О чем молчат фигуры - Юрий Авербах

Чтобы приобрести еще больший авторитет среди развивающихся стран, став президентом ФИДЕ, Кампоманес выкинул еще один лозунг — каждая федерация должна иметь своего гроссмейстера! Претворение этого лозунга в жизнь привело к тому, что резко возросло число международных гроссмейстеров, но зато резко упал их уровень и сейчас, практически, средний гроссмейстер не намного отличается по силе от среднего мастера.

От Мальты до Мерано

В конце 1980 года Олимпиада проходила в Ла-Валлетте на острове Мальта. Впервые в истории ФИДЕ столь громоздкое соревнование проводило маленькое островное государство. Для нашей федерации эта Олимпиада была исключительно важна: нужно было реваншироваться за неудачу в Буэнос-Айресе. На этот раз наша сборная выставила самый боевой состав: Карпов, Полугаевский, Таль, Геллер, Балашов, Каспаров. Уже первый тур определил дальнейшее течение борьбы. В то время как наши победили команду Венесуэлы со скромным результатом 2,5 : 1,5, венгры разгромили шотландцев с сухим счетом 4 : 0! Эта разница в полтора очка привела к тому, что нам пришлось выступать в роли догоняющих. День проходил за днем, а сократить этот разрыв никак не удавалось. В седьмом туре состоялся важный матч СССР — Венгрия, но он закончился вничью. Конечно, сыграло роль и то, что на старте заболел и пропустил несколько туров чемпион мира.

На финише Карпов поправился и стал выигрывать партию за партией. Это несомненно оказало влияние на всю команду. В результате за тур до конца Олимпиады сборная СССР наконец настигла команду Венгрии. Все решал последний тур, в котором венгры встречались с исландцами, а наша команда — с датчанами. В один момент казалось, что венгры победят с сухим счетом, но они все-таки потеряли пол-очка, а у сборной СССР счет был 2,5 : 0,5 при отложенной партии чемпиона мира.

При доигрывании Карпов одержал победу, набрав 5,5 из 6 в последних встречах, и счет стал равным. А «Бухгольц» у нас был лучше: мы встречались с более сильными противниками. Так наша сборная стала победителем Олимпиады. Результат команды весьма внушителен — 11 побед при трех ничьих, однако и венграм удалось показать такой же выдающийся результат.

В матчах претендентов нового цикла, проходивших в том же году, Корчной сумел снова победить Петросяна со счетом 5,5 : 3,5, затем Полугаевского — 7,5 : 6,5 и в финальном матче Хюбнера. При счете 4,5 : 3,5 в пользу Корчного и двух отложенных в худшем для немецкого шахматиста положениях тот решил прекратить сопротивление.

Предстоял новый поединок Карпова с Корчным. В преддверии этого матча президент ФИДЕ Олафссон прибыл в Москву, чтобы обсудить весьма щекотливый вопрос о жене и сыне Корчного, по существу, ставших заложниками. Олафссон полагал, что это несправедливо: соперники должны быть в равных условиях, и властям следует позволить семье уехать. В Москве он даже посетил ОВИР, который давал разрешение на выезд за границу. Позиция советских властей была совсем иной. Корчной — отщепенец, диссидент. Нечего ему идти навстречу и создавать равные условия. Наоборот, следует предпринимать все возможное, чтобы действовать ему на нервы. Такова была тактика нашей делегации в Багио, таковой она была и позже. И семье Корчного дважды отказали в выезде.

Конечно, Олафссону заявили нечто иное. Мол, сам Корчной ни разу не обращался в установленном законами порядке с просьбой о воссоединении с семьей. Правда, в западной печати было опубликовано открытое письмо Корчного Брежневу, но оно носило откровенно политический характер и могло вызвать только отрицательную реакцию.

Неудовлетворенный переговорами в Москве Олафссон, возвратившись в штаб-квартиру ФИДЕ, сделал заявление, что начало матча отодвигается на месяц, чтобы решить вопрос о семье Корчного и создать участникам равные условия.

Этого мы, конечно, потерпеть не могли. Немедленно последовали протесты чемпиона мира и Шахматной федерации СССР.

Идя на столь ответственный шаг, президент ФИДЕ совершил существенную ошибку: не согласовал заранее с организаторами срок переноса матча. И когда этот вопрос обсуждался на конгрессе ФИДЕ в Атланте, они поддержали наш протест.

В итоге было принято «соломоново» решение: начать матч в Мерано не 19 сентября, как первоначально планировалось, и не 19 октября, как решил Олафссон, а 1 октября. Правда, чтобы компенсировать организаторам убытки, связанные с изменением срока начала поединка, ФИДЕ пришлось отказаться от пяти процентов призового фонда, которые ей полагались согласно регламенту. Эти деньги Олафссон возместил ФИДЕ из своего кармана.

Как-то после очередного заседания Макс Эйве, который, перестав быть президентом ФИДЕ, продолжал активно участвовать в ее работе, пригласил меня к себе в номер, Предложив рюмочку своего любимого «dry sherry», он объяснил:

Я начал играть в чемпионате Нидерландов по переписке. Хочу показать вам несколько позиций.

Расставив шахматы, мы провели пару часов за анализом. Когда я собрался уходить, Эйве усмехнулся и сказал:

Вот увидите, я еще буду чемпионом мира по переписке!

Несмотря на почтенный возраст (ему было около восьмидесяти), он выглядел моложаво и бодро. Мне и в голову не приходило, что я вижу его последний раз...

Экс-чемпион мира Макс Эйве ушел из жизни в ноябре 1981 года. Помнится, в 1969 году, когда в матче за шахматную корону Петросян проиграл партию Спасскому, он неожиданно получил от Эйве телеграмму: «keep smiling» (продолжайте улыбаться) — гласил ее короткий текст.

— Подумать только,— воскликнула тогда жена Петросяна,— Эйве-то за нас болеет!

Позднее я узнал, что тогда же получил телеграмму от Эйве и Спасский. С поздравлением по случаю победы!

Подобная позиция — сохранять хорошие отношения со всеми — была характерна для Эйве и как человека, и как президента ФИДЕ. Он никогда ни на кого не давил, всегда старался найти решение, устраивающее разные стороны, всегда был готов к компромиссу. Его можно упрекнуть только в том, что в 1972 году в Рейкьявике, на старте матча Спасский — Фишер, его позиция была далеко не нейтральной. Однако это происходило потому, что он искренне считал, что Фишеру надо дать сыграть матч за шахматную корону, так как это поднимет интерес к шахматам во всем мире. Впрочем, я об этом уже писал ранее. Однако, когда Фишер стал чемпионом, позиция Эйве изменилась. Он занял строго нейтральную позицию, за что его, кстати, критиковали с обеих сторон.

В отличие от многих чемпионов Эйве был исключительно объективен. Будь он другим, настоял бы на том, чтобы после смерти Алехина ему вернули звание чемпиона. Кстати, на конгрессе ФИДЕ в 1947 году ему действительно вернули высший шахматный титул, но носил он его только два часа.

Появилась запоздавшая к началу работы конгресса советская делегация, это решение отменили и приняли наше предложение провести матч-турнир. А ведь, строго говоря, уже существовала традиция, что высший шахматный титул можно завоевать только в матче. И Эйве не протестовал против проведения матч-турнира.

Однажды он рассказал мне любопытную подробность, связанную с его матчем 1935 года с Алехиным. Оказывается, голландцам не удалось собрать полную сумму призового фонда. И в то время как чемпиону мира гарантировалась определенная сумма, сам Эйве играл только за титул. Денег ему не полагалось!

— После митинга, состоявшегося по случаю моей победы,— сообщил он мне со смехом,— когда все разошлись, я обнаружил, что у меня нет денег даже на дорогу домой!

Стоит сказать, что начиная с 1934 года Эйве многократно посещал нашу страну. Однажды по пути в Японию он проехал от Москвы до Владивостока. Со многими нашими гроссмейстерами у него были теплые, дружеские отношения. И, честно говоря, меня в свое время поразила характеристика Макса Эйве, данная в секретной записке Спорткомитета за подписью С. Павлова и отправленная в 1976 году в ЦК КПСС:

«Президент ФИДЕ М. Эйве систематически и довольно последовательно игнорирует многие предложения социалистических стран и осуществляет мероприятия, свидетельствующие об его проамериканской и просионисткой ориентации, не стесняясь подчас принимать решения, ущемляющие законные интересы советских шахматистов».

Конечно, сам председатель Спорткомитета эту записку не писал. Она была подготовлена его сотрудниками. Из отдела шахмат! Однако как далека она была от истины!

Матч на первенство мира Карпов — Корчной прошел в итальянском городке Мерано в октябре-ноябре 1981 года. О том, как он протекал, чемпион мира рассказал по возвращении в Москву на пресс-конференции для советских и иностранных журналистов в пресс-центре МИД СССР:

— Матчи на первенство мира легко не выигрываются. Они стоят больших сил и проходят при невероятных нервных перегрузках.

До определенного момента матч в Мерано складывался, как и в Багио, но если тогда счет 4 : 1 был зафиксирован после 17-й партии, то теперь уже после 9-й. При счете 5 : 2 я уже не допустил ошибки, как три года назад. Тогда мне казалось, что самое главное — это одержать победу в пятой партии, а шестая придет сама собой. Теперь же я понимал, что самая трудная победа — шестая, и, выиграв пятую, шел на каждую следующую встречу с одной мыслью: «Играть и победить».