Берегите бороду - Александра Лосева

— Учитель, а как же огневик? Вы сказали, что будете объяснять про огневик, а сами…

— Демон Баатора! Бобры — и те умнее, потому что запруды требуют недюжинных архитекторских и даже инженерных способностей. Кстати, запруды по сути своей очень напоминают человеческие комплексы. Со стороны кажется, что вода в них стоячая, и никуда не течет, и вот-вот зарастет ряской, но это только видимость. На самом деле вода течет и течет себе незаметно по своим делам через тайные ходы и уносит всю грязь в большой мир. Нет, не такие бобры идиоты, чтобы глотать собственные комплексы. Для этого существуют реки с проточной водой.

— Учитель, при чем тут бобры?!

— А при том, любезный, что твое коллективное бессознательное напрочь лишено логики. О чем мы говорили?

— О том, как сотворить и направить огневик.

— Я еще не впал в маразм, чтобы напоминать мне очевидные вещи. По-моему, я все довольно внятно объяснил.

— Я не понимаю…

— О боги! Я учу тебя не делить мир на белое и черное, что же тут неясного?!

— Но… Огневик… Разве мы не…

— Пошел вон из моей башни, чурбан неотесанный! Я не нанимался обучать тебя грамоте! Если ты умеешь читать, возьми книгу и прочитай — это элементарное заклинание! А я не намерен тратить время и учить тебя тому, что ты способен выучить сам! У меня есть дела поважнее.

— Но вы же сами, Учитель, вы же сами сказали, что будете учить меня…

— Думать! Я буду учить тебя думать, если, конечно, такое вообще возможно! Думать, сопоставлять и понимать! И пока ты не научишься думать самостоятельно, буду водить тебя на фиолетовых помочах и лупцевать по твоей угольно-черной заднице, а если и это не поможет, я превращу тебя в громадную жабу и подарю князю Тарийскому! Он поставит тебя на трюмо, и ты будешь служить для его жены зеркалом! И если не хочешь каждый день лицезреть эту сварливую бабищу неглиже, иди и читай, читай, читай, черт тебя побери совсем!»

Старикашка Мо так и не научил Зулина создавать и направлять огневик. Зулин учился сам, потея над старой пыльной книгой, в которой страницы были потерты и заляпаны так, будто в них заворачивали свиной окорок. Создать было проще, чем направить. А направить — проще, чем ликвидировать последствия. Баламут ругался последними словами и обещал сдать Зулина Большому совету, на опыты, а Зулин огрызался, что, мол, хоть какая-то польза будет, может, хоть Большой совет поднапряжется и выяснит, откуда он, Зулин, взялся. Мо наливался пунцовой краской и кричал, что в этом гребаном мире есть только один маг-гений, способный выяснить, откуда берутся такие идиоты, а Зулин молча елозил тряпкой по стене, оттирая копоть. «И что теперь я имею в запасе? — озабоченно размышлял планар, не глядя шагая вслед за проводником. — Ну, я могу послать пару-тройку огневиков, но не факт, что попаду. Ну, допустим, я не подожгу собственную партию и, может быть, даже выведу из строя нескольких противников — а дальше-то что? А дальше ничего хорошего, потому что я сутки буду лежать колодой, пока восстановятся силы. Почему Зодчий прятал от меня всякие упоминания о восстановлении жизненной энергии? Не самое ведь тайное знание, и против других его не используешь. Ну, разве убудет, например, от этого леса, если я вытяну немного из него для восстановления сил? Нет, непонятно…» Зверь, досыта наигравшийся в следопыта, сновал где-то в кустах, лишь изредка интересуясь у хозяина, скоро ли обед. Зулин даже не отвечал ему — до того углубился в свои мысли. Нелепая драка накануне привела мага в состояние глубочайшего уныния — и вовсе не потому, что Зулин переживал за своих спутников. Нет. Зулин вообще не переживал — он был в панике. Драка в самом начале похода — по крайней мере, так всегда утверждал Баламут — является первым признаком того, что руководителя нужно засунуть поглубже в… Дальше речь шла о физиологии троллей, и думать об этом Зулину совсем не нравилось. Он пытался отвлечься от тролльей тематики и «проанализировать ситуацию», но стоило только взглянуть на вздернутый до небес нос полуэльфки и насупленную физиономию дварфа, как тоскливое предчувствие встречи с троллями возвращалось с новой силой. Что делать дальше? Эти двое терпеть друг друга не могут, и будет не удивительно, если арбалетный болт, пущенный бардом в залетного гоблина, вдруг — совершенно случайно — воткнется в спину дварфу. И потом — как же командная работа? Как же горячие обсуждения сложившейся ситуации под его, Зулина, чутким руководством, совместные поиски истины, в конце концов?! Леший с ним, с проводником, он птица вольная, да еще и старший брат Натана, да еще и королевских кровей, да еще и лес знает раз в триста лучше, чем Зулин — свою магию… Но эти, хотя бы эти двое — неужели так трудно понять, что коллектив… «Запомни, мой дорогой Балахончик — твоя тупость исходит исключительно из твоего стремления влиться в стадо. Это у тебя в крови, ты в этом почти не виноват, но у тебя есть мудрый наставник, а значит, есть шанс оседлать свою тупость. Запомни — стремление превратить любое скопление индивидуумов в табун так же противоестественно и нелепо, как попытки петь хором религиозные гимны сидя лунной ночью на сеновале в обществе обнаженной девицы…» Эх… Где ты, безумный старикашка Мо, с твоими заумными сентенциями и непонятными советами? Лучше бы боевой магии обучил, так тебя растак… «Работай над собой, Зулин!», «Не занимайся ерундой, Зулин!», «Не будь занудой, Зулин!»… Зулин, Зулин…

— Зулин! Зулин, ты слышишь меня или нет? Зулин, очнись! — мага кто-то дернул — довольно бесцеремонно, кстати, — за рукав, и перед глазами замаячило недоуменное лицо Иефы.

— А? Что такое? — Зулин завертел головой, осматриваясь. — Мы где?

— На поляне, — сумрачно пробурчал дварф, ковыряя землю рукоятью топора. — Вот удивительно, правда?

— А почему остановились? — нахмурился планар. — Что за внеплановый привал? До темноты еще часа три как минимум, или я ошибаюсь?

— Зулин, очнись! — повторила Иефа, презрительно фыркнув. — Ты что, совсем ослеп?

— Он о высоком думает… — начал было Стив, но сник под насмешливым взглядом барда.

— Я не понимаю, — рассердился планар. — Что такого я должен увидеть?!

— Если ты сделаешь мааааленький шаг вправо — или влево, как тебе больше нравится, — и перестанешь разглядывать кору этого трухлявого ясеня, ты, без сомнения, увидишь нечто весьма любопытное… Занятное, я бы даже сказала… Такое, знаешь ли, вполне лесное зрелище… Мухи там, червячки всякие — в общем, все как положено… — в голосе полуэльфки послышались визгливые нотки.