Правда - Терри Пратчетт

— Положи меня на пол, господин, — сказал один из мешков.

Конюх выронил мешок, а потом осторожно приоткрыл горловину.

Маленький, похожий на терьера песик выбрался из мешка и принялся отряхиваться от прилипших к шерсти соломинок.

Господин Гобсон не поощрял независимость мышления и пытливость ума. И разумеется, за пятьдесят пенсов в день плюс весь овес, который ты сможешь украсть, он не получал ни того ни другого. Конюх тупо уставился на песика.

— Это ты сказал? — спросил он.

— Конечно нет, — ответил песик. — Собаки не умеют разговаривать. Ты что, совсем тупой? Кто-то решил над тобой подшутить. Уылка ива, уылка ива, вот ведь олух…

— А, это типа передача голоса на расстояние? Да, я как-то видел такой фокус.

— Надо ж, какой смышленый, догадался. Вот и думай так дальше.

Конюх огляделся.

— Том, это ты решил надо мной подшутить?

— Конечно я, — подтвердил песик. — Вычитал этот фокус в книжке. И передал свой голос безобидному песику, который совсем не умеет разговаривать.

— Что? Ты не говорил мне, что научился читать!

— Там картинки были, — торопливо произнес песик. — Языки, зубы, все такое прочее. Очень просто понять. А теперь маленькому песику пора уходить…

Кабысдох принялся бочком пробираться к двери. Конюху показалось, что он услышал слова:

— Вот ведь тупицы, отрастили пару пальцев на руках и уже считают себя венцом творения, вашу мать…

Песик бросился наутек.

— И как это будет работать? — спросила Сахарисса, пытаясь выглядеть умной.

Было гораздо приятнее сосредоточиться на данной теме, чем думать о том, что странные люди могут вот-вот снова захватить словопечатню.

— Медленно, — недовольно пробурчал Хорошагора, ковыряясь в отпечатной машине. — Потребуется куда больше времени, чтобы отпечатать каждый листок.

— Вы хотейт цвет, йа давайт цвет, — обиженно произнес Отто. — Вы ничего не упоминайт про скорость.

Сахарисса посмотрела на экспериментальный иконограф. Уже довольно давно все иконографии рисовались в цвете. Только самые дешевые бесенята еще малевали черно-белые картинки, хотя Отто настаивал, что монохромное изображение «ист отдельный вид искусствования». Но цветная отпечать…

Четыре бесенка сидели на краю иконографа, курили, передавая друг другу крохотную самокрутку, и с интересом наблюдали за копошившимися вокруг отпечатной машины гномами. На троих бесенятах были нацеплены очки из цветного стекла — красного, синего и желтого.

— Но не зеленого… — заметила Сахарисса. — Значит… если нужно нарисовать что-то зеленое, Гатри видит то, что в этом зеленом есть синего, и рисует это синей краской на форме…

Один из бесенят помахал ей лапкой.

— А Антон видит желтое и рисует этот цвет. И когда вы пропускаете все это через машину…

— …Очень, очень медленно пропускаем, — пробормотал Хорошагора. — Быстрее будет обойти дома и сообщить всем новости.

Сахарисса посмотрела на пробные оттиски, на которых был изображен недавний пожар. Пожар определенно был похож на пожар — с красными, оранжевыми и желтыми языками пламени. И големы получились неплохо, такие красновато-коричневые, а вот телесные тона… правда, в Анк-Морпорке понятие телесного тона было несколько размыто, поскольку тело могло оказаться любого цвета, за исключением, пожалуй, светло-голубого… так вот, телесные тона, судя по лицам зевак, намекали на то, что в городе началась эпидемия некой очень заразной болезни. Какой-нибудь Разноцветной Чумоватости.

— Это только начинание, — попытался успокоить всех Отто. — Потом йа улучшайт.

— Улучшить-то можно, а вот убыстрить — вряд ли, — снова вмешался Хорошагора. — Возможно, у нас получится отпечатывать в час по двести экземпляров. В лучшем случае двести пятьдесят, но клянусь, еще до конца дня кто-нибудь расстанется с пальцами. Извините, но на большее мы не способны. Если б у нас был хоть один день, чтобы немного изменить конструкцию…

— Тогда отпечатывайте несколько сотен цветными, а остальные — черно-белыми, — предложила Сахарисса и вздохнула. — По крайней мере, привлечем внимание людей.

— «Инфо» сразу понимайт, как мы это проворачивайт. Один только взгляд бросайт на листок, — сказал Отто.

— Что ж, погибнем с развевающимися знаменами, — пожала плечами Сахарисса и помотала головой, стряхивая сыплющуюся с потолка пыль.

— Слышите? — спросил Боддони. — Чувствуете, как трясется пол? Они снова запустили большую машину.

— Опять под нас копают, — поморщилась Сахарисса. — А мы ведь так стараемся. Это нечестно.

— Я вообще удивлен, как только пол выдерживает, — ответил Хорошагора, — Мы ж не па земле стоим.

— Под нас копают, значит? — переспросил Боддони.

Услышав его слова, один или двое гномов мгновенно вскинули головы. Боддони сказал что-то по-гномьи, Хорошагора резко ответил. Потом к спору присоединились другие гномы.

— Прошу прощения! — раздраженно окликнула Сахарисса.

— Парни говорят… мол, неплохо бы сходить туда, посмотреть, что да как, — неохотно произнес Хорошагора.

— Я тут на днях пыталась к ним попасть, но тролль у дверей повел себя так невежливо, — поделилась Сахарисса.

— К решению подобных проблем гномы подходят… по-своему, — ухмыльнулся Хорошагора.

Сахарисса заметила, что Боддони достал из-под верстака топор. Это был обычный гномий топор. С одной стороны он представлял собой кирку для извлечения из грунта всяких интересных минералов, а с другой — боевое лезвие, поскольку люди, владевшие землей, где содержались всякие интересные минералы, имели привычку вести себя крайне неразумно.

— Вы что, собрались на кого-то напасть? — с удивлением спросила Сахарисса.

— Чтобы нарыть хорошую историю, ты должен копать, копать и еще раз копать. Один умный человек сказал, — ответил Боддони. — Мы просто хотим немного прогуляться,

— По подвалу? — уточнила Сахарисса, когда гномы направились к лестнице.

— Ну да, — подтвердил Боддони. — Как говорится, в темноте да не в обиде.

Хорошагора вздохнул.

— Значит так, все остальные! Продолжаем отпечать, понятно? — крикнул он.

Через минуту или две из подвала донеслись звуки ударов топора, потом кто-то выругался — по-гномьи, очень громко.

— Пойду посмотрю, чем они там занимаются, — не смогла сдержать любопытство Сахарисса и поспешила за гномами.

Когда она спустилась в подвал, кирпичи, которыми был заложен старый дверной проем, уже валялись на полу. В связи с тем, что камни использовались в Анк-Морпорке многократно и самыми разными поколениями, никто и никогда не видел смысла в использовании прочного раствора, особенно для закладывания дверных проемов. Считалось, что нужного результата вполне можно добиться при помощи раствора из песка, грязи, воды и соплей. Во всяком случае, до сей поры этот подход срабатывал.

Гномы всматривались в темноту. У каждого на шлеме горела свеча.

— Кажется, твой мужчина говорил, что раньше старые улицы засыпали, — сказал Боддони.

— Он не мой мужчина, — спокойным голосом поправила его Сахарисса. — Что там видно?

Один из гномов с лампой в руке скрылся в проеме.

— Похоже на… тоннели, — объявил он.

— Старые тротуары, — догадалась Сахарисса. — Думаю, таких много в этом районе. После сильных наводнений вдоль обочин делали заборчики из досок, после чего дороги насыпали песком. Но тротуары оставались на прежнем уровне, потому что не все дома успевали надстроить и люди жаловались.

— Что? — не понял Боддони. — То есть дороги были выше тротуаров?

— Да, — подтвердила Сахарисса, ныряя вслед за ним в проем.

— А что, если лошадь нас… если лошадь вдруг помочилась прям на улице? Что с этим делали?

— Ну, такие подробности мне неизвестны, — фыркнула Сахарисса.

— А как люди переходили через улицу?

— По лестницам.

— Да ладно тебе, госпожа!

— Нет, правда, они использовали лестницы. И делали пару-другую тоннелей. Это ж были временные меры. А затем старые тротуары просто закрывали сверху толстыми плитами. Так и получались эти забытые пустоты.

— Тут крысы, — сообщил из темноты прошедший чуть дальше Дрема.

— Проклятье! — воскликнул Боддони. — Никто не догадался прихватить нож и вилку? Шучу, госпожа. Эй, а здесь у нас что такое?..

Он взмахнул топором, и полусгнившие доски рассыпались чуть ли не с первого удара.

— Видимо, кто-то очень не хотел пользоваться лестницей, — сказал он, заглядывая в образовавшийся тоннель.

— Он проходит прямо под улицей? — спросила Сахарисса.

— Похоже на то. Скорее всего, у кого-то была аллергия на лошадей.

— А ты… знаешь… куда нам идти?

— Я — гном. Мы под землей. Гном. Под землей. Повтори-ка свой вопрос.