Заметки конструктора - Владимир Александрович Быков

называется изобретательством ради изобретательства. Причем всем имеющим отношение к настоящему изобретательству отлично известно, что самым быстрым и легким путем рождаются либо никому ненужные изобретения, либо – не соответствующие действующим законам. Есть, правда, здесь одно дополнение. О полезности «Размышлений» можно бессмысленно спорить сколь угодно долго, в то время как полезность изобретения однозначно устанавливается с помощью формулы и цифры, в крайнем случае – подтверждается опытом (что, к слову, отнюдь не означает успешность его внедрения). Поэтому заявление Х. Ортега-и-Гассета о технократах, как «демагогах чистой воды, а, следовательно, людях неточных и ненадежных» (на что, допускаю, может он действительно имел какие-либо частные основания), могу с неизмеримо большей обоснованностью парировать той же фразой, отнеся ее к философам. Для пущей же доказательности своей правоты адресовать читателя к изумительной книге «Мои воспоминания» кораблестроителя А. Крылова

Вот, что мне хотелось сказать, прежде чем привести некоторые свои собственные представления о природе и жизни, добавив при этом, что они, не претендуют на некую их абсолютность и, естественно, исходят из незыблемой нормы – всё не без исключений.

Мир природы, пожалуй, в наиболее определяющем виде подчинен закону замкнутого цикла. В нем буквально царствуют рациональные формы круга и шара – уникальнейших изобретений вселенной. Движение тел совершается по устойчивым круговым орбитам. Всё подчинено повторяющимся актам смены событий: созидания и разрушения, рождения и смерти. Организованный в целом изумительно просто и однообразно он логически завершено совершенен и функционирует оптимальнейшим образом. И лишь человек в части собственных деяний усматривает в нем некую, причем все большую и большую, иррациональность. А есть ли она на самом деле? Нет, безусловно. Дела людей, определенные их текущим состоянием, так же естественны, как естественно появление вызывающей у нас отвращение огромной стаи саранчи. Однако это отнюдь не запрет на человеческие устремления к лучшему, ибо и они естественны. Это констатация факта для более правильного движения вперед. Человек не должен настраиваться на волну своего особого положения в мире живого оттого, что он здорово отличается от собаки. Ведь последняя, без каких-либо притязаний, не в меньшей степени, чем человек по отношению к собаке, умнее, например, червяка. Кажется нам, но не всем же одно и то же.

Всё, что было, есть и будет – запрограммировано природой и подчинено закону жизни: рождения, борьбы и смерти. Как естественна жизнь камня, растения и зверя, так же естественны и любые человеческие деяния. Естественно и зло и насилие, благо и добро, разрушение и созидание, философия и ее критика. Всё от природы, в том числе и то, что кажется в нашем представлении «сознательным» проявлением разума и воли.

Человека, хотя бы немного, но заинтересованно знакомого с наукой и техникой, не могло не покорить могущество законов физики, теорем и формул математики. Сила и красота их в железной логике доказательств и покоряющей воображение убедительности. Поражают даже гипотезы, выдвинутые давным-давно и не опровергнутые до сих пор. Нечто другое мы видим в мире социальных структур и человеческих отношений. Здесь взгляды не уточняются, а временами полярно меняются, неимоверно превозносятся или ниспровергаются.

Не кажущийся ли здесь хаос и непредсказуемость событий и не есть ли они оттого, что эта область исследований исторически оказалась в руках гуманитариев и политиков, мало понимающих в настоящих законах природы, а порой ненавидевших их еще со школьной скамьи? Ведь только они могли придумать такие основополагающие идеи, как бытие определяет сознание, классовая борьба. Писать многотомные сочинения о правилах мышления, способности суждения и разнице между «восприятием, идеей и впечатлением». Веками стимулировать бессмысленный спор между идеалистами и материалистами. Философские обоснования существования мира превратить в поток словоблудия, взаимных обвинений, идеологических, для пущей важности прикрытых словом «теория», постулатов и просто глупостей. Не разум и здравый смысл, а какая-то вакханалия чувств – конечно, не без оговоренных мною исключений.

Вот почему меня подмывает мысль посмотреть на проблему с другой стороны и попробовать еще раз перенести на жизнь живой природы законы физики и математики, ну хотя бы в их качественной характеристике. И хотя механистические взгляды на жизнь в прошлом не раз подвергались критике, что-то заставляющее к ним возвращаться есть. Меня лично в возможности такого подхода утверждает то, что жизнь на нашей планете исключительно взаимосвязана и взаимозависима, в принципиальной основе, повторяюсь, организована божественно простейшим и однообразным способом, и всё живое на Земле – производное материи, которая не могла не передать живому своих законов существования.

Начнем с самых известных трех законов созданной Ньютоном великой теории движения.

Первый – закон инерции. Им устанавливается, что мерой инерции служит масса. Чем больше масса тела, тем труднее его перевести из одного состояния в другое, сдвинуть с места или приостановить бег. Данный закон, учитывая его качественный характер, похоже, вообще без каких-либо ограничений может быть перенесен на любой объект, подверженный изменению состояния. Социальная система – маховик с огромной массой и потому необузданное желание скоротечных ее преобразований всегда заканчивалось провалом, а их гениальные дирижеры оказывались в положении, образно названном Гегелем «иронией истории». Разве наша – не нагляднейшее подтверждение этому? И разве не подчинены данному закону многочисленные примеры, которые уже упомянуты мною и будут еще приведены далее?

Второй и третий законы дают нам количественную характеристику движения. Они определяют зависимость ускорения тела от его массы и приложенной к нему силы, а также равенство сил действия и противодействия. Применительно к обществу это означает, что быстрые преобразования требуют больших усилий либо наличия в нем соответствующих сил, потенциальной готовности к такому акту. Что касается третьего закона, то он формулируется прямо в своей физической первооснове: действие равно противодействию.

Вспомним, как партия начала перестройку, объявив ее очередной революцией. В политической области действительно произошла революция и весьма быстрая. На то были соответствующие силы. Была подготовленность общества к данному переходу. Идеологическое воздействие на него со стороны партийного аппарата на протяжении сорока последних лет приняло настолько нелепые формы, что стала восприниматься народом, как игра, в которую низы позволяли играть с собой верхам. Страну сотрясало инакомыслие, и для взрыва оставалось лишь дать сигнал.

В области экономической – наоборот, хотя и действовала та же тоталитарная система, но тут, в отличие от политики, нельзя было обойтись игрой. Народ и потому, что надо себя кормить, и в силу природного стремления к труду вынужден был заниматься делом, но делал его с каждым годом все хуже и хуже, с меньшим умением и самостоятельностью и все с большим упором на план, отчетность и лозунг. Он лишился в потенции способности к решительно быстрым изменениям