Стеклянный ангел - Зухра Сидикова

Стараясь ступать бесшумно, Миша подошел к знакомой двери.

Она была приоткрыта совсем чуть-чуть, но при виде этой узкой темной щели, Мишу охватил еще больший страх. Он понимал, что двери обычно не оставляют открытыми просто так, если только не случилось что-нибудь непоправимое.

Он опасался, что дверь заскрипит. Она действительно заскрипела, но обратной дороги уже не было, и Миша вошел в темную прихожую.

В квартире стояла тишина - ни звука, ни шороха…

Он помнил расположение комнат, и теперь на цыпочках пошел по коридору, который вел в гостиную. Дверь в эту комнату оказалось плотно закрытой, и лишь у самого пола пробивалась узенькая полоска света.

Миша снова прислушался… Абсолютная тишина… Он слышал только свое дыхание… Крепко сжал в руке фотоаппарат и потянул ручку двери к себе.

Яркий свет ослепил его, он зажмурился, и, прикрывая лицо ладонью, медленно открыл глаза.

То, что он увидел, навсегда запечатлелось в его памяти. Для этого и фотоаппарат бы не понадобился, и все-таки, преодолевая оцепенение, вдруг сковавшее тело, он сделал шаг вперед, навел объектив и несколько раз щелкнул: ведь он пришел сюда именно за этим.

Сенин лежал лицом вниз, уткнувшись в ковер. Правая рука была неестественно вывернута, словно кто-то намеренно повернул ее ладонью вверх…

Намеренно повернул… чтобы фигурка стеклянного ангела удобно поместилась в этой ладони и была видна всем, кто заглянул в эту комнату по своей ли, по чужой надобности…

На Мишу снова нашло оцепенение, он стоял, прижав фотоаппарат к груди, и смотрел на эти пальцы, словно нехотя сомкнувшиеся вокруг стеклянной, поблескивающей в ярком электрическом свете фигурки. Это был ангел, украденный у антиквара, в этом не было никаких сомнений. Миша боялся подойти ближе, но даже со своего места видел: кончики прозрачных ангельских крыльев были закруглены.

Вдруг он услышал за спиной какой-то звук, какой-то шорох – еле уловимый, осторожный, вкрадчивый…

- Она здесь, - подумал он, и мерзенький липкий страх снова пополз по его спине.

Он кинулся к двери, закрыл ее, навалился всем телом, в голове стучала одна мысль: "Она здесь, она убьет меня!" Но он сделал над собой усилие, встряхнул головой, пришел в себя. «Бабы испугался, бабы испугался!» - твердил он себе, словно уговаривая, потом решительно распахнул дверь и вышел снова в этот темный коридор.

Услышал, как в подъезде открылись двери лифта, и метнулся вон из квартиры. У самой двери внезапно остановился, схватился за голову, кинулся обратно в гостиную.

На журнальном столике, накрытом, видимо, к ужину, - шампанское, фрукты, пирожные, два фужера, наполовину полные или наполовину пустые, это уж кому как, Сенину уж точно все равно, - он увидел то, за чем вернулся: ключи от машины.

Стараясь не глядеть на тело, он схватил ключи и снова кинулся вон.

Эта минутная заминка позволила тому, кто вошел в лифт, беспрепятственно поехать вниз.

Мише пришлось галопом нестись по ступенькам.

Между пятым и шестым этажом он зацепился носком сапога за какой-то выступ и рухнул с высоты своего немаленького роста, больно ударившись коленом о край ступени и громко взвыв от боли. Но самое плохое заключалось в том, что при падении он выронил телефон, и тот, отскочив от твердой поверхности, упал в бесконечный, зияющий чернотой, пролет, и был навсегда потерян. Миша еще несколько секунд наблюдал за его полетом в сквозной прорехе между серых бетонных плит лестничных секций.

Можно было вернуться в квартиру Сенина и взять его телефон, - Миша видел его на том журнальном столике, -  но в этом случае время будет безнадежно упущено, преступница скроется, и тогда останется только звонить в полицию и тупо дожидаться помощи.

Нет, своего Миша теперь не упустит, он догонит ее, задержит, сделает отличный репортаж и получит свое место под солнцем. Заслуженное место!

Лестница, казавшаяся бесконечной, наконец, закончилась.

Он бросился к лифту, но ярко освещенная кабина, разумеется, была уже пуста. Птичка вылетела из клетки.

Миша кинулся во двор. Одна из машин, ослепив его фарами, с ревом рванула со стоянки.

Миша бросился к Сенинскому БМВ, руки не слушались, тряслись. Наконец, ему удалось открыть дверь, он сел, завел мотор. Только бы справится с управлением, только бы справиться! Он никогда не водил такую машину, но раздумывать некогда, авось вывезет!

На большой скорости, рискуя побить машины на парковке, он отчаянно вырулил и рванул следом за автомобилем, стремительно исчезающим в темноте наступающей декабрьской ночи.

Глава двадцать пятая

Он старался не выпускать машину Алисы из виду. И еще боялся, что не справится с внедорожником, который, казалось, еще не остыл от прикосновений хозяина… убитого… убитого хозяина. У Миши было ощущение, что он угнал чужую машину, и теперь не он гонится за убийцей по этой опасно скользкой дороге, а за ним гонятся. Он вцепился в руль, руки дрожали от напряжения. Мимо окна мелькали деревья и столбы, снег падал сплошной мутной пеленой, видимость была отвратительная, и Миша с трудом различал два петляющих, дрожащих, безудержно несущихся вперед огня.

Из-под колес летели облака снежной пыли, подсвеченные светом фар, вдоль дороги тянулась темная полоса леса, мерно и солидно гудел мотор, снег все налипал и налипал на лобовое стекло, так что отчаянно елозящие дворники уже не справлялись. Фары выхватывали из темноты лишь маленький островок дороги, а на остальном безгранично окружавшем ее пространстве была только тьма и тьма, и резал глаза этот пронзительный контраст между темным, плотно нависающим над землей, небом и белым рыхлым полотном убегающего вдаль шоссе. Фары встречных машин вспыхивали внезапно и тревожно, и тут же стремительно уносились прочь, в ту темноту, что исчезала за спиной.

А впереди все петляла и летела бесконечная белая дорога, и все полыхали, вихляя и дрожа, огненные зигзаги фар уходящего от погони автомобиля, в котором была она - Алиса... Алиса…

БМВ послушно отзывался на каждое его движение, и Миша впервые с тех самых пор, как получил права, почувствовал, что значит хороший автомобиль, действительно хороший, не развалюха на колесах, не кусок ржавого металла, за который иногда бывало так мучительно стыдно, а настоящий друг и помощник мужчины, который весь день вынужден крутиться как белка в колесе и поспевать в сто мест разом. Впрочем, мгновенно сообразил Миша, людям, которые могут позволить себе такое авто, нет нужды крутиться и поспевать, они могут просто наслаждаться этим комфортом у себя под задницей и двигаться в нужном им направлении в прямом и переносном смысле.

На какое-то мгновение Миша выпал из времени и пространства, на доли секунды забыв, что он мчится в погоне за убийцей, что у него расследование, что у него карьера под угрозой, и жизнь, наверняка, тоже под угрозой. Ему вдруг непреодолимо захотелось плюнуть на все это: убийства, погоню, работу, и просто ехать, ехать, ехать, вдыхая запах дорогой кожаной обивки, чувствуя свою спаянность с этим мощным и грациозным металлическим созданием, и ехать, куда глаза глядят, подальше от всего, что окружало его прежде: суеты, страха, неустроенности. Пусть все катится к чертям, а впереди пусть будет только дорога… Белая, беспредельная, нескончаемая дорога…

Фары уходящей от погони машины вдруг нырнули вниз и исчезли. Это неожиданное обстоятельство моментально выдернуло Мишу из иллюзии, навеянной плавным ходом Сенинского внедорожника, и вернуло к действительности.

Он резко притормозил, дал задний ход, даже не вспомнив о том, что следом за ним могли ехать другие машины, и ему грозило реальное, с серьезными последствиями, столкновение. Ему повезло, что в это время шоссе было почти пустынно. Он обнаружил, что вниз спускается неширокая проселочная дорога, занесенная снегом, и что машина Алисы отъехала уже на порядочное расстояние: габаритные огни различались едва-едва. Взревев, внедорожник рванул следом.

Минут пятнадцать Миша ехал по петляющей дороге, то теряя убегающие огоньки фар, то вновь цепляясь за них взглядом.

Снег и бездорожье мешали набрать скорость, и еще он очень боялся перевернуться, слететь с дороги, так как в какой-то момент обнаружил, что с одной стороны она обваливается оврагом, который, впрочем, скоро закончился, сменившись опушкой темнеющего острыми верхушками деревьев леса.

Наверное, в какой-то момент преступнице стало трудно ехать, колеса ее машины стали пробуксовывать, и Мише, наконец, удалось догнать ее. Теперь фары, все это время служившие ему маяком, были совсем близко. Он увидел, что это вишневый опель.

«И что теперь?» - подумал он и стал лихорадочно соображать, как остановить ее автомобиль. Ударить? Жалко гробить таких красавцев. Может быть, обогнать? Он стал примериваться с какой стороны начать маневр, и тут автомобиль Алисы внезапно остановился. От неожиданности Миша резко свернул в сторону, и БМВ, вздыбив вокруг себя снежные фонтаны, неуклюже уперся в сугроб. Краем глаза Миша увидел, что от того, другого, автомобиля отделилась фигура и побежала в сторону, туда, где в белесом тумане высилось что-то неясное и темное.