Живой доспех - Денис Макаров

бы, — ещё бы, низкорослый Сурата кладёт ему руку на плечо! — не будь он так зол. — Но так продолжаться не может. Я получил отчёт вашего орденского целителя. Согласно ему, у тебя дисфорическое посттравматическое расстройство.

— Что это, чёрт возьми, значит? — прорычал Барос.

— Что тебе опасно и дальше носить Живой доспех. Ты в нём принесёшь больше бед, чем пользы. Всё, что тебе сейчас нужно — прийти в себя после ужасов войны.

Одним движением плеча Барос скинул руку низкорослого лорда.

— Повтори, — сказал он сквозь зубы.

— Как глава Клана Сурата, приказываю тебе передать Живой доспех наследнику. Любому, на твоё усмотрение.

Тело Бароса охватило дрожью.

— Не бывать этому! — заорал он и пошёл вокруг стола, заглядывая каждому в глаза. — Ах вы ж предатели грёбаные! Решили избавиться от меня? Я сам от вас всех избавлюсь!

— Я даю вам два дня, лорд Вестериус, — спокойно сказал лорд Сурата, вновь усаживаясь во главе стола и переходя на формальное общение. — Если за это время вы не передадите свой Живой доспех, мы будем вынуждены забрать его силой. Даже вы не выстоите против всего Клана.

В глазах остальных лордов появилась решимость и даже некий вызов.

— Это мы ещё посмотрим! — гаркнул Барос, выходя из столовой. И затем добавил тише: — Никто не отнимет мой Живой доспех.

Глава 21

Мои слова эхом разлетелись по холлу. Лорд Рашмос застыл с протянутой рукой. Отец потрясённо смотрел на меня. Лео и Герран стояли с открытыми ртами

— Что, простите? — лорд Рашмос, наконец, пришёл в себя.

Но я уже проходил мимо него. Сомнений больше не оставалось — это мой отец. Этот взгляд я точно ни с каким другим не перепутаю.

— Да как ты посмел показаться мне на глаза? — я зарядил ему кулаком в челюсть. Лицо мужчины дёрнулось. Костяшки ответили мне резкой болью. — Ты хоть знаешь, через что нам пришлось пройти из-за тебя? — уже орал я.

— Райкен, ты… — начал было Герран, но потом взял себя в руки. — Лорд Сатирус, что вы делаете?

Всё моё тело дрожало от напряжения. Я неотрывно смотрел на человека, что был так похож на меня. Даже роста одного.

— А я всё гадал, почему ты не вернулся, — негодовал я. — А ты, оказывается, хорошо устроился в столице! Ну да, зачем тебе семья, если можно просто наслаждаться жизнью.

— Райкен, послушай… — сказал отец дрогнувшим голосом. — Я…

Вдруг из ниоткуда на него с кулаками налетела Лина. Она должна была сидеть у себя в комнате на время приёма лорда Рашмоса, но, видимо, подслушивала, как и всегда.

— Тварь, ублюдок, мудила, сучара последний! Ненавижу! — орала она, колотя отца кулаками по груди и животу. Тот стоически это всё выносил. — Маму убили у меня на глазах, а ты тут заявляешься как ни в чём не бывало!

Лицо отца подёрнулось такой болью, словно его проткнули мечом.

— Рену убили? — спросил он тихим голосом. — Но кто?

— А то тебе не насрать! — взорвалась Лина, с новыми силами колотя отца.

Я осторожно обхватил сестру рукой, оттаскивая от отца. Она немного повырывалась, но затем уткнулась мне в плечо, пытаясь сдержать слёзы.

— Я… Я не знал, что вы живы, — отец выглядел очень потерянным.

У меня в груди затеплилось некое чувство, вроде сострадания, но я задавил его в зародыше.

— Убирайся из моего дома, — сказал я холодным голосом. — И чтобы больше здесь не появлялся.

— Райкен, послушай меня…

— Вон, я сказал. Или тебя выведет мой Живой доспех.

— Я должен защищать лорда Рашмоса.

Отвернувшись от отца, я подошёл к ошалевшему лорду. Лина шла рядом.

— Прошу прощения за это… семейное воссоединение, — сказал я, чувствуя, как меня всего трясёт. На отца я больше не смотрел. — Не могли бы приказать своему человеку убраться отсюда? Даю слово, что вам здесь не грозит никакой опасности.

— Райкен, не надо, — отец уже почти умолял.

Лорд Рашмос всё-таки махнул рукой в сторону выхода.

— Капитан Юрген, подождите меня в саду.

* * *

— Вы предлагаете начать готовиться к войне? — спросил лорд Рашмос.

Он уплетал уже третью порцию горячего. Мне же после встречи с отцом ничего не лезло в горло. Я по большей части даже не участвовал в разговоре.

— Нет, — ответил ему Герран. Видя моё состояние, он перехватил все переговоры на себя. — Мы лишь хотим, чтобы все лорды Эстовии знали о нависшей над нами угрозе.

— Это как раз похоже на подготовку к войне, — возразил лорд Рашмос.

— Пусть будет подготовка к войне, — подал я голос, всё так же ковыряясь ложкой в супе. — Лучше встретить новое нападение во всеоружии, чем допустить второй Грантон.

— Вы меня, конечно, простите, лорд Сатирус, — сказал гость со снисходительной улыбкой. — Но очень уж сложно поверить, что варвары забрались так далеко на юг. Для чего? Напасть на город, в котором даже нет почти никакой экономической или стратегической ценности? Это даже звучит бредово. И это я даже не упоминаю, что им для этого нападения пришлось бы незаметно преодолеть большую часть Эстовии. Я уж молчу о каких-то зверолюдях, которых вы упомянули.

Как же ты достал своей трусостью.

Поначалу лорд Рашмос показался весьма приятным человеком. Быстро вошёл в наше положение, когда выяснилась вся правда об отце. Даже не стал как-то оскорбляться на отсутствие у меня знаний этикета. К тому же предложил поделиться выигрышем со ставок.

— В конце концов, без вас и ваших побед, я бы точно так не разбогател, — сказал он.

Но стоило завести тему о варварах, как он начал юлить.

— Вы хотите сказать, что я вру? — спросил я устало, но всё же посмотрел ему в глаза. — Да не только я. Ещё несколько десятков беженцев из Грантона и Орден Серпа в полном составе. Зачем нам это всё выдумывать?

За эти несколько часов я уже окончательно понял, что моё место на поле боя, а не за столом переговоров. Вместе с Серп-1 я мог творить натуральную магию. Дипломатия же меня угнетала.

После дуэлей у нас даже появилось негласное прозвище среди простого люда. Лорд «Несгибаемый». Я каждый раз улыбался, когда вспоминал об этом.

Вот и сейчас на моих губах появилась лёгкая ухмылка. Лорд Рашмос, видимо, считал её как признак уверенности в моих словах. Потому что сразу сменил свою позицию.

— Хорошо, допустим, я вам верю, — он прилично приложился к кубку с вином. — Но убедить остальных будет сложно. В людских умах всё ещё свежа память о войне с одержимыми. Она унесла многие жизни. И знать, и простолюдины вряд ли обрадуются