Восемь недель (ЛП) - Фальк Хулина

Я едва могу разглядеть её лицо, но самый слабый голубой свет высвечивает улыбку на её губах, пухлые щёчки, которые я люблю больше всего на свете. Словно тот, кто исполняет желания, хотел, чтобы я увидел это снова, потому что это моё любимое.

Я люблю смотреть на Софию, но эта улыбка… я люблю её гораздо больше.

Мы двигаемся под мелодию нашего дыхания и шагов босых ног по кафелю. Ещё один звук — моё сердце, которое бьется, надеюсь, в унисон с сердцем Софии. Она не слышит, как бьётся моё сердце, я не слышу её, но чувствую, что это так.

Никогда я не надеялся, что чьё-то сердце будет биться в том же ритме, что и моё. Никогда я не желал этого так сильно, как сейчас, поэтому молча умоляю Вселенную никогда больше не забирать у меня мою Софию.

Я не уверен, когда я начал нуждаться в ней так сильно. Но сейчас, наконец, понимаю, что мне нужно, чтобы она дышала, чувствовала себя счастливой и полноценной.

Наши взгляды одновременно падают на моё запястье. Я до сих пор каждый божий день завязываю ленту цвета глицинии и не планирую когда-либо снимать её. С тех пор как я забрал её у Софии, я ношу её, не снимая, за редким исключением. Например, не ношу его на хоккей по нескольким причинам. Во-первых, — и это самое важное — нам не разрешено носить какие-либо браслеты, кольца или ожерелья во время тренировок или игр. Более того, я снимаю его только для тренировки, так как не хочу, чтобы он стал потным и отвратительным.

— Аарон? — тихо говорит София, глядя на меня сквозь ресницы. Её голос самый красивый из всех, что я когда-либо слышал. Когда она произносит моё имя, сердце всегда замирает на пару секунд.

— София? — я заправляю прядь волос, упавшую ей на лицо, обратно за ухо.

— Ты можешь мне кое-что пообещать?

— Если только ты не хочешь, чтобы я оставил тебя и двигался дальше.

Я сомневаюсь, что смог бы сделать это, даже если бы попытался. Оставить её и двигаться дальше? Нет, это невозможно.

— Если нам каким-то образом удастся воплотить твоё обещание в реальность, пообещай мне не говорить «Я люблю тебя» в мой первый день рождения.

Мы перестаём двигаться, но, несмотря небольшое беспокойство с моей стороны, я протягиваю руки к её лицу, обхватывая ладонями.

— Почему нет?

— Потому что я никогда больше не смогу отпраздновать ни одного счастливого дня рождения, если мы расстанемся. Это бы разрушило меня на всю оставшуюся жизнь, бесконечно преследовало бы меня. Это напоминало бы мне, что было время, когда ты любил меня и мы были вместе. Ты бы сделал особенный день в моей жизни ещё более особенным, а затем забрал бы волшебство, не оставив ничего взамен.

Я целую её нежно, глубоко, как будто это последний раз, когда я могу поцеловать её. Когда мы отстраняемся, слова «Я обещаю» шёпотом срываются с моих губ. С последующим поцелуем я обещаю ей не произносить эти слова в первый раз ни в один день, который должен стать для неё особенным. Как Пасха, Рождество или любой другой праздник. Хотя это ничего бы не изменило, потому что когда я произнесу эти слова, они останутся с ней навсегда, и она не сможет избавиться от них.

ГЛАВА 46

«Я хочу держать твои волосы с глубокой преданностью» — I Wanna Be Yours by Arctic Monkey

София

— Закрой глаза, любимая, — говорит Аарон, смывая шампунь с рук, а затем берет насадку для душа, — я не хочу, чтобы шампунь попал тебе в глаза.

Я сильно зажмуриваю глаза, чтобы у Аарона не было сомнений, что они закрыты. Впрочем, он не увидел бы моих глаз, даже если мы включили и потолочный светильник, и те, что вокруг зеркала, так как я стою к нему спиной.

Он подносит насадку для душа к моим волосам, делая температуру воды выше, так как знает, что я предпочитаю горячий душ.

Едва мы вошли сюда, я включила воду на кипяток, и Аарон настаивал на том, чтобы я сделала её холоднее. По крайней мере, сейчас он снова повысил температуру, когда смывает шампунь, который так нежно втирал в волосы.

Как только я вымою волосы, мы сможем вернуться в постель и немного поспать, хотя я всё ещё надеюсь на секс в душе, который мне обещали. Честно говоря, я немного испортила ему настроение, когда заставила дать обещание — не говорить «Я люблю тебя» в следующем году, хотя день моего рождения был всего неделю назад.

Но… стояк, с которым он щеголяет, всё ещё даёт мне надежду, окей? Подайте на меня в суд.

Аарон включил плейлист, который он создал для каждого раза, когда мы занимаемся сексом, непосредственно перед походом в душ. Он не пользовался диском, который подарил мне, но, насколько я могу судить, у него в его телефоне есть такой же плейлист.

— Перестань двигаться, — ворчит он, прижимая руку к моей макушке, чтобы удержать её на месте. — Ты хуже всех приятелей, которые когда-либо были тут.

— А кто ещё тут был?

— Резиновые утята, бутылочки с гелем для душа и шампунем. И да, они отличные зрители, в отличии от тебя.

— Никакой другой девушки?

Зачем, София? ЗАЧЕМ?

Он фыркает.

— Нет. Я никому не собираюсь бесплатно показывать свой член.

— И всё же мне ты устраиваешь бесплатное шоу.

Аарон разворачивает меня, направляя насадку для душа прямо мне в лицо. Я чуть не захлебнулась водой, но мне повезло, что я не вдохнула её.

— Прости, тебе что-то не понравилось?

Он убирает руку от моего лица, возвращая насадку на место и включая большой потолочный тропический душ. Всё это время я пытаюсь его ударить или шлёпнуть за его грубость.

Он поворачивается ко мне лицом, когда моя рука находит его задницу — на другие попытки избиения он никак не реагировал. Его брови в данный момент находятся в гостях у Юпитера — настолько высоко он их поднял. Челюсть слегка сжата, поскольку Аарон явно сдерживает себя, чтобы не рассмеяться или не выплюнуть несколько ругательных слов, которые ни один святой человек никогда не смог бы слушать без желания плеснуть в лицо святой водой. С таким же успехом можно было бы утопить его в ней.

— Ты только что шлёпнула меня?

Я пожимаю плечами.

— Не знаю. Ты почувствовал мою руку или чью-то ещё?

— У тебя длинный язык, да? — он подходит немного ближе, и я делаю шаг назад. — Интересно, будет ли он таким же длинным, когда я прижму тебя к этому стеклу?

Он говорит о единственном барьере, отделяющем ванную комнату от огромной душевой кабины, которую мои родители сочли практичной. Я никогда не понимала, зачем нам здесь понадобился огромный душ, но в кои-то веки я очень рада, что он есть.

Аарон резко разворачивает меня, прижимая к стеклу и располагаясь позади меня. От соприкосновения разгорячённой кожи с холодной поверхностью стекла у меня перехватывает дыхание, но не так сильно, как у Аарона, когда он раздвигает мои ноги и протягивает руку вниз, чтобы обхватить мою киску.

— Насколько болтливой ты будешь, когда я сделаю это… — два пальца скользят по складочкам, пока их кончики не осмеливаются погрузиться внутрь меня, — или это… — пальцы толкаются внутри меня, и я бы с удовольствием сказала, что вода усложняет процесс, но это не так. Я такая же мокрая, как и в последние пару раз, когда мы с Аароном занимались сексом, что, честно говоря, меня немного смущает. Но не настолько, чтобы чувствовать унижение.

— Всегда готова для меня, — хрипит он, оставляя поцелуи в изгибе шеи. — Ты хочешь, чтобы я остановился?

— Я убью тебя, если ты это сделаешь. — Мне не следовало этого говорить, потому что это заставляет Аарона вытащить из меня свои пальцы и захихикать. — Аарон Феникс Мар…

Я замолкаю, когда он разворачивает меня и приподнимает. С моих губ слетает тихое фырканье, которое Аарон быстро ловит жадным поцелуем, прижимаясь к моим губам с такой силой, словно ненавидит, когда не может заткнуть меня своим ртом.

— На этот раз тебе лучше помолчать, Льдинка, — предупреждает он, затем прижимается ртом к моей груди, захватывая зубами один из сосков, облизывая его, а затем втягивая прямо в рот.

Я хнычу и разочарованно стону, когда он отпускает мой сосок с лёгким хлопком.