Творческий путь Михаила Булгакова - Лидия Яновская

А к «Театральному роману» Булгаков все-таки надеялся вернуться. В его предсмертной записной книжке зимой 1939–1940 года сделаны записи к «Театральному роману» — вероятно, варианты заглавия: «Драматург», «Записки драматурга».

Роман о дьяволе. Черновые тетради

Роман «Мастер и Маргарита» впервые вышел в свет зимой 1966–1967 года. В сокращенном варианте, в журнале «Москва». Елена Сергеевна была счастлива и старалась не хмуриться, рассказывая о том, что в редакции (что-то у них там не помещалось, какой-то другой материал не влезал в номер) резанули роман по живому, высвобождая нужный им «листаж». «Я все разрешила, — говорила она, — я все разрешила, главное — роман выходит!..» И была права. Затем роман вышел еще раз, уже без купюр, в книге, потом вышел снова и снова.

Его немедленно перевели на английский — в Англии и Америке, причем в США он вышел в двух переводах сразу. Он вышел на французском — во Франции и Швейцарии, на итальянском — в Турине, Бари, Милане, Флоренции, в почти одновременно сделанных разных переводах. На испанском, шведском, голландском, датском, норвежском, финском. На греческом — трижды, в двух разных переводах, на турецком — дважды, на японском. Он вышел на немецком — в Берлине, Франкфурте-на-Майне и Бухаресте. В Бухаресте он, разумеется, вышел и на румынском. В Будапеште несколькими изданиями подряд — в 1969, 1970, 1971, 1975-м. В Варшаве, Софии, Братиславе, Праге, Белграде, Загребе, Любляне, Скопле…

В советской критике этот роман, реалистический, фантастический, гротескный, с такими неожиданными для нашей атеистической эпохи образами дьявола и Иешуа Га-Ноцри, сразу же вызвал огромный, почти что праздничный интерес. Появились статьи О. Михайлова, В. Лакшина, М. Гуса, В. Скобелева, П. Палиевского, И. Виноградова, Л. Скорино…[101] Критики спорили менаду собой по поводу толкования отдельных образов и идей этого романа, порою спорили весьма яростно. Но о романе восторженно писали все.

Гениальная девочка Надя Рушева прочла этот роман как произведение романтическое, прекрасное, светлое и прочтение свое запечатлела в рисунках, раскрыв, как это всегда бывает с художниками значительными, не только свое, но и своего поколения — своих ровесников — прочтение этого романа. Ибо роман «Мастер и Маргарита» почти сразу же стал излюбленным чтением юных.

Потом роман вышел на театральную сцену, на экран. В Москве его инсценировали в Театре на Таганке. Был снят телефильм в ФРГ. В Югославии поставил фильм «Мастер и Маргарита» кинорежиссер Петрович. Инсценировки прошли по многим сценам мира.

Начались серьезные исследования романа, советские и зарубежные. И стало видно, что открытий здесь — непочатый край, что чем больше сделано, тем больше возникает заманчивых и загадочных вопросов. Вышли статьи М. О. Чудаковой с первоначальной, но тем не менее интересной попыткой осветить историю романа «Мастер и Маргарита» по рукописям, хранящимся в Библиотеке имени Ленина.[102] Большой интерес и даже полемику вызвал труд И. Ф. Бэлзы о генеалогии основных образов романа — Воланда, Иешуа, Пилата, Мастера, Маргариты — с привлечением обширных материалов из библистики, демонологии, мировой художественной литературы и мировой литературы о докторе Фаусте. Появились работы Г. А. Лесскиса, Н. П. Утехина и другие[103]

И за рубежом, вслед за быстро вспыхнувшим и так же быстро угасшим, по-видимому не найдя пищи, спекулятивным, антисоветским интересом к роману, наряду с такими сочинениями, как вышедшая в Нью-Йорке книга Э. Малоу (в ней роман «Мастер и Маргарита» рассматривается не как полнокровное художественное произведение, а как некий требующий расшифровки код, где Мастер воплощает традицию идеалистической интеллигенции XIX века, Маргарита символизирует «царскую Россию», ее домработница Наташа — «молодой пролетариат России в переходный период», а Фрида — «предреволюционный пролетариат»[104]), появляются одна за другой интересные и серьезные работы — исследования, наблюдения, размышления М. Йовановича (Югославия), Лесли Милн (Великобритания), А. К. Райта (Канада) и другие.[105]

Мы же, закончив этот небольшой экскурс в библиографию, обратимся к истории романа «Мастер и Маргарита», и прежде всего — к его первой редакции, к черновым тетрадям этой редакции.

Начало работы над романом Булгаков датировал то 1928-м, то 1929 годом. В рукописи 1931 года даты работы над романом проставлены так: 1929–1931. В рукописи 1937-го: 1928–1937.[106]

8 мая 1929 года, выправив одну из глав начатого романа — глава называлась «Мания фурибунда», что означает «яростная мания», и примерно соответствовала известной читателям главе «Было дело в Грибоедове», — Булгаков сдал ее в альманах «Недра», в тот самый альманах, где в прошлом уже были опубликованы его повести «Дьяволиада» и «Роковые яйца». «Мания фурибунда», впрочем, в свет не вышла.

В начале 1930 года рукопись романа Булгаков сжег. 28 марта писал: «…я, своими руками, бросил в печку черновик романа о дьяволе…» И три года спустя, в 1933 году, В. В. Вересаеву: «…тот свой уничтоженный три года назад роман».

Может быть, это было так, как описано в романе «Мастер и Маргарита»: «Я вынул из ящика стола тяжелые списки романа и черновые тетради и начал их жечь. Это страшно трудно делать, потому что исписанная бумага горит неохотно. Ломая ногти, я раздирал тетради, стоймя вкладывал их между поленьями и кочергой трепал листы… Знакомые слова мелькали передо мной, желтизна неудержимо поднималась снизу вверх по страницам, но слова все-таки проступали и на ней. Они пропадали лишь тогда, когда бумага чернела и я кочергой яростно добивал их».

Булгаков, увы, свои рукописи жег и проделывал это не раз. В огне погибли его бесценные дневники, ранние пьесы, черновые редакции «Белой гвардии», первый вариант «Зойкиной квартиры»… В апреле 1932 года Булгаков писал П. С. Попову: «Печка давно уже сделалась моей излюбленной редакцией. Мне нравится она за то, что она, ничего не бракуя, одинаково охотно поглощает и квитанции из прачечной, и начала писем, и даже, о позор, позор, стихи!»

Остатки трех черновых тетрадей «романа о дьяволе» сохранились. Две общие тетради с изорванными листами (одна из них в привычной «черной клеенке», другая в твердой картонной обложке). И небольшая пачечка листков (узкие, оставшиеся от обрыва по вертикали, половинки листов) третьей тетради.

Существует легенда, она даже проникла в печать, что именно эти тетради Булгаков жег, вырывая листы пучками и тут же бросая в огонь, и что Елена Сергеевна, тогда еще Шиловская, будто бы присутствовала при этом. Но Елена Сергеевна не могла «присутствовать» при сожжении рукописей Михаила Булгакова — даже и самим Михаилом Булгаковым. Помните, Маргарита в романе: «Тихо вскрикнув, она голыми руками выбросила из печки на пол последнее, что там оставалось, пачку, которая занялась снизу. Дым заполнил комнату сейчас же…» Елена Сергеевна скорее всего поступила бы именно так. Но эти тетради она не выхватывала из огня: на них нет следов огня.

Зато видно, что Булгаков рвал их, сидя за столом, не торопясь, просматривая страницу за страницей. И видно, что сделал он это не вдруг, а в разное время, в разном настроении и, вероятно, по разным поводам.

Вот вырваны многократно правленные, густо перечеркнутые листы. Вырваны осторожно, чтобы не повредить тетрадь. Вот у самого корешка аккуратно вырезан десяток листов (по оставшимся первым буквам строк видно, что листы были исписаны). В другом месте вырезано еще несколько листов. И еще. Надрезано и вырвано полстраницы. Вырезаны две строки… Это в процессе работы уничтожался не удовлетворяющий автора текст — особенность черновых рукописей Михаила Булгакова. Две строки, впрочем, могли быть вырезаны кому-нибудь на память.

А вот остатки листов, уничтоженных в другое время, иначе. Листы в тетради складывались пополам по вертикали, справа налево. По одному, по два, по нескольку — в разных местах рукописи. Сгиб тщательно отглажен рукой, и по сгибу половинки листов оторваны, а след сгиба хорошо виден. Эти листы, вероятно, требовали переработки и какое-то время находились в тетради вот в таком сложенном виде. Один из них — в середине хорошо сохранившейся главы.

И уж потом Булгаков рукопись рвал, и тоже, может быть, не сразу. Видно, что раскрытая тетрадь лежала перед ним, он просматривал ее, захватывал правою рукою два-три листа, иногда больше, и рвал так, чтобы оборвать примерно половину, иногда рывком сверху вниз, иногда снизу вверх. Многие листы оборваны как бы под линейку: левой рукой прижат положенный на тетрадь какой-то предмет, может быть, не линейка, а книга или другая тетрадь, правая же рука производит срыв. В одном месте Булгаков рванул так сильно, что вслед за оторвавшейся половиной вылетели куски листов у корешка. Эти куски собраны и аккуратно водворены на место. Пожалуй, это более похоже на ликвидацию ненужных автору черновиков, когда уже существует текст, переписанный набело. На ликвидацию дорогих автору черновиков, след которых, знак которых все-таки хочется оставить — для себя…