Реконструктор. Дорога в один конец - Александр Конторович

Фигово, конечно, я уже как-то пообвык на своем месте. И уходить в бега мне совсем не хочется. Но никакого другого варианта, к сожалению, больше нет. Копать Азаров долго не станет. Пара-тройка дней, и мое дело передадут в трибунал. Ну а за теми не заржавеет. Продолжая односложно отвечать на вопросы капитана, благо, что они были в основном малосущественные, начинаю прикидывать в голове различные варианты покидания этого негостеприимного места. Да и капитан, малость огорошенный теми подробностями, которые я сообщил, слегка утратил пыл. Так что через два часа после того, как меня вызвали на допрос, я уже снова лежу на соломе и, разглядывая потолок сарая, строю различные варианты побега.

– То есть вы хотите сказать, товарищ капитан, что этот ваш старшина признательных показаний не дал? – Сидевший за столом подполковник Николаев снял очки и внимательно посмотрел на стоявшего перед ним особиста.

– Так точно, товарищ подполковник. Он придумывает какие-то объяснения своим поступкам. Не могу не отдать должное его изобретательности, с этим у него все в порядке.

– Он сообщил о дарственной табличке на пистолете. Вы проверили этот факт?

– Никак нет, товарищ подполковник. Раненый боец убыл от нас в госпиталь сразу же после перехода линии фронта. Оружие, при нем находившееся, уехало вместе с ним. Для проверки этого факта мне бы пришлось потратить много времени на дорогу.

– А телефоном вы воспользоваться не пробовали? – поинтересовался худощавый черноволосый подполковник, до этого момента молча сидевший сбоку от стола. – Или телефонный звонок тоже занял бы у вас прилично времени?

Азаров запнулся. Того, что столь малозначительный вопрос вдруг привлечет к себе внимание, он совершенно не ожидал.

– Простите, товарищ подполковник, но я не вижу, что в данном случае доказывает или опровергает этот факт. Мало ли чей пистолет могли передать немцы Красовскому для подтверждения разработанной легенды?

– Резонно, – кивнул подполковник. – Но что-то раньше они подобных вещей не делали. Я понимаю, если бы старшина вместе с пистолетом принес бы и удостоверение личности этого офицера. Тогда да, пистолет владельца мог послужить доказательством его гибели. И косвенно обелить Красовского. Но ведь он этого не сделал? Насколько я понимаю из рапорта, старшина вообще никаких документов противника с собой не приносил.

– Не приносил, – подтвердил Азаров.

– Так-так… – покивал его собеседник. – Вы, кстати, справки о старшине наводили?

– Я читал его личное дело.

– И все?

– Особый отдел дивизии проверял старшину, когда того назначали на взвод. На тот момент он зарекомендовал себя исключительно с положительной стороны. У нас не было никаких оснований подозревать его в чем бы то ни было. Красовский очень умело и грамотно скрывал свое истинное лицо.

– А сейчас, стало быть, он его показал… Ну-ну. Мне понятен ход ваших мыслей, капитан. У меня больше нет вопросов. С вашего позволения, товарищ подполковник, – повернулся он к Николаеву, – я вас покину. У меня появились некоторые вопросы, на которые я попробую найти ответ самостоятельно.

– Разумеется, Олег Иванович. Всегда рад вам помочь, – приподнялся со своего места хозяин кабинета.

Когда за гостем закрылась дверь, Николаев опустился на стул и жестом указал капитану садиться:

– Что-то ты недоработал… И что теперь мне прикажешь – сырой материал в трибунал передавать?

Капитан вытер внезапно вспотевший лоб.

– Но, товарищ подполковник, еще день, может быть, другой, и Красовский все подпишет.

– И каналы связи выдаст? Ты понимаешь, что нам не сам старшина нужен, а его связь с немцами? Тут такую комбинацию замутить можно! А без связи – на кой он нужен? Ну, разоблачим мы очередного агента, расстреляем, и что? Умнее надо быть, товарищ капитан. Не махать сплеча топором. Кто вам, скажите на милость, мешал проследить за Красовским? Установить его контакты, выяснить, куда он ходит, с кем встречается. Пишет ли кому-нибудь письма и от кого получает. Вот что выяснять надо было, а не сажать его сразу же под замок.

– Красовский никому не пишет писем и ни от кого их не получал, товарищ подполковник. А что до встреч – так, с одной стороны, знает его множество самых разных людей, а с другой – особо тесно он ни с кем так и не сошелся. Сложный он человек, да и вообще…

– Вообще – что? Что конкретно вы имеете в виду, капитан?

– Жесткий он. В руках себя держать не умеет, авторитетов никаких не признает. К доверительным беседам не расположен совершенно. И до меня пробовали, и я старался к нему подход найти. Не сам, конечно, через других пробовал. Но не вышло ничего.

– Да, капитан… Поспешили мы, поспешили с этим старшиной… Ты хоть знаешь, кто у меня сейчас сидел?

– Никак нет, товарищ подполковник. Откуда ж мне знать?

– Это Дронов. Он тоже по нашей линии, только летает повыше. И видит побольше, чем мы с тобой. Какое ему вообще дело до рядового немецкого шпиона? Да их тут пачками водят! Ан нет, пришел, сел. Сидит и слушает. Зачем ему этот старшина? Я еще понимаю, была бы фигура какая серьезная, а так… – Николаев только руками развел.

– Так, может, товарищ подполковник, у них и свой материал на него имелся? – осторожно предположил капитан.

– Свой, говоришь? – Николаев пошевелил пальцами. – Черт его знает, может, и было чего. Они ж его проверяли.

– Старшину? – несказанно изумился Азаров.

– Не был он тогда еще старшиной. Там вообще история какая-то непонятная. Он тогда из тыла немецкого вылез и что-то очень важное с собой принес. Настолько важное, что приехали за этим материалом чуть не из самой Москвы.

– Так он что, товарищ подполковник… Может, он из этих… ну… которые на самый верх работают?

– Тогда отчего он старшина и что делает в твоей дивизии? – резонно предположил хозяин кабинета. – Нет, тут другое что-то. Только вот до сих пор не пойму, что именно. Он точно не из Центрального аппарата. Мы бы знали. Да и не отпустит никто такого человека по немецким тылам шастать!

Подполковник поднялся с места и начал мерить шагами кабинет. Вскочивший с места капитан провожал его взглядом.

– Вот что, Азаров, ты там с ним не затягивай. Веди дело как положено. Готовь материал для трибунала. Если этот Красовский кому-то интересен, за ним придут или позвонят. А если нет, то передадим дело в трибунал, как положено. Пусть там решают.

– Так точно, товарищ подполковник, сделаю!

Вот уже второй день я обживаю негостеприимный сарай. Все возможные пути побега уже рассмотрены, и большинство из них отброшены как труднореализуемые или вообще фантастические. Кое-что, однако, уже понемногу вырисовывается. Вот если бы меня еще разок на допрос сводили, совсем бы было хорошо, я бы успел еще кое-что любопытное посмотреть и, вполне возможно, что и сделать. А так, при сидении в сарае, у меня особенного обзора не имеется. Свои действия в принципе я уже продумал. И вариантов, как ни крути, остается не так уж и много. Как работает Особый отдел, я себе представлял очень хорошо. Моя «удивительная» память в очередной раз выкинула фортель, подбросив массу сведений об этой почтенной организации.