Монахиня секс-культа. Моя жизнь в секте «Дети Бога» и побег из нее - Фейт Джонс

Заставить меня вступит в брак уже нельзя — Мама Мария позаботилась о таких сомневающихся, как я. Она выпустила Письмо с запретом на принуждение к браку. Все это так, но я знаю, что мой отказ будет воспринят как еще один признак моей непокорности, а значит, есть повод меня серьезно наказать.

Но к моему счастью, помощь пришла от той же Мамы Марии. Последние ее Письма содержат пророчества Иисуса, призывающие миссионеров отправиться в Россию и спасти души людей, которые десятилетиями блуждали во тьме. С падением коммунизма экономика рухнула, ввергнув страну в нищету. Люди отчаянно нуждаются в гуманитарной помощи, не только телесной, но и духовной. Россия впервые открыла двери миссионерам.

И я впервые чувствую Божье призвание, то, о чем я всегда слышала от взрослых. Это — зов моего сердца. Итак, решено: отправлюсь в Россию и буду помогать людям.

От Джоша я узнаю, что Нехи и Калеб уже уехали в Россию с тетей Фейти, которая занимается сбором и доставкой гуманитарной помощи.

Узнав о моем решении, Крис приходит в отчаяние, умоляя меня не уезжать. Но я отвечаю, что должна следовать Божьему призыву. Ему ничего не остается, кроме как смириться. Крис надеется, что эта миссия продлится два-три месяца, не больше, и обещает ждать меня.

Калеб помогает мне получить российскую визу, а родители троих детей, которых я обучала, предлагают оплатить мне авиабилеты. Это — их благодарность за прогресс, достигнутый в учебе их дочерьми.

Где Бог нас направляет, там Он и помогает!

Глава 22

Знакомство с принцем

Как только я приземляюсь в России, мне виден разительный контраст с Японией. Советские здания огромны и занимают гораздо больше площади, чем в Японии; улицы в три раза шире и очень шумные. Москва — это воплощенный хаос.

В суматохе зоны прибытия я замечаю своего старшего брата Нехи. Со своей видавшей виды сумкой для фотоаппарата, перекинутой через плечо, он ждет, чтобы меня поприветствовать. Мы не виделись больше восьми лет. Он ведет меня к своему фургону и по дороге пытается объяснить, к чему мне следует готовиться.

Он говорит, что на любое дело здесь приходится тратить много времени. Создается впечатление, что все здесь только и занимаются тем, что ждут. Но в России это нормально. Люди были бы крайне удивлены, если бы что‑то — самолеты, корабли, автобусы, поезда — приходило вовремя.

Люди, которые работают в сфере обслуживания — продавцы, проводники, кассиры, — часто бывают резкими и общаются с клиентами так, как будто делают им одолжение.

Когда мы приближаемся к жилому району, он шепчет мне с огоньком в глазах, что мы сначала идем в Дом, где остановился Давидито. Он и несколько человек из Всемирного совета два месяца путешествовали по России, тайно посещая Дома на этом новом миссионерском поле.

Нехи паркует фургон перед невзрачным советским многоквартирным домом. Мы входим в просто обставленную квартиру, и я во все глаза смотрю на ее обитателей. Я не вижу никого похожего на Давидито. От напряжения мне все труднее дышать. Я просто не могу позволить себе оказаться так близко и упустить его! Я хожу по большой квартире, заглядываю во все комнаты и стучусь в закрытые двери. Обычно я так не поступаю, но я полна решимости встретить мальчика, о котором читала всю свою жизнь, — того, кто занял наше место в сердце и жизни дедушки.

И вот, наконец, последняя дверь. Я тихонько стучу, но ответа нет, и я медленно ее открываю. У окна, спиной ко мне, стоит темноволосый молодой человек.

«Привет», — робко говорю я.

Он оборачивается. Возможно, я обозналась, ведь он совсем не похож на мальчика из «Настоящих детских комиксов»: не такой красивый, как мальчик на рисунках. В последние несколько лет о нем не упоминается в Письмах, так что я почти ничего не знаю о его жизни сейчас.

«Я — Фейт, — я предпринимаю новую попытку разговорить его. — Дочь Хо».

Его лицо озаряет улыбка узнавания. «А я Дэвид».

С минуту мы улыбаемся друг другу.

Затем он возвращается к своему прежнему занятию — отворачивается и смотрит в окно. Я подхожу и встаю рядом с ним, чувствуя себя немного неловко.

«О чем ты думаешь?» — тихо спрашиваю я.

«Я не хочу возвращаться домой», — отвечает он мне в тон.

Услышав это, я совершенно потрясена. В Комиксах дом дедушки — это своего рода рай. Как же можно не хотеть возвращаться туда?

«Эти последние несколько месяцев, путешествия, встречи с молодыми людьми были совершенно замечательными», — тихо продолжает он.

И вдруг я понимаю, о чем он говорит. Дэвид в ловушке. Он нигде не бывал, кроме дома дедушки, и мало с кем общался. Он кажется таким потерянным. Но как бы я ему ни сочувствовала, мы не можем ничего изменить. Мама Мария призвала его домой, и он должен подчиниться.

Дэвид посмотрел на меня: «Я всегда завидовал вам, ребята».

Я в шоке хлопаю глазами; это все, что я могу сделать, потому что как можно ответить, я не знаю.

Всю свою жизнь я ревновала Давидито к его положению в Семье и к тому, что он был избранным наследником дедушки. Как он мог завидовать нам, мне и моим братьям и сестрам на Ферме?

«Я читал истории о Ферме Макао и обо всех ваших животных и умолял родителей разрешить мне вас навестить. Но они всегда говорили “нет”». Он выглядит еще более удрученным, его взгляд не отрывается от окна.

«Знаешь, у меня есть идея! — восклицаю я. — Хочешь, я буду тебе рассказывать о нашей жизни на Ферме до тех пор, пока тебе не нужно будет уезжать?»

Давидито смотрит на меня, и в его глазах мелькает искра интереса. Мы садимся рядом на кровать — единственный предмет мебели в комнате. Когда я начинаю описывать Ферму, он закрывает глаза, словно пытаясь ее себе представить. А я остро чувствую волну печали, которая исходит от него. И как я утешала Джонди, когда он был младенцем, я хочу успокоить Давидито.

«Положи голову мне на колени».

Некоторое время он смотрит на меня в нерешительности, а затем подчиняется. Несмотря на то что мы никогда не встречались, мы так много слышали о жизни друг друга и как будто очень хорошо знаем друг друга. Мы — семья.

Я нежно глажу его по волосам, словно утешая маленького ребенка, и начинаю рассказывать забавные истории о нашем