Жрица моря - Дион Форчун

Этой ночью я не мог заснуть; я сидел на кровати и курил сигарету за сигаретой, наблюдая закат луны. Она заходила такого же мутно-медного цвета, какой и взошла, так как над водой собралась плотная дымка. Я подумал, что погода собирается меняться.

Возможно, созерцание сверкающего диска Луны загипнотизировало меня, ибо вдруг с большой четкостью я начал различать природу начала вещей. Я вспомнил греческое выражение «panta rhei» и то, что Рея считалась матерью богов. Я вглядывался в бесконечные глубины межзвездного пространства и видел, как из него возникает фонтан: подобно жидкому лунному свету, он бил бесконечно щедрым ключом воды. Мне подумалось: это и есть Перворождение. Я наблюдал, как жидкий свет собирался в огромных размеров водоем где-то в глубинах Космоса. Я видел, как в нем возникали течения, и как течения превращались в водовороты, и как из спирального вращения зарождались солнца. Мне было известно, что у воды было два состояния — она могла течь или стоять, и лишь спокойные воды могли дать рождение жизни. Усвоив, что начало вещей отражается во всей их природе, я готов был поклясться, что и в нас эти энергии должны были течь и собираться в глубокий водоем и что все это подчинялось лунному ритму. И вспомнил я, что мужчине по природе своей надлежало быть преимущественно динамичным, наподобие Первого Извержения; и что преимущественно женская натура имела свойство собираться в глубокий водоем, давая начало жизни. Знал я также и то, что все это подчинялось переменному ритму, который мы, возможно, позабыли.

Затем я рассмотрел свое место в наших отношениях с Морган Ле Фэй и понял, почему она нашла во мне возможности, которых не встречала в других мужчинах, оставшихся с нею друзьями. Возможно, это объяснялась тем, что я воспитывался среди женщин, или моим плохим здоровьем, или тем, что я был поздним ребенком в семье, — но мой физический динамизм был явно недостаточен; я никогда не чувствовал себя по-настоящему мужественным — разве что в гневе. С другой стороны, Морган была женщиной, необычайно полной жизненных сил. Затем я понял, отчего нужны не только жрецы, но и жрицы: в женщине есть тот динамизм, который оплодотворяет эмоциональную природу мужчины — так же, как он оплодотворяет ее физическое тело. Именно это позабыла современная цивилизация, подгоняющая под стереотипы и стандарты все и вся, забывшая о Луне — Властительнице Прилива и Отлива.

И понял я, какую цель преследовала Морган, играя со мной, — она пыталась открыть способ действия этой забытой силы. Большинство мужчин не позволили бы ей этого, ибо мужчина стремится любой ценой сохранить инициативу. Но ведь за нашими убеждениями стоит первозданная природа — и я понял, отчего пользуются таким успехом женщины-вамп и почему добрые, отзывчивые женщины продолжают пылиться — ведь мужчины не любят женщин, которые все время лишь отдают, они любят тех, кто требует от них, вызывая таким образом к жизни мужскую силу. Именно женщины, подобные Морган Ле Фэй — те, кто не принадлежит полностью ни одному мужчине, — любимы более всех, более женщин, отдающих всю себя целиком. Любовь принадлежит к числу тех понятий, в которых лучше плыть с надеждой, чем прибыть в порт назначения.

Я задумался: чего, черт возьми, Морган надеялась достичь со мной, и где было место ее высадки. Мой жизненный опыт подсказывал, что нам удастся высадиться разве что в грязь. Очевидно, у нее были другие соображения на этот счет. У меня же оставалась единственная альтернатива: вернуться обратно в Дикфорд и зажить жизнью достойного гражданина — я не мог даже и помыслить об этом, так что решил перестать морочить Морган голову, предоставив ей действовать на собственное усмотрение — во всяком случае, пока это не влияет на мое право выбора (у меня было смутное подозрение, что мы споткнулись о тот камень преткновения, которого не должно было быть).

Придя к этому решению, на следующее утро я проснулся в гораздо более дружелюбном настроении, чем был в течение последних десяти дней, так что я собрался наблюдать за Морган, чтобы узнать: что она будет делать дальше. Я решился также дорисовать последнюю из панелей — это было спокойное, залитое лунным светом море; и в пятнах света и теней на воде и облаках с каждого возможного угла зрения проступало лицо Морган Ле Фей.

Глава 21

Луна уже два дня как миновала полную фазу, и барометр падал. Я не сомневался, что спокойные деньки на море закончатся весьма скоро. После ужина мы вышли на утес и смотрели, как падавшая на море тень Белл Хед уменьшалась по мере того, как луна подымалась все выше и выше. На самом краю утеса было место лишь для одного, поэтому Морган стояла впереди меня; она не обращала на меня никакого внимания, и я понял, что ей хотелось остаться наедине со своими мыслями, так что я, не подходя к ней совсем близко, присел на остатки балюстрады, покуривая и глядя на нее.

Долгое время она стояла, глядя на залитое лунным светом море, пока тень от холма не коснулась ее ног; затем, повернувшись, она взглянула вверх на луну, и лунный свет осветил ее всю. Она была похожа на статую своей осанкой и совершенством форм. Подняв руки к небу — так, что они напоминали рога, выросшие у луны, — она принялась напевать одну из своих старых песен. Она пела мне ее много раз за последние несколько дней (что, по-моему, изрядно усугубило мое состояние волнения и беспокойства), но на этот раз она пела с какой-то вызывающей силой:

О Изида, скрытая в земле, но ясно сияющая,

В высоких небесах приближается полнолуние,

Слушай призывные слова, слушай и внимай,

Шаддаи эль Хаи и Рея, Бинах, Гея.

Притягиваемый неведомо какой силой, я поднялся и двинулся к ней; подойдя на расстояние, достаточное для того, чтобы рассмотреть ее лицо в лунном свете, я увидел: это была вовсе не Морган Ле Фэй. Нечеловечески странные глаза были широко раскрыты — то были не глаза Жрицы Моря, а очи самой Морской Богини. Подняв свои руки наподобие рогов Хатор, она продолжала петь луне и морю:

Я — Та, кто еще до сотворения Земли

Была Рея, Винах, Гея.

Я — то беззвучное, беспредельное, горькое море,

Из глубин которого бьет вечный источник жизни.

Астарта, Афродита, Ашторет —

Дарующая жизнь и приносящая смерть

Гера в небесах, Персефона на Земле;

Левана приливов и отливов и Геката —

Все они — это я, и все они — во мне.

Близится час полнолуния;

Я слышу призывные слова, слышу и являюсь —

Изида Сокрытая и Рея, Винах, Гея,

Я нисхожу к жрецу, воззвавшему ко мне.

И я знал: нравится ли это мне или нет — но мне была уготована роль Жреца Моря.