Мушкетер поневоле - Комбат Мв Найтов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На следующий день, вместе с Густавом, посетили Оулу, где повторили эти выступления. Не слишком удачное расположение крепости: она находилась в глубине дельты реки Оула и не контролировала подходы к острову Хиетасаари, который еще не использовался в качестве форпоста и не имел равелинов, позволило моим пехотинцам навесным огнем поразить пороховые погреба, подавить огонь артиллерии, разбить ворота и очистить ее от противника. Крепости подобного типа уже не могли противостоять фугасным снарядам и ракетам. Сейчас крепость была пуста, а мы в своих требованиях ссылались на Ореховский договор 1323 года, который нарушила Швеция, и заложила здесь, на Новгородских землях, эту крепость в 1375 году. Примерно в одно время с Выборгом. Жители Оулу вышли посмотреть на гонки аэросаней по льду Кемпелалахти. С удовольствием пили пиво, отдавали королевские почести как бывшему своему королю, так и нам. Их не ограбили, война их не коснулась. У меня – армия, а не банда, и жители города, а это был, для Средневековья, достаточно большой город в 8-10 тысяч человек, Торнео был гораздо меньше, приветствовали меня. Праздник закончился для нас еще засветло. Сказав, через переводчика, прощальные слова, мы уселись по местам и тронулись в обратный путь. Обогнув остров Хайлуото, выскочили на простор Ботники и побежали по собственным следам обратно. Петька, старший сынишка, вообще-то его называли Пьером, родился он во Франции, и мы тогда старательно «избавлялись» от русских следов, забрался наводчику на колени и крутил ручки наводки, довольно громко изображал очереди из пушки. Младший, Мстислав, еще ходить толком не умеет, он сидел пристегнутым в одном из кресел. Пётр слез с рук наводчика, обнял меня за шею.
– Папа, а что там? – спросил он и показал рукой на запад, где находился шведский берег.
– Там Швеция, город Лулео.
– А давай посмотрим.
– Ну, это если дядя Густав разрешит. Там не наша, там его земля.
Этот стервец, а он по-французски говорит гораздо лучше, чем по-русски, впервые заговорил он на нем, а русский начал учить уже в Печенге, пристал к Густаву.
– Ты просишь невозможного, маленький князь! Но детям не отказывают, тем более, детям королей.
«Ух ты, он уже меня в короли произвел!» – подумал я и улыбнулся.
– Андре! А сколько времени займет сделать такой крюк? – спросил Густав у меня.
– Добежать до берега? Где-то час. В Лулео я не пойду. Здесь только три машины, ну и тебя там показывать не стоит, Густав. – он уже привык к тому, что я его называю без «величеств», как равный или старший. Мои норманы тоже называли меня просто Рюрик. Во всяком случае, открыто не возмущается.
– Тогда покажи сыну шведские берега.
Я попросил наводчика подать сигнал остальным, что мы меняем курс. Тот высунул флажки и подал сигнал, я повторил его морганием левого заднего сигнала. Плавно повернув, взяли курс 290 градусов. Лед был ровный, скорость где-то за 100–120 километров в час. Лыжи имеют неплохую подвеску, ход мягкий, амортизаторы все гасят. Через тридцать минут мне по креслу ногой Торгерд подал знак «Внимание!», затем прокричал: «Слева 10–10.30 конная колонна, несколько десятков карет и саней, человек 50 конного эскорта».
– Густав, твои «освободители» едут, не иначе. Торгерд! Сигнал! Строй – клин! Не стрелять!
– Есть: клин, не стрелять! – я убавился, звякнул вновь приоткрываемый люк, Торгерд начал передавать сигнал, я зажег треугольный сигнал, но его вечно плотно забивает снежная пыль, поэтому приходится дублировать флажками. Ещё десять минут мы неслись на полной скорости. Затем я сбросил обороты.
– Торгерд, встать и помаши белым флагом! – расстояние еще превышало расстояние для прямого выстрела. Их колонна встала, как только нас заметила, но это было довольно поздно. Конные выдвинулись вперед, пытаясь прикрыть голову колонны. Мы остановились. Из двух машин выскочили их командиры и толмач. У меня экипаж состоял всего из трех человек: меня, Торгерда и Ролфа.
– Ролф! Старший! Узнай, кто такие и куда направляются! Возьми большой белый флаг. Мы прикроем.
– Есть!
Они двинулись вперед, Ролф впереди, двое – сзади, автоматы стволами вниз, не на изготовку, но патрон в патроннике, предохранитель снят. У противника спешилось тоже трое, и также пошли вперед. Сошлись на равном расстоянии. Состоялся какой-то диалог, толмач был с ними. Его мы брали с собой на праздники. По одному человеку отделилось от переговорщиков, и они побежали в разные стороны докладывать обстановку. Этот кортеж был кортежем будущей королевы Марии Бранденбургской и Акселя Оксеншерны. Они ехали на переговоры с нами. Я разрешил сообщить о том, что король здесь, но проводить переговоры мы будем не на льду, а в крепости Хапаранда. Разрешил подъехать карете с невестой короля, чтобы она увиделась с ним. Переговорщикам сообщили об этом. Они осмотрели карету, и высадили из нее одного человека.
– Это – Аксель, пускай он подъедет.
– Торгерд! Махни разрешающим!
«Ну, все! Теперь они у меня в руках все!» – улыбнулся я и открыл свою дверь. Вылез из машины, открыл дверь Густаву, и помог ему спуститься. С раненой ногой это не очень просто. Я знал из истории, что эта женщина очень любила его, и после его смерти ей пришлось бежать от Оксеншерны, и жить в изгнании. Она может здорово пригодиться на переговорах. Поэтому я не стал препятствовать этой встрече. Рядом со мной оказалась и Маргарита, в своей шубке из русских соболей, не каждая королева могла похвастаться таким нарядом. Карета остановилась, и мы сделали несколько шагов навстречу, пока лакей, спрыгнув с облучка, открывал дверь и устанавливал трап. Из двери выскользнула невысокая, довольно хрупкая, девушка и бросилась к Густаву. Он чуть не упал от того, что она повисла у него на шее. Мне пришлось
