Призраки подземелий - Денис Юрин

– Неа-а-а, не сознается, зараза! – весьма пренебрежительно отозвался Сын Великого Горна о своем создателе и ни капельки по этому поводу не смутился. – То ль сам не ведает, то ль до подробностей энтих опускаться не изволит… А мы-то что, нам-то без разницы, кого рыбам на корм пускать! Мы границу держим!

Последние слова Румбиро произнес уже на ходу. Грубо схватив Дарка под руку, старый друг силой потащил его на стоянку. Причиной такого поспешного отступления с береговой линии, практически бегства, стал желтый флажок, поднятый наблюдателем-гномом, засевшим на крыше склада. Враг медленно приближался, и через несколько минут его корабли должны зайти в зону прицельной стрельбы махаканских орудий.

Глава 8

Последний штурм

«В чем кроется смысл жизни?» и «В чем состоит мудрость?» – ответы на эти вопросы невозможно найти, поскольку любая попытка осознания абстрактных истин грешит предвзятостью оценок, то бишь субъективизмом и элементарной нехваткой знаний. На протяжении долгих веков лучшие умы человечества тщетно ломали головы в поиске хотя бы приблизительных, описательных формулировок, но так ничего толкового не нашли. А всё потому, что не были знакомы с философией махаканских гномов, обитавших в подземельях, редко видевших облака, а по этой причине никогда подолгу в них не витавших и не любящих усложнять то, что на самом деле просто, как доска или гвоздь.

Найдите и задайте эти вопросы любому жителю Махакана, неважно, горняку, кузнецу, караванщику иль кому-то другому. Он без долгих раздумий выдаст ответы, поражающие четкостью и простотой. По мнению гномов, смысл жизни кроется в том, чтобы ею наслаждаться; радоваться каждому мгновению существования; и не растрачивать этот бесценный дар из-за мелочных, суетных пустяков. Мы живем, чтобы жить, вспоминая о прошлом и извлекая из него уроки, и чтобы мечтать, что завтрашний день будет прекрасней и лучше, уж если не для тебя, то хотя бы для твоих потомков. Мы живем ради спокойствия собственной совести и чувствуем себя хорошо лишь тогда, когда она пребывает в полном здравии, не гнушается общением с тобой, но молчит. Те же, кто находится в вечной конфронтации с этой придирчивой дамой, не знают покоя и не могут наслаждаться жизнью, а поэтому не умеют быть счастливыми, даже если откушивают на злате и ходят в дорогих мехах. Незавидна участь и тех, кто еще в юности превратил свою совесть в тихо шамкающую ртом, подслеповатую и глуховатую старуху. Они покалечили сами себя, оскопили собственный разум.

Что же касается гномьего понимания мудрости, то с этим еще проще. По мнению махаканцев, по-настоящему мудр тот, кто умеет в нужный момент отделить важное от второстепенного и упростить сложное, многочленное уравнение с несколькими неизвестными величинами до простенькой арифметической задачки. Мудрость кроется в простоте взглядов и решений и в четком осознании своей позиции по каждому важному вопросу. Честный человек всегда рассуждает кратко и просто, а замудрствования лукавые, бесконечные пересмотры аксиоматичных истин да витиеватые речи – удел либо запутавшихся в жизни людей, либо коварных мошенников, желающих сперва поработить мозг слушателя, а затем и лишить его имущества.

Сыны Великого Горна, похоже, придерживались тех же воззрений, что их предки – махаканцы, и не запутывали себя не относящимися к делу, а значит, праздными вопросами. Они, бесспорно, были мудры, поскольку не интересовались ни тем, откуда прибыли в их края незваные чужаки, ни тем, кто возглавляет их отряды. Главное, чтоб орудия били точно да секиры с топорами не подводили в ближнем бою. Ярким примером тому был их командир. Румбиро не пытался понять причин, побуждавших врагов атаковать; он лишь задумывался над тем, как отбить нападения, причем желательно так, чтобы застава после этого боя смогла бы выдержать хотя бы еще одну атаку. Для этого он и придумывал всякие ухищрения, хотя каждый боец его отряда точно знал, что конец уже близок.

Стоило лишь желтому флажку появиться над крышей барака, как большая часть гномьего отряда поспешно отступила на стоянку, однако прибрежная полоса не стала пустой и безлюдной. Две небольшие группки, примерно по двадцать пять бойцов в каждой, заняли позиции за баррикадами и принялись готовить к стрельбе арбалеты, не только заряжая их, но и проверяя исправность пружин и креплений стрелковых механизмов. Зачем Румбиро понадобилось размещать на позициях стрелков прямо сейчас, Дарк не мог понять, ведь дальность полетов болтов была ограниченной, и они вряд ли смогли бы долететь до бортов кораблей в самом начале перестрелки, когда дистанция еще велика даже для осадных орудий, а точность стрельбы и урон от снарядов, наоборот, низки. Хорошо еще, что подкрадывающийся враг был пока слеп и не видел ни редутов, ни прятавшихся за ними стрелков, ведь они находились гораздо ближе, чем парочка переустановленных береговых орудий, а значит, первый залп, а может, даже два или три, был бы именно по ним.

На самом же деле замысел Альто был прост, а риск потерь минимален. Просто Аламез его не понимал, поскольку никогда не участвовал в защите береговой полосы. Подставляя одну шестую часть отряда под удар и допуская, что в худшем случае лишится всего пятнадцати-двадцати бойцов, но не более, командир заставы вынуждал противника выдать свои намерения. Если вражеский флотоводец полагался на мощь корабельных орудий и собирался вначале уничтожить береговую батарею, а уж затем приступить к высадке десанта, то, не задумываясь, отдал бы приказ разрушить всё, что находится в зоне досягаемости снарядов и представляет хоть какую-то угрозу. Если же, наоборот, делал ставку на быстроту атаки подплывшей на лодках и плотах пехоты, то не стал бы разрушать редуты, которые его солдаты могли бы легко захватить и использовать в качестве укрытия.

Кроме Дарка и Румбиро, на площадке караванной стоянки осталось лишь бойцов пятьдесят, то есть обслуга двух установленных прямо возле колодца орудий. Все остальные защитники рубежа отступили за бараки, где расположились лагерем возле каменной стены; там, куда не долетели бы осколки каменных снарядов. На данный момент это было самое безопасное место. Аламез даже подумывал, а не разбудить ли ему спящих разведчиков и не попросить ли их досмотреть прерванные сны в спокойном местечке возле ограды, но одна лишь мысль, как много им придется объяснять, да еще впопыхах, заставила его передумать.

Понимая, что пока будет только мешаться под ногами, а также не желая отвлекать старого друга перед началом боя, Дарк отошел шагов на десять-двенадцать от крайнего справа орудия и уселся на каменную плиту, ожидая момента, когда сможет оказаться полезным, и наблюдая за последними приготовлениями к обстрелу. Конечно, куда безопаснее было бы отступить к основной части отряда, но моррон не хотел пропустить начала сражения. К тому же имелись некоторые моменты, которые ему были крайне интересны, например, откуда гномы собирались брать снаряды. Того количества ядер, что он видел возле орудий, вряд ли бы хватило на пару-другую выстрелов. Вначале он думал, что снаряды будут подаваться через шахту колодца, но всё оказалось куда проще. Когда последние приготовления орудий к бою, включая подмазку шестеренок и смачивание тросов водой, были завершены, гномы занялись пополнением боезапаса, для чего и отправились в третий барак, используемый, как было и во времена караванщиков, в качестве сарая.