'Фантастика 2025-31'. Компиляция. Книги 1-27 - Роман Корнеев

– Это почему же?

Подсудимый нахмурился.

– Она осталась бы жива.

– Вам есть до того какое-то дело? Сколько вы ждали часа вернуться и всё-таки помочь? Помните, сколько она прожила в той капсуле?

– Пятнадцать, нет, шестнадцать лет.

– Шестнадцать лет, упершись носом в виртреал. Это сто раз хуже одиночной камеры в корпоративной тюрьме. Скажите, она это заслужила?

– Она не заслуживала и такой смерти.

– Смерть никто не заслужил, – сухим тоном отрезала она, – но она неминуема. Все мы рано или поздно умрём. Это неизбежно. А вот жизнь наша может быть разной. Так всё-таки, она это заслужила?

Молчание. Впрочем, он уже всё решил, надо заканчивать.

– Кажется, это что-то вроде суда.

– Называйте как угодно.

– Я знаю, кто вы. Я слышал о вас. Лилия, так вы себя называете?

– Вы можете обращаться ко мне любым удобным вам именем.

– Что ж. Тогда послушайте. Я не знаю, как вы сумели до неё добраться, но после моего возвращения с Красной её не оказалось там, где они держали её вначале. От её «гоутонга» не было следов в сетях. Я пять лет её искал. Что бы вы там ни думали, мне было не всё равно, что с ней станет. И до сих пор не всё равно.

– Даже после её смерти.

– Даже теперь.

Хрустальный мир не врёт. Она читает подсудимого сквозь всю его мудрёную защиту. Но что избавит её от желания видеть то, что ей хотелось бы видеть. Быть может, хотя бы в этот раз подсудимый действительно раскаивается в своих поступках и действительно хочет загладить вину?

Что ж, если он и правда готов помочь найти тех, кто её убил, тем лучше. Но пусть не думает, что его дело на этом закрыто. Обвиняемый получил сегодня лишь временную отсрочку.

– Мой коллега введёт вас в курс дела. Но не пытайтесь скрыться, я в любом случае вас найду.

Подсудимый в ответ коротко и сухо кивнул, не рисуясь. Геспер был доволен. Тактика с самого начала казалось ему рискованной. Но она сработала.

92. Трассер

Иллюминаторов на «Атрейу» не было предусмотрено вовсе. С одной стороны, что ты там за бортом собрался разглядывать, плутоиды за орбитой Седны здесь, на расстоянии пятидесяти тиков от Сола, давали максимум третью величину, и чтобы разглядеть их невооружённым глазом на фоне звёздной засветки, пришлось бы сперва полчасика посидеть запершись с выключенным дежурным освещением. С другой же – штатные пятнадцать оборотов в час давали бы при взгляде наружу такой лютый приступ вертиго, что досужему навигатору, вздумавшему таращиться наружу, быстро поплохело бы до зелёных слонов.

Да и кому нужны эти иллюминаторы. Цилиндрическая рубка «Атрейу» согласно замыслу создателей была оснащена по кругу виртреалами высочайшей детализации, которые без лишних позывов вне очереди посетить гальюн обеспечивали навигатору и прекрасный обзор, и дополненную реальность, и не слепили глаза назойливым фонарём Сола, которое отсюда хоть и смотрелось на внешних камерах прямого обзора звезда звездой, не примечательнее многих, а всё равно изрядно мозолило глаза.

Штегенга как-то поднял по глупости визор на внекорабельной, так потом замучился промаргиваться – всё глазное дно тут же усеяли слепые пятна «солнечных зайчиков». Что бы там ни думали себе людишки, вздумавшие забраться так далеко от родной звезды, а всё едино она не желала отпускать их, мешая жить даже тут, у внутренних границ Облака Оорта. Гляньте на нашего артиста, ему следить за панелью внешних актуаторов, а он только башкой трясёт, пытаясь хотя бы боковым зрением разглядеть, что там пишут.

Ван дер Бур тогда ещё потешался над ним – ты бы, Штегенга, ещё штаны на морозе снял, дабы проверить морозоустойчивость седалища. Что с него взять, сменщик есть существо грубое, под стать фамилии, ему лишь бы поизгаляться. Сам он со своими биологическими глазами благополучно расстался ещё в позапрошлом рейсе, оборотов четырнадцать как. Теперь зыркает в переходах основной «гантели» что твой волкулак из сказок – никак не привыкнуть к отражающим дежурные панели бельмам. Этому бы и в иллюминатор всё было видно, как днём. Его фотоумножители могли различать объекты до четырнадцатой звёздной величины, была бы такая необходимость.

Хотя, чего на него злиться. Не от хорошей жизни глазки на дальних рейсах режут. Случайная радиоактивная засветка или же кровоизлияние на фазе разгона и скажи гляделкам «пока-пока». Потому Штегенга на Ван дер Бура огрызаться не спешил, а даже ему сочувствовал. Все там будем, в конце концов.

Впрочем, в рубке все были равны, основная информация навигаторам подавалась даже не через виртреал, а напрямую в аугментацию, которая у всех на борту «Атрейу» была единообразно-штатная, чтобы при случае любой член экипажа мог полноценно заменить ушедшего в вальгаллу товарища.

Дальние трассы – это дело такое, человеческий ресурс в пятидесяти тиках от Матушки – практически расходный материал. Как в том анекдоте – что на борту может быть в единственном экземпляре? Правильный ответ – ничего, включая голову капитана. Всё должно многократно дублироваться, потому что помощь сюда если и придёт, то не раньше, чем спустя оборот, да и то, в зависимости от текущей конфигурации Сол-системы, потому любой возможный случай должен быть предусмотрен и да, поднимать тогда забрало было идиотизмом, ну признай уже.

Штегенга затравленно обернулся. Разумеется, в рубке, кроме него, никого не было.

Вот же зараза. И главное, пожаловаться некому. Тут же стуканут на базу, так, мол, и так, навигатор третьего ранга Штегенга прямиком в операторском кресле слышит голоса, вот личное признание под запись. Как вы говорите, срочно погрузить в криосон, а по прибытии на Муну списать к такой-то матери? Есть, сэр, разрешите исполнять, сэр! Да Ван дер Бур первый и стуканёт. Что интересно, правильно сделает. Штегенга на его месте так бы и поступил. Кому была охота с психом возиться?

Тут проблема одна – никакой он не псих. Бортовой медпункт на дальнем хвосте гантели почитай каждый день гоняет через когнитивные тесты. Никакой, даже самый сообразительный псих не проскочит. Отсюда мораль – никакие это не голоса, а банальные наводки. Тоже вопрос неприятный, но пока жить вроде не мешает, а там уж посмотрим.

И главное голос-то чей? Знакомые, до боли знакомые гнусавые франкофонные интонации Топтуна. Кто его хоть раз в центральной галерее видел, ни разу не спутает. Мимо него проезжаешь на салазках и каждый раз «бу-бу-бу, сугубых хлябей вознесенье», какие-то стихи всё себе под нос читает, старый хрен.

И какого же чёрта в голове у Штегенги поселился этот посторонний голос, скажите на милость? Это в психологических напутствиях Академии твердят, что, мол, главная опасность всякого навигатора на дальних трассах есть сенсорная депривация и чувство одиночества посреди зияющей пустоты Внешнего космоса. Всё это ерунда. На борту «Атрейу» общения было, на вкус Штегенги, даже с избытком. Тот же Топтун – если его и не видеть вовсе, было бы куда здоровее. Или старина Ван дер Бур, неужели сведение его желчных комментариев к гомеопатическим дозам кому-то бы повредило?

Бортовой «железный дровосек», и тот был приятнее в общении. Придёшь в начале смены в рубку, заберёшься в кресло, тебе сразу: «Привет, как дела, как спалось, а не хочешь ли ты, старина Штегенга, мятную пастилу, бокал сока розовой гуавы и тёплый круассан? Нет? Ну и пошёл нахрен!» Тёплое, дружеское обращение, оно и собаке приятно.

Впрочем, голоса голосами, а надо бы и за работу приниматься.

Пока «железный дровосек» перебирал ближайшие плутоиды, уточняя относительно них текущее положение «Атрейу», Штегенга тщательно дозаполнил журнал. На дальних трассах главное – это учёт и порядок. Опять же, всем на борту есть чем руки занять. Если не дежуришь, то пересчитываешь тушняк в холодильнике. А ну как вдруг в прошлый раз ошиблись, и экипаж на самом деле вскоре будет поставлен перед фактом живительного каннибализма? Но нет, всё верно, запираем камеру до следующего досмотра. Если же твоё дежурство – так и вовсе раздолье для творчества. Хочешь, в таблицах альбедо сверяй план с фактом, хочешь, свежие сводки с юпитерианских ретрансляторов листай.