Темная сторона Сети (сборник) - Олег Кожин

— А если там будет занято?

— Архангельский. Там — будет свободно.

— Андрюха, мне ствол нужен.

— Ты совсем страх потерял, что ли? Ты, вообще, в курсе, к кому обращаешься?

— Да мне особо не к кому…

— Ну ты дурак, Архангельский!.. Зачем тебе ствол?

Я рассказал про письма и про 197 квартиру. Даже про голубя и слепую птицу припомнил — на всякий случай.

— Так, — сказал Соколов, — интересные дела. Давай так. Мы посмотрим, что там у тебя за нигерийцы. А ты пока домой не заходи. И почту не проверяй. И ноутбук свой не трогай.

— И надолго это?

— Скажем… Скажем, неделю.

— Да ты офигел!? Мне ж работать надо! И куда я денусь на неделю?

Соколов вздохнул, полез во внутренний карман пиджака и протянул ключ:

— Есть квартирка в Бутово. Пока свободна. Только не засри.

— Конспиративная?

— Да я тебя умоляю. Квартира моя, жильцы позавчера съехали.

Боже мой, какая же тоска в этом Южном Бутово!.. Унылая квартира в унылом П-44. Унылый бульвар унылого Дмитрия Донского. Даже в Интернет не выйдешь — Соколов запретил. Даже виски нормального не выпьешь — просто потому, что нет. В Медведково осталось. Старым знакомым не позвонишь — Соколов отобрал телефон «для исследования».

Нет, я так не могу. Я так сдохну. Я взял куртку и уехал к черту из этого Южного Бутово — в какой-то клуб в центре. Взял там приличного вискаря, орешков и, наконец, расслабился.

Вскоре на стул рядом со мной села брюнетка в узких джинсах и белой футболке. Вообще, женщины ко мне так и липнут, и эта — не исключение.

Я предложил ей выпить.

— А что у тебя есть? — томно сказала она.

— Здесь — старина Джонни, а у меня дома — бутылка черного Боумора или платиновая Эль-Тероса — на выбор.

— В таком случае начнем с Джонни.

Она взяла у меня из руки бокал, отпила, повернулась к бармену и подняла вверх два пальца.

— Мне тоже двойной! — кивнул я.

Старина Джонни Уокер нас не подвел — вскоре мы уже загружались в такси, совершая при этом весьма неприличные действия. Что уж там говорить, ради неприличных действий я и смылся из Южного, чтоб ему пусто было, Бутово!

— Куда едем? — не поворачиваясь, спросил водитель.

Вот! Куда едем-то? В Бутово, где унылое все и пустая квартирка в П-44, или… Черт, она ведь ждет от меня элитного бухла, по лицу вижу — ждет. А Соколов запретил в Медведково ездить. Но сам при этом в своей хваленой квартирке даже одеколона не оставил. А, ну его в баню, чекиста проклятого.

— Проезд Шокальского! — крикнул я и полез к брюнетке под футболку.

В замочную скважину я попал раза с пятого — брюнетка к тому времени висела на мне, обхватив руками и ногами. Она совершенно аморально облизывала мое ухо и наманикюренными ногтями рвала мне куртку на спине.

Наконец дверь щелкнула и открылась. Мы зашли. Я попытался на ощупь найти полочку для ключей, брюнетка елозила по мне и постанывала.

Ключи скользнули мимо и упали. Громкий «бдзынь!» разнесся по всей квартире и словно бы вывел меня из транса.

Я почувствовал странный, чужой запах — моя квартира пахнет не так.

— Не включай свет, — сказал я и поставил брюнетку на пол, — подожди меня в ванной.

— А ты фантазер! — сказала она и провела ногтем по моей щеке. — Ладно, неси уже свой черный Боумор. Я пока подготовлюсь.

Я взял длинный железный рожок для обуви и вооружился им, как мачете. В квартире — в моей квартире! — что-то происходило, пока меня не было. И вряд ли что-то хорошее.

Я прокрался в гостиную — окно открыто настежь, а ветер колышет занавески. С улицы проникает свет фонарей и холодный воздух. В центре, на моем постаменте для чайной церемонии (на котором обычно пили вовсе не чай), лежит кучка какого-то мусора. Горелые листья, перья. Я осторожно понюхал кучку — да, запах идет именно от нее.

За стенкой раздался резкий шум — я даже подпрыгнул. Спокойно. Это брюнетка включила воду. Все в порядке.

Сжав покрепче ложку для обуви, я прошел на кухню. Скорее всего, подумал я, один молодой симпатичный мужчина забыл закрыть окно, когда уходил из дома в прошлый раз. Был сильный ветер, вот и нанесло в квартиру всякой ерунды. Я захлопнул форточку и сгреб мусор со стола.

Сейчас возьму вискарь, пойду в джакузи, там меня ждет брюнетка — кстати, надо спросить, как ее зовут.

На полу кухни лежал труп.

Это тот черный раздатчик рекламы. Я узнал его. В той же толстовке, даже те же листовки из кармана торчат. Кто-то прорубил дыру в его грудной клетке и вынул то, что было внутри. Я не силен в анатомии, но мне кажется, что вынули сердце. Весь кухонный пол залит коричневой кровью.

Я слегка пошатнулся и ухватился за стену.

«Дверь у него в щепки изрубили, я сама видела».

Надо бежать.

В несколько прыжков я добрался до ванной.

— Быстро одевайся, уходим.

— А где же виски, малыш?

Я протянул руку и выключил воду.

— Быстро одевайся, дура.

Видимо, мой голос звучал убедительно, потому что брюнетка выскочила из джакузи и начала натягивать джинсы. Штаны никак не налезали на мокрое тело.

В этот момент во входную дверь что-то ударило.

БАМ!

«Дверь у него в щепки изрубили».

— Бежим в кабинет, там балкон с пожарной лестницей, — сказал я.

Кабинет заперт.

БАМ!

Я его регулярно запираю — все-таки домой ко мне заходят малознакомые люди. Я ударил по карману — ключей нет. Они на полке у входа. Я назад. Полка у входа — ключей нет. Они упали, я помню. Я наклонился.

Что-то зашелестело, и через секунду на внешний подоконник в гостиной опустилась огромная белая птица с красным клювом. Хорошо, что я закрыл окно, — птица стукнула в стеклопакет, стеклопакет выдержал.

Я подобрал ключи.

И тут птица громко крикнула:

«Кхаа!»

Страшный, неприятный крик. Я невольно зажал уши ладонями. Брюнетка испуганно завизжала.

На кухне что-то зашевелилось.

Я добежал до кабинета и всунул ключ в замочную скважину.

С кухни вышел мертвый негр с дырой в груди и прохрипел:

— Ты думал, Кехинде, от меня можно спрятаться?

Я повернул ключ. Замок щелкнул.

— Я съела окан твоего любимого Тайво, но этого мало, Кехинде, — мертвый негр поднял правую руку.

Брюнетка опять завизжала и, похоже, собралась упасть в обморок.

Я открыл дверь и втащил брюнетку в кабинет.

Негр впустил белую птицу и повалился на ламинат, как марионетка, у которой обрезали нитки.