Весна Гелликонии - Брайан Олдисс

— Тебе наверное жаль Калари, — сказал Лейнтал Эй Аозу Руну, не спуская глаз с Ойры.

Аоз Рун хлопнул его по плечу.

— Мой жизненный принцип — никогда не испытывать жалости. Жалость — смерть для охотника, как это случилось с Дресилом. На следующий год мы добудем еще рабов. Плевать на Калари.

Лейнтал Эй не раз уже сомневался в чистосердечии охотника. Аоз Рун взглянул на Элина Тала, и они оба рассмеялись.

Все вокруг смеялись и веселились, за исключением Калари. Воспользовавшись суматохой, Лейнтал Эй взял за руку Ойру и слегка пожал ее. Девушка ответила на пожатие, улыбнулась, не рискуя посмотреть ему прямо в глаза. Сердце Лейнтала Эй пело. Жизнь была действительно великолепна.

Он не переставал улыбаться даже тогда, когда началась церемония. Беталикс и Фреир должны одновременно скрыться за горизонтом, исчезнуть из царства Вутры и погрузиться в мир призраков. Назавтра, если жертва будет ими принята, они взойдут вместе и некоторое время их движение по небу будет одновременным. Оба будут сиять днем и уходить на ночь, чтобы на землю опустилась тьма. А затем их пути разойдутся.

Все говорили, что погода стала мягче. Признаков улучшения становилось все больше и больше. И все же зловещая тишина опустилась на людей, когда они смотрели на запад и тени их удлинялись. Оба светила покидали царство света. Наступало царство тьмы, где много болезней и других несчастий. Чтобы беды обошли людей, должна быть принесена человеческая жертва.

По мере того как тени удлинялись, толпа становилась все напряженнее. Благодушное настроение праздника покинуло людей. Становилось темнее, и факелы не могли осветить лица всех людей. Толпа стала походить на безликое многоголовое чудовище. На мир опускалась тьма, и людьми овладевал массовый психоз.

Старейшины совета, старые и согбенные, вышли вперед и дрожащими голосами пропели молитву. Четыре раба вывели Калари. Он еле волочил ноги. Голова его упала на грудь, изо рта текла слюна. Над головами летели птицы. Свист их крыльев слышался повсюду. Они летели по направлению к золоту заката.

Жертву уложили на жертвенный камень, головой к западу. Голова легла прямо в углубление, сделанное в камне. Ноги его привязали к деревянной плахе. Они были направлены туда, откуда на следующий день должны появиться два светила, приносящих сияющий день. Таким образом жертва представляла собой единение двух тайн человеческой и космической жизни.

К этому времени жертва уже потеряла свою индивидуальность. Хотя глаза Калари закатились от ужаса, он лежал спокойно, так как ощущал присутствие Вутры.

Четыре раба отступили назад, и появились Нахкри и Клилс. На обоих были накинуты красные плащи. Женщины, сопровождающие их, остались в толпе. Лицо Нахкри было таким же бледным, как и лицо жертвы, на которое он взглянул, когда наклонился за топором. Он поднял этот ужасный инструмент. Ударил гонг.

Нахкри стоял перед камнем, держа топор в руках, брат стоял чуть сзади. Пауза затянулась, и по толпе пробежал ропот недовольства. Пришло время нанести удар. Пропусти этот момент — и кто знает, что будет завтра. Ропот выражал растущее недовольство братьями-правителями.

— Бей! — крикнул кто-то из толпы. Проревел Свистун.

— Я не могу, — сказал Нахкри, опуская топор. — Я не могу сделать этого. Животное — запросто. Но не человека, пусть даже из Борлиена.

Его младший брат вышел вперед и схватил топор.

— Ты трус. Ты делаешь из нас дураков перед всеми. Я сделаю это. Пусть тебе будет стыдно. Я покажу тебе, кто из нас мужчина.

С оскаленными зубами он размахнулся топором, глядя на жертву, которая смотрела на него из углубления в камне, как из могилы.

Внезапно мышцы у Клилса свело и они отказались повиноваться ему. Лезвие топора отразило последние лучи заходящих солнц. Затем топор опустился на камень и Клилс тяжело оперся на него, задыхаясь.

— Мне нужно выпить еще рателя…

В толпе раздался рев. Светила должны были вот-вот скрыться. Можно было расслышать отдельные крики из толпы:

— Это не правители, а клоуны…

— Они слишком много слушали Лойл Бри…

— Их отец заставлял их слишком много учиться, и теперь их мускулы ослабели…

Затем толпа сомкнулась вокруг братьев, и топор взяли из рук Клилса.

Аоз Рун вышел вперед, взял топор. Затем он прорычал несколько слов, и вся толпа вместе со слабо протестующими братьями отхлынула от него. Аоз Рун занес топор над головой.

Оба солнца уже заходили, накатывалось море тьмы. Оставшийся свет растекался по земле, как желток гусиного яйца, и требовалась кровь фагора либо человека, чтобы оплодотворить пустошь. Над толпой пронеслись летучие мыши. Охотники подняли кверху сжатые кулаки, подбадривая Аоза Руна.

Солнечный луч упал на пирамиду и разделился на отдельные полосы, отразившись от ее граней. Они осветили жертвенный камень и жертву на нем. Правда, освещена была только голова. Тело оставалось в тени.

И острие топора, сверкнув в последнем луче, опустилось на границу света и тени.

И тут же, будто высвобожденный этим ударом, раздался восторженный крик толпы. Это был единый крик, легкие всех одновременно вытолкнули воздух из груди.

Г олова жертвы чуть откатилась в сторону, а затем стала тонуть в крови, которая быстро заполнила углубление, а затем стала переливаться через края на землю. Она уже стекала ровным потоком, когда оба светила окончательно исчезли за горизонтом.

Церемониальная кровь — это была бесценная жидкость, магический флюид, который должен течь всю ночь, освещая светилам путь в подземном царстве тьмы, чтобы те прошли его в безопасности и на следующее утро появились, принося на землю свет.

Толпа была удовлетворена. Подняв факелы, люди пошли обратно к древним башням, которые сейчас были погружены во тьму, но постепенно проявлялись из нее по мере того как приближались люди с факелами.

Датка шел рядом с Аозом Руном, которому люди почтительно уступали дорогу.

— Как ты мог убить своего раба? — спросил молодой охотник.

Аоз Рун презрительно посмотрел на него.

— Бывают времена, когда нужно уметь принять решение.

— Но Калари… — прошептала Ойра. — Это было так страшно…

Аоз Рун отверг эмоции дочери.

— Девушкам этого не понять. Я хорошенько накормил и основательно напоил Калари перед этим. Он ничего не почувствовал. Вероятно, он и сейчас думает, что находится в объятиях какой-нибудь девушки, — рассмеялся охотник.

Торжественная часть кончилась. Некоторые люди и в самом деле сомневались, что солнца взойдут утром. Все пошли праздновать, пить ратель. Людям сегодня было о чем поговорить: о слабости их правителей. Не было лучшей темы для разговора над кружками рателя перед тем, как вновь будет пересказано Великое Сказание.