Хочу быть твоей (СИ) - Николаева Юлия Николаевна

— Его война испортила, — подал вдруг голос Грачев, я уставился на него в удивлении. Насколько я знал, он владеет охранной фирмой, водит дружбу с Салагиадзе, а тут нате вам. Давид на эти слова усмехнулся.

— Вот Грача спроси лучше, да, — заметил мне, — они с Жильцовым большие друзья.

Или я чего-то не понимаю, или… Нет, определенно чего-то не понимаю.

— Мы с ним служили вместе, — пояснил Грачев, а я вновь подивился тому, как тесен мир. — Горячая точка, оба пацаны были… Война научила его не бояться смерти и обесценила человеческую жизнь. Вернувшись, он был зол на весь мир, хотел чего-то добиться, и уже неважно, каким путем. Попал к Корнилову этому… — Грачев смотрел в окно, хмурясь. — Мы с ним не общались после армии, пока он вдруг сюда не приехал. У нас очередная дележка власти шла, и Андрей бросился в нее с азартом… А так как привык никого не жалеть на войне, то шел по головам. Пока голов не осталось.

Он перевел взгляд на меня, а я заметил, что не только в голосе, но и в глазах у мужчины какая-то тоска. Видимо, былая дружба оставила свой отпечаток.

Салагиадзе вдруг поднялся, я перевел на него недоуменный взгляд.

— Мне это все неинтересно. Меньше всего хочу слушать воспоминания вояк, извини, Грач, — повернулся он к другу, тот усмехнулся, — схожу в зал.

Вообще-то, я не думал, что наш разговор с Грачевым затянется. Послушать о Жильцове, конечно, интересно, только у меня нет на это времени. Но тут Грачев снова заговорил:

— Это даже к лучшему, что Давид ушел. Есть разговор.

Я уставился на него вопросительно, подумав, что сегодня меня все удивляют. Грачев вздохнул, качая головой.

— Есть вероятность, что Вика — дочь Жильцова.

Сказать, что я обалдел, значило не сказать ничего. Даже матные синонимы не отразили бы моего состояния на тот момент. Слов не было, я просто смотрел на Грачева огромными глазами. Он снова вздохнул.

— Была история… Мы пацанами еще были, он как раз разборки вел, и я с ним. Потом быстро соскочил, не мое это. В общем, — перебил он сам себя, — нужно было передать ему кое-что, встречались мы на въезде в город, он из пригорода ехал. Выпихнул из машины девчонку, забрал у меня, что хотел, и свалил. А мне ее жалко стало… Понятно вроде, что к чему, но время позднее, а до города надо как-то добраться. Думал, поссорились, вот он ее и выставил. Предложил подвезти, она согласилась, села в машину. И только в дороге я внимание обратил, что у нее одежда разорвана, а сама она напугана. И не девчонка уже, ну к тридцати ей было… В общем, свел в уме все, и так пакостно стало. И за себя, и за Андрюху… Довез до дома, посмотрел, где живет. Потом денег сунул в почтовый ящик. Дурак, наверное… В общем, фамилия ее в голове отложилась, и когда я познакомился с Викой, всплыла в памяти.

Он замолк, а я сидел в полном… Даже слова не подобрать.

— Ты хочешь сказать, — уточнил все-таки, — что Жильцов изнасиловал Викину мать, а та залетела?

Грачев развел руками. Я протяжно выдохнул, откидываясь на спинку кресла.

— Курить можно? — задал вопрос.

— Лучше у окна.

Открыв окно, я сделал быстро три затяжки и только тогда начал успокаиваться. Вика… Черт возьми! Нет, правды она не узнает, я сделаю все для этого. Правда ее просто убьет. Человек, погубивший ее возлюбленного, поломавший жизнь ей — ее отец. Пусть лучше она не будет знать ничего, чем такое. Конечно, это только предположение…

Выбросив окурок в окно (ничего, переживут), я, повернувшись, хмуро спросил Грачева:

— А Жильцов в курсе?

Он, взглянув на меня, вздохнул.

— Я ему рассказал.

— На хрена? — против воли вышло насмешливо. — Решил, он воспылает отцовскими чувствами? Бросится к ней с распростертыми объятиями?

Сказал, а сам задумался, вспоминая встречу в ресторане. Зачем тогда Жильцов позвал Вику на разговор, о чем он был? Мужчина мог знать правду, но Вике точно ничего такого не говорил, скрыть подобное она бы не смогла.

Пока я думал об этом, Грачев продолжил свой рассказ. Смотрел он или в сторону, или на свои руки, по всей видимости, вообще жалея, что решил поведать эту историю.

— У Андрюхи детей нет. По молодости все баб менял, женился поздно. Но вроде как по любви. — Я на это усмехнулся, что от Грачева не скрылось. — Ну да, ты, наверное, думаешь, такие не влюбляются… Но и на старуху бывает проруха… В общем, жена его бесплодна оказалась. Лечилась долго, но все безрезультатно.

— Я не понимаю, вы же с ним вроде больше не друзья? — сложил я на груди руки. Злился, действительно, не въезжая, зачем все это слушаю. И то, что Грачев пургу несет, пытаясь мне доказать человечность Жильцова…

— Не друзья, — кивнул тот устало, — но, бывает, интересуюсь… Да в нашем городе это, к тому же, не так сложно. Все на виду. В общем, он вроде как смирился с тем, что у него ребенка не будет. Ну а тут Вика вот.

Грачев замолчал, я поднял глаза к потолку. Ладно, в одном он прав: все мы люди. Воспылать к Вике отцовскими чувствами Жильцов вряд ли успел, но задуматься сей факт заставил. Поэтому он так лояльно настроен? Неужто и впрямь, смягчился из-за того, что Вика может его дочерью оказаться? И потому отпустил меня, хотя вполне мог прижать моим прошлым и забрать флешку. Все это так не вязалось воедино с тем, что я о нем слышал… Тот же Грачев рассказывает сначала одно, а потом про чувства затирает.

Что же за человек этот Жильцов?

Тут появился Давид, посмотрев на нас, спросил:

— Вы закончили вечер воспоминаний?

Кивнули мы с Грачевым синхронно, встретились взглядами, и он еще раз кивнул, уже мне, едва заметно. Кажется, мы друг друга поняли.

— Спасибо вам, — сказал, протягивая руку, — за помощь. Мне пора ехать.

— Удачи, — ответили они почти в голос.

Я ехал домой, собирая мысли воедино. Событий и информации было более чем. Но сейчас меня больше всего интересовала Вика. Я и так потерял довольно много времени за этими разговорами, впрочем, не бесполезными. Сейчас отвезу Катю домой, потом закину ключи хозяину квартиры, и все, в дорогу. Документы новые с собой, так что здесь меня не держит ровным счетом ничего.

Катя была готова, вскоре мы ехали в сторону ее дома в молчании. Она томилась, пару раз открывала рот, чтобы заговорить, но в итоге молчала. Мне было не до нее, слишком много всего. Наконец, Катя спросила:

— Ты знаешь, куда Вика поехала?

— Предполагаю, что в Питер.

— Поедешь за ней?

— Да.

Снова молчание. Покосившись на нее, я вздохнул. Нехорошо все-таки получилось, как ни крути. Вся эта история от начала и до конца некрасива.

— Извини меня, — выдала вдруг Катя, я бросил на нее быстрый взгляд, — за все. Что забеременела, пыталась тебя к себе привязать, и вообще…

Я снова вздохнул.

— Мы оба хороши, Кать.

Кивнув, она быстро сказала:

— Вы… Вы с Викой хоть дайте знать, что все хорошо, — и тут же подняла на меня испуганные глаза, — ведь все будет хорошо?

— Конечно, — получилось, наверное, фальшиво, но я честно старался, — все будет хорошо, — и повторил почти про себя, — все будет хорошо.

В Питер я гнал на полной скорости, выжимая из машины все, на что она способна. Выехав из города, позвонил курьеру, который должен был отвезти Жильцову флешку, через час тот сообщил, что все хорошо. Конечно, рискованно со стороны Жильцова доверять мне в таком вопросе, вдруг я сто копий наделал? Но я играл честно. Потому что на кону стояла судьба Вики. Впрочем, если люди Жильцова проводят меня до Питера и будут какое-то время пасти, я не удивлюсь.

Преследователей я заметил минут через пятнадцать после аэропорта «Пулково». Серая «Хонда» ненавязчиво села на хвост. И я почти был уверен: Минаев. Узнал, что я еду сюда, вот и обезопасился. Вряд ли ребятки будут предпринимать решительные действия, но держать их в курсе дел в мои планы не входило. Сильно проведя рукой по лицу, стряхнул морок, я даже на отдых не останавливался, так что усталость брала свое, все-таки больше тысячи километров.