Буйный Терек. Книга 2 - Хаджи-Мурат Мугуев

Казаки, празднуя победу над горцами, на полном скаку влетели в Дженгутаевскую теснину, где скрылись мюриды.

— Браво, молодцы! — размахивая шашкой, закричал Волженский.

Это были его последние слова. Пораженный пулею в сердце, он свалился с коня, а вокруг него закипела ожесточенная рубка. Густые толпы пеших и конных горцев ринулись из леса, тесным кольцом окружив поредевший полк. Отрезанные от выхода из теснины, гребенцы бились насмерть.

Гази-Магомед, имитируя бегство незначительного отряда своей кавалерии, заманил их и здесь, в теснине, всеми силами навалился на казачий полк.

В истории конных боев на Кавказе мало было подобных схваток. Этому ожесточенному шашечному бою, который произошел в осенний день возле Гудермеса, принадлежит одно из первых мест.

Поняв, что гибель неминуема и уйти некуда, казаки, сбившись в кучу, дрались беспощадно. Почти все старообрядцы, дети пугачевцев и выходцев с Яика, они, закусив бороды в знак причастия, рубились с мюридами, которые в свою очередь бросались в кинжалы, веря, что смерть в таком бою ведет их в рай, к гуриям и вечной жизни. Лязг шашек, удары кинжалов, ржание копей, пистолетные выстрелы, стоны и крики людей заполнили место боя.

И вдруг ружейный залп и четырехорудийная картечь, пронесшаяся над мюридами, прервали бой. Бегом, форсированным маршем подошел высланный на помощь казакам отряд из Грозной. Еще залпы, еще несколько орудийных выстрелов, и пехотные батальоны со штыками наперевес бросились на мюридов, а моздокцы и армяне, зайдя с фланга, отрезали горцам отход.

— Братья, мы победили! Мы можем уйти обратно, — сказал имам.

Мюриды, спокойно отстреливаясь, не спеша отходили к Гудермесу. Русские не преследовали их.

Из восьмисот двадцати человек гребенцев уцелело пятьсот семь, остальные были зарублены в этом кровопролитном бою. Из пятисот семи человек только триста шестнадцать были невредимы. Сам полковник был убит и спустя два дня вместе с погибшими гребенцами похоронен в братской могиле возле Грозной.

Пулло, граф Стенбок-Фермор, Небольсин, поручики Апраксин и Куракин, артиллерийские и пехотные офицеры, полурота солдат, отдавших последний залп-салют по убиенным, сотни казачек, казаков и жителей слободок и форпостов проводили погибших в последний путь.

Казаков отпевал свой старообрядческий священник, Волженского — православный, четырех армян — местный тертер[51].

Жизнь в крепости не изменилась. Гребенской полк пополнился молодыми казаками. Из Моздока подошли еще три сотни линейных казаков; сменилась пехота, ушедшая на Дагестанские дистанции, и события мрачного октябрьского дня стали забываться.

Новые события заслонили все.

Глава 13

— Господа! Прибыл фельдъегерь из Петербурга, — начал Пулло. Лицо его было напряженно, глаза тревожно и сосредоточенно смотрели на офицеров. — Случилось чрезвычайное происшествие. В Польше мятеж. Польские полки перешли на сторону бунтовщиков, среди русских частей брожение… Начались военные действия. Из Варшавы выведены наши полки. Великий князь Константин еле спасся, успев скрыться от напавшей на Бельведер разъяренной черни. Наши войска по приказу великого князя отошли за Вислу, Прага пока в наших руках. Донские полки, атакованные поляками, отбились и тоже ушли за Вислу. Население городов и деревень присоединяется к мятежникам, — взволнованно закончил полковник.

Все молчали. Новость была поразительной по своей неожиданности и масштабу восстания.

«Революция», — подумал Небольсин, ожидая дальнейших слов полковника.

— Главнокомандующим назначен граф Дибич-Забалканский. Ему посланы подкрепления, но и у поляков насчитывается свыше ста пятидесяти тысяч мятежных солдат, снабженных артиллерией, амуницией, провиантом, и, главное, их поддерживает население.

— Де-ла! — протянул казачий генерал Федюшкин.

— Час от часу не легче, — добавил Новосельцев, а подполковник Стенбок-Фермор покачал головой.

— Теперь Кази-мулла со своей братией развернет такую каруселю, что только держись казак! — сокрушенно сказал Федюшкин.

Остальные молчали, подавленные тяжелой новостью. Каждый понимал, что польское восстание неминуемо скажется на местных делах. А Петербургу сейчас не до Кавказа.

В то время как на Кавказе развернулся газават, на западе России возник новый очаг войны.

Николай I, взбешенный успехами Июльской революции во Франции, решил двинуть свои войска, подкрепленные Польским корпусом, в Бельгию и Францию для подавления революции и восстановления на троне свергнутого Карла X Бурбона.

Французская революция дала толчок польским патриотам. Поляки, сами угнетенные, вознегодовали и решительно воспротивились французскому походу. Тайные общества, как националистические, так и революционного характера, слились воедино. В войсках участились призывы к восстанию, к изгнанию русских и освобождению Польши. И аристократы, и горожане, и польские полки, и, конечно, католическое духовенство развернули агитацию среди населения и крестьян. Все было готово к взрыву, все ждали начала восстания, и только официальные русские власти во главе с наместником Польши, братом Николая I великим князем Константином, ничего не знали и не хотели знать.

В ночь на 17 ноября 1830 года в Варшаве, Ловиче и других городах польские полки напали на русские гарнизоны. Повстанцы захватили Бельведер, резиденцию великого князя Константина, успевшего сбежать от восставших. Русские войска отошли за Вислу и остановились в предместье Варшавы — Праге. Крепости Людвин и Замостье были сданы полякам, которые создали свое Временное правительство. Мятеж распространился по всей стране, перекинулся на Литву и Белоруссию. Командовавший польскими войсками генерал Хлопицкий повел наступление на Прагу и вытеснил основные силы русских из Царства Польского.

Обеспокоенный Николай спешно послал войска, вплоть до гвардии, на помощь Константину.

В самом начале польского мятежа главнокомандующим русской армией был назначен граф Дибич-Забалканский, вяло и нерешительно руководивший войсками. 24 и 25 января 1831 года русские несколькими колоннами вступили в Царство Польское между Бугом и Наревом. С этого времени вплоть до мая по всему фронту развернулись упорные бои.

Французы не поддержали Польшу. Временное правительство разъедали разногласия. В сейме властвовала дворянско-помещичья клика, которая, боясь потерять свои богатства и земли и опасаясь народной революции, через голову армии обратилась к Николаю с просьбой о мире. Все усиливавшиеся русские войска нанесли ряд тяжелых поражений повстанческой армии, что и предопределило победу русских.

В конце мая 1831 года от холеры неожиданно умер Дибич, и на его место Николай назначил вызванного с Кавказа Паскевича. 13 июня он прибыл в Польшу и принял командование. В июле русские провели ряд успешных боев и, наступая на Варшаву, разбили, разогнали и полонили как регулярные, так и повстанческие части поляков.

Понимая свое поражение, повстанцы дали последний бой под Варшавой, после чего огромная часть их ушла за границу, остальные сдались на милость победителей.

В августе была взята Варшава, и сейм верноподданнически обратился к императору Николаю с просьбой о мире.

К ноябрю 1831 года польское восстание было подавлено.

Такова была военная и политическая обстановка, создавшаяся в России. И тем не менее пополнения из Закавказья и даже Средней России двигались на Кавказ.

Осень стояла сухая, теплая. Стихли ветры. Солнце жарко светило почти целый день. Блестящие и вьющиеся паутинки, словно шелковые нити, струились в воздухе.

Суббота была веселой и праздничной. В Грозную съезжались казаки и казачки из станиц. На возах-мажарах горами лежали арбузы, дыни, тыквы. Виноград и груши, битую птицу, живых ягнят, гусей и кур, розовых поросят, упитанных боровов, круторогих волов, коней разных статей и мастей; ведра с медом, бочки с чихирем — все везли, вели и несли из станиц, из-за Терека, из отдаленных армянских поселений в крепость.

В воскресенье был храмовый праздник.

Теплый и тихий вечер окутал долину. Звонили колокола армянской и православной церквей.

Возле крепости, на слободке, в расположении семейных рот и далее к Сунже, где расквартировались коноводы кубанских сотен и драгунских эскадронов, — всюду текла спокойная, размеренная жизнь. Бабы в сарафанах и ярких платьях, в цветастых платках, в новой обувке важно сидели или прохаживались группами. Молодые девки, среди которых было несколько казачек, водили хоровод и пели. Казачата в бешметах, а кое-кто и в отцовской черкеске, лихо отплясывали лезгинку под звуки гармошки, сопилок и зурны. Черноморские казаки, чубатые, с опущенными книзу усами, степенно и старательно выводили запорожскую песню о русских полонянках, изнывавших в далекой туретчине.