина исключительно только во мне! И почему вы разговариваете со мной без должного уважения?
— Я достаточно уважительна с тобою.
— Нет, это не так!
— Почитание нужно заслужить!
— Двух мировых премий для этого недостаточно?!
— Награда, во многом, — вопрос случая! Ты работала ещё слишком мало для права на признание!
— И что же нужно для этого «права»?!
— Прежде всего — иметь профессию! А потом — опыт работы, но не парочку внезапных побед!
Опять эта чушь про «тяжёлый, каждодневный труд»! Как они достали со своими понятиями!
Делаю несколько вздохов, чтобы немного успокоиться, прежде чем поставить точку в разговоре.
— Слышу лишь зависть в ваших словах, сабоним, — говорю я. — Зависть того, кто много работал, но никогда не был первым. И никогда не станет, потому что не создаёт новое, а всю свою жизнь занимается лишь пересказом кем-то придуманного. Я же — приношу в мир то, чего в нём никогда не было. Я на сто голов выше вас, хотя не имею документов о профессии. Поэтому прошу вас относиться ко мне с подобающим уважением. Надеюсь, мои слова понятны?
Замолкаю, истратив из лёгких последний воздух. В классе стоит оглушительная тишина.
— Ты — самовлюблённая эгоистка, зазнавшаяся от первого успеха! — с побледневшим от гнева лицом выплёвывает в меня яростными словами учительница. — Ты никогда никем не станешь с таким самомнением! Выйди из класса сейчас же! Отправляйся в дисциплинарную комиссию и скажи, что я выгнала тебя с урока!
— С превеликим удовольствием! В гробу я видала всю корейскую литературу вместе с её учителями!
Подхватив сумку с принадлежностями, брякаю её на парту и начинаю швырять в неё учебники с тетрадями. В этот момент раздаётся сигнал, оповещающий завершение занятия.
Блин! Чуть бы пораньше!
(тут же, на перемене. Решительно идущую по коридору ЮнМи догоняет БонСу и пристраивается сбоку)
— Ну ты даёшь! — то ли с одобрением, то ли с осуждением восклицает она. — С учителем сцепилась!
Молча пожимаю в ответ плечом.
— Ты чего такая заводная сегодня?
— Надоели… Учат, учат! А как самих спросишь, — так им и показать нечего!
— Сабоним напишет жалобу на твое поведение…
— Пусть пишет!
— Это плохо. Твой оппа собирает голоса для помилования, а ты опять дисциплину нарушаешь. Рекомендации из «Анян» могут оказаться очень важными.
— И что мне теперь — задницу всем целовать?
— Подумай о том, как подведёшь своего оппу, если испортишь его работу. Тебе нужно молчать и делать всё, что говорят, если не хочешь провести пять лет за решёткой.
— Результат затеи со сбором подписей ещё неизвестен! На помилование можно рассчитывать, отсидев не менее половины срока!
— У тебя две суперские награды, которые могут стать тем шансом, который выпадает раз в жизни! Если бы я оказалась на твоём месте, то стала самой примерной заключённой «Анян»!
Иду, обдумываю услышанное. Да, всё верно, веду себя неправильно. Но, блин, как же меня это всё достало!
— А ты за что сидишь? — спрашиваю я у БонСу, хотя такие вопросы задавать не принято.
— Разве не знаешь? — удивляется та.
— Я не спрашивала, ты не говорила.
— Могла у кого-нибудь ещё узнать.
— Да как-то не с кем тут особо общаться…
— Ты, действительно, — углублённая в себя штучка. — хмыкает БонСу.
— Хотела сказать — эгоистичная сучка?
БонСу вновь насмешливо фыркает.
— Да, тебе придётся много постараться, прежде чем твой язык станет вежливым, — констатирует она.
— Но, всё же? — настаиваю я, поскольку ответа так и не услышал.
БонСу некоторое время молча идёт рядом.
— За убийство, — глядя куда-то вперёд, коротко сообщает она.
— Да ну?! — изумляюсь я.
— Не веришь? — поворачивает ко
