Безумный магазинчик - Волкова Ирина Борисовна

– В том-то и дело, что не такой, – заметил Бычков.

– Невежество, вот в чем корень зла, – помахал в воздухе указательным пальцем Гляделкин. – Именно невежество когда-нибудь погубит Россию. Колдунья, может, видит то, что сокрыто от взора простых смертных.

– Дьявола в сосульке? – хихикнул Биомицин.

– А почему бы и нет? Дьявол на то и дьявол, что куда захочет, пролезет.

– Дурак он что, ли, в сосульке сидеть, – пожал плечами атеист Биомицин. – Чтобы задницу себе отморозить?

– У дьявола задница не отмораживается, – уверенно заявил Гляделкин. – Она у него имеет астрально-биоэнергетическую структуру.

– Чего? Какая там у дьявола задница? – изумленно вытаращил глаза неофашист Хрум.

– Да хрен с ней, с задницей, – вмешался Андреич. – Главное – у нас у всех карма плохая. А за очистку кармы экстрасенска с каждого по триста рублей берет. А еще за изгнание бесов, за снятие порчи, за отрубание наведенных энергетических хвостов… Знаешь, сколько в итоге набегает?

– И вы платите? – изумился Денис.

– Кто платит, кто не платит, – ответил Андреич. – Гляделкин вот на эту экстрасенску больше чем на любовницу тратит, а Регинка так вообще пачками баксы выкладывает.

– Да, кстати! – повернувшись к Гляделкину, хлопнул ладонью по столу Дубыч. – Ты на венике-то вокруг магазина прыгал?

Лоточник нервно дернулся и покраснел.

– Ну вот еще, – буркнул он. – Стану я такими глупостями заниматься!

– Какие глупости? Для тебя ж это не глупости! – подзуживал Гляделкина рецедивист.

– На венике? Зачем? – заинтересовался Денис.

– Когда в прошлый раз экстрасенска приходила, она Гляделкину сказала, что на него порчу враги навели, и чтобы очиститься, он должен то ли в полнолуние, то ли в новолуние в полночь трижды обскакать на венике вокруг магазина, читая вслух «Отче наш». Биомицин тогда еще хотел где-нибудь с видеокамерой спрятаться, чтобы заснять, как Гляделкин вокруг магазина на венике скачет. Биомицин! Так он скакал или не скакал?

– Понятия не имею, – пожал плечами любитель «Бiле мiцне». – Что я – вольтанутый, по ночам с камерой по кустам шастать? Это я так для понту сказанул.

– Так ты должен был скакать в полнолуние или в новолуние? – с неожиданным интересом посмотрел на Гляделкина Бычков.

– Да не помню я! Не скакал я ни на каком венике! – сердито отмахнулся лоточник.

– А генерала-то нашего при полной луне порешили, – неожиданно брякнул Андреич.

Повисшую над столом тишину прорезал писклявый голос уборщицы Шайбы.

– А я вот позавчера за ящиками во дворе веник какой-то нашла. Точно не мой. Еще подумала – откуда он там взялся?

– Ладно, – подвел итог Глеб Бычков. – Что-то учредители наши задерживаются, а магазин уже пора открывать. Хватит болтать, работать надо.

– Что у тебя было с майором Червячук? – по-кошачьи прищуренные глаза Психоза клещами впились в лицо Богдана Пасюка.

– С майором Червячук? С этой женщиной, которая меня допрашивала? Почему ты вдруг об этом спрашиваешь?

– Потому что до меня со всех сторон доходят странные слухи, – оскалился синяевский авторитет. – Менты на Петровки только тем и занимаются, что с пеной у рта обсуждают невероятную историю о том, что старшая оперуполномоченная уголовного розыска спала с преступником из синяевской мафии. Еще мне сообщили, что вышеупомянутая майор Червячук роет землю копытами в попытке добраться до тебя. Прямо шекспировские страсти. То ли любовь, то ли ненависть, то ли психопатия в чистом виде.

Для начала твоя милицейская пассия чуть не довела до инфаркта прокурора Чернова, обвинив его в коррупции и связях с мафией. Следователь прокуратуры Наврузов вообще липовый бюллетень взял, чтобы дома отсидеться, пока буря не уляжется. С любовницей твоей, налоговой инспекторшей, Червячук подралась, чуть все космы ей не повыдергала, все адрес твой требовала. Хорошо хоть Агнесса понятия не имеет, где тебя искать, иначе точно бы раскололась.

Непосредственный начальник майора Червячук полковник Обрыдлов заключил пари с опером Чупруном на то, кто из вас кого убьет первым: Червячук тебя или ты ее. Обрыдлов поставил на Марину, а Чупрун на тебя.

– На что спорили-то? – поинтересовался Богдан.

– Говорят, на бутылку пива. Но дело не в этом. Дело в том, что я старомоден. Мне не нравятся извращенцы.

– Извращенцы? Что ты имеешь в виду?

Синяевский авторитет вытащил из секретера конверт и, достав из него несколько фотографий, протянул их Пасюку.

На фотографиях была изображена Марина. Выглядела она, прямо скажем, не лучшим образом. Растрепанные волосы, безумный взгляд, плотно сжатые губы конвульсивно изогнулись в угрожающе-горькой гримасе. Прямое платье некрасивого коричневого цвета туго обтягивает отвисший живот и расползшиеся, как тесто, бедра.

– Мои люди сделали эти снимки вчера, – пояснил Психоз. – Майор Червячук ворвалась в бар Рузаевского магазинчика и угрожала пистолетом Моджахеду, пытаясь выяснить у него, где можно тебя найти. Моджахеду повезло, что вовремя появился Чупрун и прекратил это безобразие, а то дело могло плохо кончиться.

– Совсем спятила, – покачал головой Богдан. – Только я не понял, при чем тут извращения?

– При чем? Ты еще спрашиваешь? – возмутился Психоз. – Да ты посмотри на эти фотографии! Твоя пассия выглядит такой коровой, что за связь с ней нужно судить, как за скотоложество. К тому же она мент! Эта баба – самый дурной и долбанутый мент из всех ментов с Петровки. И после этого ты спрашиваешь меня, при чем тут извращения? Я-то думал, ты нормальный мужик. Как тебя только угораздило?

– Все это случилось пятнадцать лет назад, – с легким раздражением произнес Богдан. – Тогда Марина была студенткой юридического института и настоящей красоткой – такая тоненькая, стройная, с вьющимися каштановыми волосами, глаза горят. Я случайно спас ей жизнь, а она ни с того ни с сего взяла и влюбилась в меня, как кот в валерьянку. Ты бы и сам на моем месте не устоял. Это произошло на Кавказе. Короткая случайная связь. Потом я исчез. Марина не знала ни моего имени, ни адреса. Я тоже ничего о ней не знал. Мы потеряли друг друга из виду на пятнадцать лет. Когда меня привели к ней на допрос, я даже не узнал ее до тех пор, пока Марина со мной не заговорила.

– Вот это да! – присвистнул синяевский авторитет. – Прямо невероятная история. Она что же, любила тебя все эти пятнадцать лет?

– Любила? – удивился Богдан. – После того, как я исчез, даже не попрощавшись? Не думаю. Скорее ненавидела. Говорят, от любви до ненависти один шаг. Честно говоря, я и представить себе не мог, что Марина начнет вытворять такое. Думал, она давно забыла о моем существовании.

– Все это очень не вовремя, – покачал головой Психоз. – Как бы из-за этой сумасшедшей бабы не сорвалась сделка с оружием. Может, ликвидировать ее по-тихому? У меня есть один специалист по несчастным случаям – работает так, что комар носа не подточит.

– Нет, – решительно возразил Богдан. – Не трогай ее. Она этого не заслужила.

Синяевский авторитет хлопнул себя руками по бедрам и оглушительно расхохотался.

– Поверить не могу! Ты ее защищаешь? Ты что же, до сих пор любишь ее? Эту жирную психованную бабу-мента?

– Да нет, какая там любовь, – поморщился Пасюк. – Так, воспоминания молодости.

– Я понимаю тебя, но ее надо остановить. Из-за твоих личных дел может быть поставлена под удар вся организация. Этого я допустить не могу.

– Еще есть время. Я сам все улажу. Обещаю.

– Хорошо. Даю тебе два дня. Но при одном условии.

– Каком условии?

– Ты подробно расскажешь мне, что у вас там с ней было, – заговорщицки подмигнул Богдану синяевский авторитет.

Оксана Красномырдикова страдала от мигрени, отягощенной муторным, как квартирная склока, похмельем, поэтому утренний визит Колюни Чупруна ни капельки ее не обрадовал.

– Владимир Аркадьевич Мусин? Контрактник? – болезненно морщась, брезгливо повторила генеральша. – Никогда не слышала про такого, а если и слышала, то не помню. Сколько их было – контрактников, солдат. Я к ним вообще никакого отношения не имела, так с чего вы вдруг решили, что я должна кого-то знать?