Шеф гестапо Генрих Мюллер. Вербовочные беседы. - Грегори Дуглас

С. Какой части Швейцарии?

М. К восточной границе. Небо на востоке начало светлеть, и облака не закрывали место нашего приземления, которое находилось примерно в 5 километрах от границы и за некоторое время до этого было очищено от деревьев. По сути, единственным способом попасть туда было прилететь по воздуху, и только на вертолёте, которых у нас тогда было несколько, или на самолёте типа «Шторх». Пилот хотел приземлиться так, чтобы ему не нужно было зажигать посадочные огни, и он смог сделать это где-то после четырех утра. После приземления мы закатили самолёт под деревья, в укрытие, которое лётчик приготовил раньше, когда тайно провозил сюда агентов. Здесь мы переоделись в гражданскую одежду. Я запасся документами для нас обоих, подтверждавшими, что мы являемся гражданами Швейцарии. Пилот говорил также на швейцарско-немецком диалекте, которым очень трудно овладеть, и в случае необходимости он должен был вести все переговоры. Кстати, он и на самом деле жил в этой стране до войны.

С. Он был швейцарец?

М. Нет, саксонец, но вы никогда не догадались бы об этом, услышав, как он говорит со швейцарцами. Под маленьким навесом за деревьями у нас был спрятан мотоцикл со швейцарскими номерами и коляской. Мы положили вещи в коляску, я сел на заднее сиденье, и мы поехали через лес. Путешествие через границу и вниз по склону горы было очень занятным. Это была тропа контрабандистов, которую вы не смогли бы разглядеть ни с воздуха, ни даже стоя на ней. Он поднимался и спускался по ней множество раз, но я не хотел бы попробовать сделать это сам, разве только сойдя с ума. В конце концов мы выбрались на какую-то второстепенную дорогу, и на этом трудности закончились. Я заметил, что вокруг было очень мало народу, и когда я сказал об этом вслух, пилот ответил: «Конечно, генерал, ведь сегодня воскресенье!», но в эти дни я совершенно потерял счёт времени. Было так странно ехать через деревни, не тронутые бомбёжками и без всяких следов военного присутствия. Позднее, когда я уже привык к этому, было всё-таки странно не слышать сирен воздушной тревоги или разрывов бомб, падающих на соседний город.

С. Не могли бы вы сказать, где вы находились?

М. У пилота был маленький домик на большом озере. Мы прибыли туда после приятной поездки на автомобиле до Вадуца и ещё чуть дальше вдоль озера Воден. Посмотрите на карте. После этого я крепко проспал двое суток напролёт.

С. Вы пытались потом связаться с кем-нибудь в Германии?

M. Нет. Я очень тревожился за свою семью, но где-то через месяц узнал, что все они живы и здоровы. Разумеется, я не мог связаться с ними напрямую. Кстати говоря, как вам известно, официально я был мёртв.

С. Я видел могилу.

М. А цветы положили?

С. Нет, не стал. В могиле есть кто-нибудь?

М. Я не знаю точно. Думаю, кто-нибудь есть. Может, вы раскопаете её и посмотрите, умер я на самом деле или нет. Возможно, мы в итоге положили туда Бормана… после его последнего путешествия из бункера.

С. Мне это не кажется подходящим предметом для шуток.

М. Мне тоже, и я уверен, что и Борман не нашёл бы в этом ничего смешного. Вы знаете, мы, немцы, знамениты своим чёрным юмором, но если вы считаете меня большим весельчаком, вам стоило бы послушать кое-какие из шуточек, которые любил отпускать мой пилот.

С. Думаю, мне бы не очень хотелось.

М. Я тоже так думаю.

С. Мы можем проверить точность фактов, которые вы сообщили относительно вашего путешествия. Поскольку ни действительное место вашего приземления, ни имя пилота, ни ваше место назначения не известны, нам может понадобиться провести дальнейшее расследование. Были некие разговоры о том, что вы покинули Берлин, имея при себе целое состояние в золоте и драгоценных камнях. Есть ли в этом доля истины?

М. Нет. У Фегеляйна была большая сумка, набитая этим добром, но у меня нет. В портфеле, который Гитлер передал мне в самом конце, было полно бумажных швейцарских франков, но ни золота, ни драгоценностей.

С. Много денег?

M. Да. И, разумеется, у меня имеется очень приличная сумма в сейфе швейцарского банка, часть её была подарена Гитлером, но в значительно большей мере это мои собственные деньги. Иногда кое-кому приходилось заключать определённые соглашения, и я должен был забирать значительную долю прибылей от операций «Бернгард» у Бормана и его друзей и обращать их на мои собственные нужды. Так что я, безусловно, не нуждаюсь в каких-либо деньгах от вас или кого-нибудь ещё.

С. Гитлер передал вам ещё что-нибудь при расставании?

М. Всё, что было в портфеле, это пачки швейцарских денежных купюр большого достоинства, коробочка с очень высокой наградой и личное письмо от Гитлера, в котором он благодарил меня за мою лояльность и награждал этим орденом. Это был высший орден, который он мог дать.

С. Рыцарский крест?

М. Нет, нет, то была военная награда. Этот назывался Германский орден, и даже Геринг и Гиммлер не имели такого.

С. Вы всё ещё храните его?

М. Нет, выкинул в озеро. Ну разумеется, храню, также как и письмо Гитлера. И его фотографию в серебряной рамке. И ещё несколько фотографий моей семьи.

С. Можно ли будет взглянуть на письмо?

М. Нет. Это личное дело.

С. Были ли у вас контакты с кем-нибудь из агентов гестапо, когда вы находились в Швейцарии?

М. Возможно.

С. С того дня как вы прибыли в Швейцарию, выезжали ли вы когда-либо за её пределы?

М. Нет. Я предпочитаю вести спокойную мирную жизнь.

С. Есть сообщение, что вас видели в Мюнхене. Бывали ли вы в Мюнхене после войны?

М. Я уже сказал, что никогда не покидал страну, а Мюнхен находится в Германии.

С. Вы разговаривали когда-нибудь с кем-либо из советской разведки?

М. Много раз. Когда они находились у меня под арестом. Полагаю, они с удовольствием побеседовали бы со мной сейчас, но я не думаю, что это произойдёт, а вы?

С. Очень надеюсь, что нет. Вполне может быть, в дальнейшем возникнут некоторые вопросы по поводу бегства Гитлера. Готовы ли вы обсуждать это с кем-либо ещё? Это есть на записи, вы знаете. На этой записи.

М. Я повторю всё, что есть на этой записи, но я не намерен помогать вашим людям найти Гитлера, так что вы можете выкинуть все эти игры из головы. Вы следите за моей мыслью?

С. Мы надеялись…

М. Нет. И, пожалуйста, не говорите мне, что для американской разведки новость о побеге Гитлера стала неожиданностью. Мне достоверно известно, что ваши люди до сих пор вынюхивают повсюду, пытаясь разыскать его, а вы не стали бы тратить время попусту, если бы думали, что он мёртв, так ведь?

С. Были кое-какие слухи…

М. Если бы вы им не верили, вы бы не стали искать, верно?

С. Эти слухи требуют проверки. Вы знаете, русские тоже не верят, что он умер в Берлине…