«Если», 2011 № 01 - Журнал «Если»

— Будь у меня гамбургер, — ответил Пьеро, — я бы дал ей… Ну, в книжке говорится, она любит булочки.

Завры напряженно слушали. Акселю понравилось, как Сара назвала крысу, которая жила в стенах, — Мельхиседек. Он беззвучно двигал челюстями, пробуя на вкус каждый слог: захлопывал их на звуке «м», открывал на каждой гласной, прижимал язык к нёбу, чтобы получился «к», и выдувал воздух через узкий коридорчик, чтобы получился легкий шип. Чем больше он осваивался с именем, тем больше воображал крысу не крысой, а, скорее, завриком: маленьким и грязным, зубы, конечно, побольше и поострее, но глаза, как у малыша.

Хуберт поднял похожий на плиту, переплетенный в кожу географический атлас и задвинул его на одну из нижних полок так тщательно, что Аксель невольно восхитился точностью — и тишиной — его движений.

Диоген, который как раз нес на место том «Тристрама Шенди»[25], остановился, на мгновение захваченный чтением.

Бронте достигла того места, где Сара объясняет подруге, что делает вид, будто она узница Бастилии, а потому стучит по стене, чтобы общаться с заключенным в соседней камере.

— «Ах, Сара! — весело прошептала она. — Это как в романе!» — прочитала Бронте, искусно передавая восторг подруги Сары. — «Это и есть история, — сказала Сара. — Все — история. Ты — история, я — история. Мисс Минчин — история».

— История! — прошептал Аксель…

…И тут «Тристрам Шенди» выскользнул из лапы Диогена. С громким, резким шлепком книга упала на пол.

По счастью, никто из малышей под упавшую книгу не попал. Те немногие, что стояли рядом, пискнули и бросились врассыпную.

Аксель не заметил, что Бронте перестала читать, потому что морда Диогена исказилась от внезапного спазма. Он видел только Дио и слышал лишь мучительное хрипение.

Хуберт бросился к нему, но левая нога Дио уже подгибалась.

— Назад! — крикнул Хуберт малышне, когда Дио, уцепившись за стол для чтения, попытался восстановить равновесие (тщетно) и повалился правым боком на пол.

Малышня запищала, стала звать Дио, когда Хуберт над ним наклонился.

— Диоген! — прошептал он, приподнимая голову друга. — Что?..

— Не давай… Пусть малыши не видят. — Его взгляд застыл.

Первым побуждением Акселя было броситься к Дио, но он не мог пошевелиться, не мог оторвать глаз.

— Беги наверх! — приказала ему Бронте. — Беги за Томом! Скорее!

Но Аксель только стоял, разинув пасть.

— Аксель! Пожалуйста!

— Ну! — Переступив задними лапами, Кара подхлестнула его хвостом.

Подпрыгнув, он бросился к лестницам со всей своей немалой скоростью, крича на бегу:

— Том! Том! Дио плохо!

Том, наверное, услышал переполох. К тому времени, когда Аксель взбежал по лестнице, он уже стоял на пороге своего кабинета.

— Том! Том!

— В чем дело?

— Дио! Он упал! Он уронил книгу, а потом упал!

Том уже открывал дверцу шкафа.

— Сейчас спущусь! — Он вынул что-то вроде пары маленьких ласт и узкую пластмассовую коробочку, потом сунул под мышку металлический баллон.

— Дио заболел?

— Не знаю. — Он достал из шкафа пластмассовую воронку-пирамидку.

— Мы сумеем ему помочь?

Том тыкал в кнопки телефона.

— Попытаемся.

Аксель то и дело забегал вперед, потом возвращался, точно все в мире двигалось слишком медленно.

— Маргарет? — говорил в телефон Том. — Можешь приехать прямо сейчас? Это Дио. — Потом он пошел быстрее и на ходу сказал Акселю: — Она едет.

Но голубому завроподу пришлось еще дважды возвращаться к нему, точно он думал, что Том заблудится и ему надо показать, где библиотека.

Внизу завры уже столпились в библиотеке или спешили туда. Бронте и Кара старались не пускать их в комнату, а Хуберт скорчился над Диогеном, делал своего рода искусственное дыхание, нажимая ему на грудь пальцами передних лап.

— Он дышит? — Опустившись на колени подле Дио, Том распутал провода переносного дефибриллятора.

Хуберт покачал головой.

— Пульс прощупывается?

— Нет.

— Давай попробуем перевернуть его на спину.

Проще сказать, чем сделать. У тираннозавра спина очень узкая, а тело массивное. Но они постарались, насколько смогли.

Они испробовали искусственное дыхание, потом принесенный Томом баллон с кислородом. Он наложил коническую маску на морду Дио, но пульс все равно не появлялся.

Под дефибриллятором тело Дио на первых двух ударах дергалось, но с каждой попыткой эффект все слабел.

Они все пытались и пытались — искусственное дыхание, потом дефибриллятор, — пока совсем не измучились.

Когда приехала доктор Маргарет, Том обливался потом. Правая нога Хуберта подергивалась, но он снова и снова накладывал кислородную маску на морду Дио.

— Том, — позвала врач, но тот не останавливался. — Том!

Том не слышал, не мог услышать.

Поставив на пол свой чемоданчик, доктор Маргарет опустилась на колени рядом с Томом и Хубертом. Она положила руку на кислородную маску, кивнула Хуберту и сняла ее. Тома она мягко тронула за плечо, потом качнула головой и ему тоже.

— Его больше нет.

Огрызок редьки с крошечными продольными бороздками упал на пол и покатился, пока не остановился у хвоста Барабу Боба.

Аксель все это видел и при словах врача почувствовал, словно сам падает на пол, и потолок вдруг сразу исчез, и власти над ним не было никакой, кроме гравитации. В иных обстоятельствах это привело бы его в величайший восторг, но сейчас гравитация не означала ничего, помимо пустоты, и холода, и неумолимого, безразличного внимания.

Завры прервали молчание единым общим всхлипом, но от этого Аксель еще острее почувствовал, что его уносит неведомой волной.

Гермиона, автозавр, стоявший у кроватки Хетмана, шепнула ему:

— Хетман! Диоген, он…

— Я с-снаю, — сказал Хетман. — Мне покас-салось, ш-шизнь уш-шла из комнаты. С-стало темнее, праф-фда?

Прошло совсем немного времени с тех пор, как Бронте перестала читать, но осенний свет уходит быстро. Все словно бы это почувствовали — и люди, и завры. Писк и всхлипы утихли, и тьма подползла чуть ближе.

Только Аксель хоть что-то сказал. Он больше не падал, но и не был вполне уверен, где находится, будто все было большим путешествием. Он посмотрел на доктора Маргарет и спросил:

— Но мы же не можем сдаться, верно?

Доктор Маргарет опустила взгляд и нежно положила ему руку на спинку.

— Мы не сдавались, Аксель, — и еще печальнее закончила мысль: — Но мы проиграли.

Ужасное, пустое чувство — стоять перед закрытой дверью. Например, перед дверью в ту часть дома, за которой находятся кабинет Тома Гровертона и лаборатория, куда Том и доктор Маргарет унесли Диогена.