Искусство порока - Мишель Маркос

— Ты полюбил меня и мои шрамы. Позволь мне любить твои.

— Хорошо. — Он сразу посерьезнел. — Если ты обязательно хочешь знать, так вот: это случилось десять лет тому назад и это был самый ужасный день в моей жизни.

Он замолчал.

— Продолжай, — попросила она, слезая с его колен и садясь рядом на сиденье.

Он провел ладонью по влажным волосам.

— В то время Наполеон все еще планировал вторгнуться в Британию, и для этого ему надо было укрепить свою морскую мощь. Адмирал Нельсон организовал непробиваемую блокаду Тулона и какое-то время удерживал ее. Представь себе, какое адмирал почувствовал унижение, когда французский адмирал Вильнев прорвал эту блокаду с помощью не одного корабля, а целого флота. Тогда Нельсон послал наш корабль «Победитель» — я тогда служил на нем лейтенантом, — чтобы в качестве разведчика следовать за французским флотом и докладывать обо всех его маневрах. Незамеченные, мы следовали за французом от Тулона через всю Атлантику до Вест-Индии.

Там мы узнали, что миссией Вильнева было атаковать и захватить британские колонии на островах. Нам удалось узнать заранее об этих планах, и они были сорваны. Вильневу удалось захватить лишь один остров. После этого его флот вернулся в Европу, чтобы соединиться с остальным флотом Наполеона.

Воспоминания нахлынули на Маршалла, и он закрыл глаза.

— Когда мы были в Атлантическом океане, наш капитан совершил тактическую ошибку, и наш корабль столкнулся с флотом Вильнева, состоявшего из шестнадцати французских и испанских кораблей. Силы были неравными, мы отчаянно сражались, но наши пушки не могли сравниться с пушками французов. Наш капитан и многие офицеры и матросы из нашей команды погибли. Палуба была буквально залита их кровью.

Атина была в ужасе, переживая вместе с Маршаллом эту трагическую историю.

— После гибели капитана командовать кораблем пришлось мне. И ты не поверишь… но моим первым приказом был приказ сдаться. — Маршалл помолчал. — Вильнев и его люди поднялись на корабль, и «Победитель» стал наградой для Наполеона. Всю нашу команду взяли в плен. Нас привязали веревками к палубе, не пощадили даже раненых и умирающих. Адмирал хотел захватить нас живыми, но капитан одного из испанских судов начал его подначивать. Проклятый испанец расхаживал по палубе, наслаждаясь своей победой. А потом он убедил Вильнева оставить в живых только половину команды, а остальных выбросить за борт — связанных и беспомощных.

Атину охватила дрожь, и она закутала плечи уже забытым пледом.

— Не могу сказать почему, но меня больше бесило, что нас хотели разделить, чем то, что нам было отказано достойно встретить свою смерть. Я пытался урезонить капитана, но испанец ткнул меня в грудь и посоветовал адмиралу первым бросить за борт меня. Я не выдержал и плюнул ему в лицо.

Маршалл потер лицо, словно хотел успокоить фантомную боль.

— За это испанец так сильно ударил меня наотмашь, что у меня пошла кровь. Адмирал лишь пожал плечами и предоставил испанцу самому решать проблему. Я оказался в унизительной ситуации просителя за своих матросов. Наконец испанец согласился на сделку: я могу выкупить жизнь своих людей… по десять ударов плетью за каждого.

— Десять ударов? — ужаснулась Атина. — А сколько человек было в твоей команде?

— Двести сорок три.

Атина быстро подсчитала в уме число ударов и содрогнулась.

— Люди испанца содрали с меня рубашку, привязали к рее и принялись избивать. Испанец думал, что англичане трусы, что я запрошу пощады. Но я не доставил ему такого удовольствия. Я должен был спасти свою команду.

— О, Маршалл! Сколько же ударов ты выдержал?

Он безучастно пожал плечами:

— Сорок восемь.

Она закрыла лицо руками.

— Ты, должно быть, уже был в агонии.

Маршалл вздохнул и не стал вдаваться в детали.

— Значит, тебе удалось спасти только четверых?

— Так получилось, что нам всем удалось избежать плена. Дым от стрельбы пушек во время сражения привлек внимание британского флота. Пока испанец издевался надо мной, британский флот неожиданно напал на корабли Вильнева, и он бежал. Обратно во Францию.

— Слава Богу. Если бы не англичане, тебя убили бы.

Он кивнул.

— И адмирал Роуланд очень старается, чтобы я об этом не забывал.

— Значит, это он спас тебя и твою команду?

— Так мы с ним познакомились и стали друзьями, я обязан жизнью этому старику. Теперь ты знаешь, откуда у меня шрамы. Я рассказал тебе все потому, что ты наконец выполнила оба моих условия — ты вежливо меня попросила и попросила, чтобы я разделся.

Она улыбнулась. Благодаря этому рассказу о героизме и готовности жертвовать собой Маршалл стал ей еще дороже, хотя ей было невыносимо думать о том, что ему пришлось пережить.

— Мне очень жаль, что на твою долю выпали такие тяжкие испытания.

— Шрамы напоминают тебе о том, что прошлое было реальным. Но при этом приятно думать, что прошлое не взяло над тобой вверх, а это ты победил его. — Он нежно поцеловал ее в губы. — Мы оба пережили в прошлом много чего страшного, но наши шрамы — это наши награды за стойкость.

Глава 24

Надо отдать им должное, но и Эстер, и Эллиот сделали вид, будто не заметили, в каком состоянии была их одежда, когда Атина и Маршалл вернулись на постоялый двор.

Они пообедали в пабе изумительно вкусной копченой треской с картофелем. Понизив голос, Атина рассказала им о том, что они нашли золото, с чем Эстер и Эллиот их поздравили.

Маршалл запил обед крепким шотландским элем.

— Первое, что нам необходимо сделать, это найти доверенное лицо, надежного управляющего, которому мы можем доверить защищать наши интересы в Килдэроне. Кин?

— Да, сэр?

— Я хочу, чтобы ты стал моим представителем в Килдэроне.

— Я, сэр? — не поверил Эллиот. — Но я всего-навсего грум.

— Я никогда бы не доверил такое важное дело груму, Кин. — Маршалл положил руку на плечо молодого человека. — Но своему зятю…

— О, сэр! Спасибо, сэр! — Он схватил руку Маршалла и стал энергично ее трясти.

— Поздравляю, Эллиот, — сказала Атина. — Жюстина замечательная девушка.

Эллиот сиял от счастья.

— Я не могу в это поверить. Я женюсь на Жюстине! Со мной она будет счастлива, сэр, не беспокойтесь.

— Это ты беспокойся. Я послежу за этим. Глаз с тебя не спущу.

Но Эллиот продолжал улыбаться.

— Жюстина будет моей. Я просто не знаю, как мне благодарить вас, сэр.

На лице Маршалла появилось задумчивое выражение.

— Моя невеста говорила мне, как сильно она меня любит, Кин. И на меня это произвело такое впечатление. Каждый мужчина заслуживает подобного счастья. Впереди у тебя будет не так уж безоблачно. Люди начнут сплетничать о тебе, о ней, обо мне. Но меня ты не должен опасаться. Моя сестра говорит, что любит тебя, и я уверен, что она знает свое сердце. Я хочу, чтобы она почувствовала, что значит выйти замуж по любви. Если она говорит, что ты тот человек, который сделает ее счастливой, я ей верю.