Государевы служилые люди. Происхождение русского дворянства - Николай Павлович Павлов-Сильванский

монархов. Боярин Федор Алексеевич Головин был возведен в графское достоинство Римской империи Леопольдом I в 1701 году. Затем Петр сам начал возводить в графское достоинство: Б. П. Шереметева в 1706 году, канцлера Головкина, Никиту Зотова, адмирала Апраксина, Толстого, Ягужинского, Девиера. В 1710 году Шафиров, впоследствии вице-канцлер, был пожалован титулом барона; в то же достоинство возведен был в 1722 году «именитый человек» Александр Строганов.

Рядом с этими аристократическими титулами Петр заимствовал с Запада также внешние знаки дворянского достоинства, дипломы на дворянство и гербы. В 1722 году, учредив должность герольдмейстера, он повелел назначенному на эту должность Колычеву выдавать дипломы на дворянство и гербы всем дворянам, которые могли доказать столетнюю службу своего рода, и всем, дослужившимся до обер-офицерства. Узаконяя гербы, Петр отвечал желаниям дворянства. Под влиянием польского шляхетства еще московское боярство в конце XVII века начало интересоваться гербами; среди же петровского шляхетства интерес к геральдике быстро возрастал по мере знакомства с западно-европейской жизнью; многие своевольно изобретали себе гербы, и некоторые присваивали гербы коронованных государей и знатнейших фамилий.

Дворянам и детям боярским присваивается общее сословное наименование шляхетства, или дворянства. Название «дети боярские» очень скоро, к 1711 году, совершенно выходит из употребления в переписке присутственных мест. Люди высших придворных чинов – стольники, стряпчие, жильцы – называются в указах царедворцами. Сначала эти царедворцы по древнему обыкновению поименовываются в общих обращениях к дворянству особо от низшего чина рядовых дворян; высшие чины противополагаются шляхетству. Но с 1713 года за этим термином окончательно устанавливается значение общего сословного наименования. В собственноручном указе 1712 года Петр обращается ко «всему шляхетству». Иностранное польско-немецкое слово было выбрано в этом случае не только вследствие пристрастия Петра к иноземным терминам, но и потому (как замечает Романович-Славатинский), что термин «дворянин» обозначал ранее сравнительно невысокий чин, и тот, кто из дворян был возведен в чин боярина, уже не назывался дворянином. Каждый член шляхетства не назывался, однако, шляхтичем, но дворянином. В последние годы царствования Петр в указах пользуется уже нередко термином «дворянство», и это наименование затем, ко времени Екатерины II вытесняет наименование шляхетства.

Вместе с новым наименованием появляется и новое понятие дворянского достоинства, общего всем членам сословия, независимо от того или другого их чина и служебного положения. Дворянское достоинство передается по наследству, является присущим дворянину с момента рождения. В XVII веке, по свидетельству Котошихина, дворянство как сословное достоинство «не давалось никому». Петр Великий устанавливает пожалование и выслугу наследственного дворянства[178].

3

Установление графских и баронских титулов, гербов и наследственного дворянского достоинства носит следы внешнего подражания Западу. Другие узаконения Петра I, касавшиеся существенных основ организации дворянства, противоречат идее указанных заимствований, ослабляя сословное начало.

Важнейшее из петровских законоположений, относящихся к этому вопросу, Табель о рангах 24 января 1722 года и связанные с ней указы 1721 года, открывая свободный доступ в дворянство лицам других классов, нарушают начало сословной замкнутости, установленное законодательством XVII века. «Дворян и детей боярских верстати по отечеству, неслужилых отцов детей в службу не верстати», – постоянно повторяло московское правительство, закрывая доступ в служилый класс людям иных чинов. Теперь в военную и гражданскую службу привлекались лица различных классов и по Табели о рангах всякий, не из дворян, дослужившийся до обер-офицерского чина на службе военной и до должности VIII ранга на службе гражданской, приобретал дворянское достоинство и приравнивался, со своими потомками, «во всех достоинствах и авантажах лучшему старшему дворянству». В XVII веке правительство настаивало на том, чтобы в класс детей боярских не входили крестьяне и холопы. Петр Великий, напротив, в 1711 году повелел Сенату, набирая молодых дворян для запасу в офицеры, собрать «тако-ж тысячу человек людей боярских грамотных для того-ж». Прежде высший боярский чин по общему правилу составлял преимущество известных знатных фамилий; достижение его было крайне затруднено, не говоря о лицах низкого происхождения, даже для большей части старинных дворянских фамилий, и если новый человек проникал на высшие места, то местничество постоянно напоминало ему, что он был чужим человеком в боярском кругу. «Теперь по Табели о рангах, – говорит проф. Романович-Славатинский, – лестница в 14 ступенек отделяла каждого плебея от первых сановников государства, и ничто не возбраняло каждому даровитому человеку, перешагнув эти ступени, добраться до первых степеней в государстве; она широко открыла двери, чрез которые посредством чина “подлые” члены общества могли “облагородиться” и войти в ряды шляхетства».

Петр проводит в жизнь понятие о дворянском достоинстве, но вместе с тем он утверждает понятие не дворянской, но чиновной служилой чести и отдает ей преимущество перед дворянской честью и перед знатностью. «Сказать всему шляхетству, – объявляет Петр в собственноручном именном указе, данном Сенату 16 января 1712 года, – чтобы каждый дворянин во всяких случаях, какой бы фамилии ни был, почесть и первое место давал каждому обер-офицеру, и службу почитать и писаться токмо офицерам, а шляхетству, которые не в офицерах, только то писать, куда разве посланы будут; а ежели кто против сего не почтит офицера, положить штраф, треть его жалованья»[179]. Петр отдает решительное предпочтение службе перед знатностью: «Сыновьям Российского государства князей, графов, баронов, знатнейшего дворянства, такожде служителей знатнейшего ранга, хотя мы позволяем для знатной их породы или их отцов знатных чинов в публичной ассамблее, где двор находится, свободный доступ пред другими нижнего чину и охотно желаем видеть, чтоб они от других во всяких случаях по достоинству отличались». «Однако же, – продолжает государь, – мы не даем никому из них никакого рангу, пока они нам и отечеству никаких услуг не покажут и за оные характера не получат».

В 1721 году было постановлено определять сыновей знатного шляхетства в гвардию, а прочих – в армейские полки. Начальство затруднилось разрешением вопроса о том, кого именно считать знатным шляхетством, и в 1724 году представляло государю: считать ли за знатное шляхетство тех, которые имеют более ста дворов, или же по рангам. Петр Великий положил знаменательную резолюцию на этом докладе: «Знатное дворянство по годности считать».

Соответственно различию повинностей законодательство XVII века устанавливало строгое разделение занятий между классами, хотя и допускало несколько отступлений от этого общего правила: нижние служилые чины могли заниматься торговлей и промыслами, и некоторые из них даже несли одновременно как служебное, так и податное тягло. Прожектеры петровского времени, следуя как традициям XVII века, так и примеру Запада, настаивали на необходимости сословного разделения занятий; Посошков говорил, что «дворянину-воину отнюдь купечествовать не подобает, потому что един раб не может двум господам служити»; другие писали, что «фамильные люди» не должны заниматься торгово-промышленной деятельностью, чтобы «добывать себе честь исключительно наукой и службой своей». Императрица