Маленький Бобеш - Йозеф Плева

— А у тебя еще что-нибудь осталось?

— Осталось, только не все.

— Ты уже съел?

— Я не ел, я дал конфеты девочкам — Миладке и Силушке. А они дали мне взамен.

Гонзик протянул руку, и Бобеш отдал ему конфеты, полученные от девочек.

Дома даже обед Бобеша не радовал. Он только попробовал и отложил ложку. Его мучила мысль о школе; он боялся, что Юранек наябедничает учителю. Учитель решит все выяснить. Гонзик ему расскажет, как было дело, а учитель будет сердиться. Наверняка пошлет потом за отцом. Ведь вызывал же он родителей тогда, когда Франтик Цулек отнял у Евочки кусок хлеба, а у Фркалы нож.

— Ох-ох-ох! — сокрушался Бобеш.

Глава 33 САМЫЙ ГРУСТНЫЙ ДЕНЬ БОБЕША

На другой день Бобеш пришел в школу первым. Ему долго пришлось ждать на морозе, пока школьный сторож не открыл двери. Бобеш еще вчера решил прийти в школу первым и попросить Юранека ничего не рассказывать о Гонзике. В классе было тепло. Бобеш положил тетрадки в парту и направился к печке. Нетерпеливо смотрел он на двери: не идет ли Юранек? Его на этот раз совсем не интересовали рассказы детей о ярмарке. Они хвалились друг перед другом игрушками и сластями, но Бобеша сегодня ни в коей мере это не занимало.

— Знаешь, Бобеш, — сказал Мркусек, — я покажу тебе черта. Он высовывает язык, если его потянуть за хвост.

— Покажи, — сказал совершенно безучастно Бобеш.

— Мне купила мама.

— Угу.

— Знаешь, у него настоящие волосы.

— Угу.

— И глаза у него стеклянные.

— Угу.

— А в руке метла.

— Угу.

И, поскольку Бобеш не выказал ни малейшего удивления, Мркусек пошел рассказывать о своем черте Филипеку. А Бобеш кинулся к двери, потому что показался Нацинек Юранек.

— Нацинек! — сказал Бобеш, хотя раньше он всегда называл его, как и учитель, по фамилии.

— Что, Бобеш?

— Ты был вчера на ярмарке? — спросил Бобеш, не зная, с чего начать.

— Был, Бобеш, и послушай, что я тебе скажу. Вот ты удивишься! — У Юранека вытянулось и без того длинное лицо.

— Ну что? — уныло спросил Бобеш, хотя наперед уже знал, что расскажет ему Юранек.

— Представь себе, Гонзик ворует!

— Что ты! — удивился Бобеш, а сердце у него замерло, не скажет ли ему вдруг Юранек: «Почему ты удивляешься? Ведь ты же был вместе с ним».

— Да, он воровал конфеты.

— И много?

— Этого я не знаю. Но та бабка, у которой он украл, за ним бежала и кричала: «Хулиган! Вор!» Она кричала: «Такой маленький — и уже крадет!»

А Бобешу все казалось, что лицо у Юранека вытягивается, как резиновое.

— И ты об этом расскажешь? — выпалил вдруг Бобеш. Он больше не мог выдержать.

— Конечно, расскажу. Вот учитель будет сердиться!

— Ты, Нацинек, — попросил Бобеш самым нежным голоском, — не говори об этом. Учитель и верно рассердится и, — Он не знал, что сказать дальше.

— Нет, Бобеш, я скажу. Учитель, конечно, будет сердиться, ну и пусть сердится! Гонзик на меня тоже жаловался учителю.

— Когда?

— Когда я не дал ему букварь. Он тогда еще не успел купить.

— Нацинек, не говори о нем учителю! Я дам тебе вот этого кукленка. — И Бобеш вынул кукленка, которого получил еще в деревне на память от старого Гершла. Бобеш очень любил своего кукленка, но он отдал бы теперь все на свете, лишь бы только Юранек молчал.

— А почему я не должен говорить учителю? — спрашивал Юранек.

— Потому что, если учитель рассердится, он не станет рассказывать нам сказку.

— Да? Ну ладно. Я тогда промолчу. — И он взял у Бобеша кукленка.

Бобеш вздохнул. Ему был противен Юранек не только потому, что он собирался жаловаться. Он вообще его не любил. Юранек выговаривал слова так, как будто бы читал их по написанному. Он говорил совершенно неестественным, книжным языком даже с ребятами. Этого не делал никто в классе, только один Юранек.

Юранек не стал доносить учителю на Гонзика, но успел рассказать эту «великую тайну» всем мальчикам и девочкам. И, прежде чем учитель раскрыл дверь, в классе уже гудело, как в улье: «Гонзик воровал! Гонзик вор! Гонзик воровал!»

Целой груды кукол Бобешу теперь не хватило бы, чтобы зажать рот всем ребятам. Все наперебой кричали: «Гонзик ворует!»

Юранек, как и договорились, учителю не наябедничал, но это сделала теперь Аничка Вондрова. Когда учитель вошел в класс, Аничка сразу заявила:

— Гонзик воровал!

— Что такое, Аничка? — спросил учитель.

— Юранек нам рассказал, что Гонзик воровал на ярмарке конфеты.

— Гонзик, Гонзик, поди сюда! Где ты?

Гонзика в школе не было.

— Юранек, расскажи, как было дело.

— Пожалуйста, господин учитель. Он, Гонзик… он, он, он… — заикался Юранек и смотрел на Бобеша, в глазах которого было отчаяние.

— Ну, Юранек! — строго сказал учитель. — Он на самом деле крал.

— Что он крал?

— Конфеты.

— А где?

— Там, где фонтан.

— На площади? — спросил учитель.

— Да, на ярмарке! — кричали уже все дети.

Молчал только побледневший Бобеш.

— А у кого он взял конфеты? — продолжал расспрашивать учитель.

— Он взял у торговки! — снова уже кричал весь класс — Она за ним бежала и ругалась. Она кричала…

— Она его била!.. Она срамила его! — перекрикивал один другого.

— Хватит, дети, — остановил учитель. — Пусть об этом расскажет теперь сам Юранек, раз он видел… Ну, расскажи по порядку, как было дело.

— Пожалуйста. Я шел по площади. Там была ярмарка, собралось много людей. Были там лавки и лавочницы. Продавалось много вкусных вещей, я хотел купить…

— Подожди, Юранек, это мы все знаем. Ты скажи нам, где ты видел Гонзика. Где он брал конфеты?

— Я хотел себе купить их в одной лавочке, в той, где фонтан… Там, у этого фонтана, было много людей, и там, чуть дальше, была лавочка, где продавала конфеты та самая бабка. Как он бежал! Как она кричала!

Юранек рассказывал все так подробно и сбивчиво, что ребята в классе не выдержали. Они снова стали его перебивать, кричали, хотели рассказывать сами, хотя сами ничего не видели и узнали только от Юранека. Чтобы слушать Юранека, всегда требовалось терпение. Он всегда начинал издалека. Любил говорить о вещах, которые к делу совершенно не относились. Учитель всегда задавал ему наводящие вопросы. И так, после долгих споров, удалось наконец выяснить, что Юранек не видел, как Гонзик крал, а видел только, как он убегал, и слышал, как ругалась бабка.

— Когда Гонзик придет в школу, он должен будет сам нам рассказать, что натворил. Это нехорошо, — сказал учитель. — Нехорошо, что Гонзик, такой умный, способный мальчик, так плохо себя ведет. Никогда не берите то, что вам не принадлежит, если даже какая-нибудь вещь вам очень понравится.

— Я никогда бы не взял, — сказал кто-то с передних парт.

— Я бы тоже, — раздалось сзади.

Учитель повернулся к Бобешу и спросил его:

— Ведь ты тоже любишь конфеты, а?

— Да-а-а-а, — протянул Бобеш. — Но ты бы никогда не взял?

— Нет.

«Наверное, учитель уже что-нибудь знает», — думал Бобеш. Его очень напугал вопрос учителя. Но учитель спросил Бобеша только потому, что в эту минуту он случайно стоял именно у его парты.

— Кто живет рядом с Гонзиком? — спросил учитель.

— Бобеш, — отвечал весь класс.

— Бобеш?

— Да, я. — Бобеш затаил дыхание.

— Послушай, Бобеш, После обеда ты передай Гонзику, чтоб он зашел в школу, скажи, что ему ничего не будет. Он должен будет нам только рассказать, как это случилось.

— Ла-а-а-дно.

— Я надеюсь, что он все-таки не болен.

— Нет, нет! — закричали все хором. — Он просто боится.

Потом учитель еще долго рассказывал о том, как легко бывает подбить детей на какой-нибудь неблаговидный поступок, как некрасиво лгать, красть, ругаться, драться и вообще делать то, что хорошие дети, хорошие ученики никогда не делают. А затем последовал рассказ о мальчике, который сначала совершал всякие некрасивые поступки, был наказан, а потом исправился. Из этого рассказа Бобеш не запомнил ни слова. Он все время думал только о Гонзике. Целый день он просидел как на иголках, не мог дождаться, когда наконец прозвенит звонок и он сможет побежать к Гонзику. К тому же Бобеш все время мечтал упросить Гонзика не говорить о нем, раз уж о нем никто не знает. Бобеш про себя решил отдать Гонзику и птичку и курочек, которых получил от крестного, лишь бы Гонзик молчал. Мать об этом тоже не должна знать. Бобеш готов был сделать что угодно, только бы не слышать, как ребята кричат: «Бобеш воровал, Бобеш воришка, Бобеш воровал!»

Едва Бобеш пришел из школы, не успел даже положить тетрадки, как бежал уже вверх по лестнице к Гонзику. Он постучал, открыл дверь, поздоровался и спросил:

— Простите, Гонзик дома?

— Гонзик? Нет, он еще не приходил из школы.

Бобеша как будто бы толкнули в бок. Значит, Гонзик дома сказал, что пошел в школу, а сам где-то гуляет. Он хотел было распрощаться, как Якубец внезапно его спросил: