В переулках Арбата - Александр Анатольевич Васькин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Водопьяном переулке за самоваром появились знакомые Оси «с работы», на правах друга дома чай пил особоуполномоченный ВЧК Яков Агранов, по-домашнему Яня или Янечка. Следствие по делу Гумилева вел именно он.
В 1925 году из коммуналки в Водопьяном переулке всем троим пришлось съехать в Сокольники, где было уже три комнаты, в самой большой из которых стояли рояль и бильярд. В 1926 году Маяковский выхлопотал уже четырехкомнатную квартиру с ванной на Таганке в Гендриковом переулке – по тем временам просто шикарные апартаменты! Квартира была небольшая, но хорошая. Правда, сначала потребовалось немало усилий, чтобы привести ее в порядок и вытравить клопов, поселившихся здесь без всякого разрешения и прописки.
Хлопоты по обустройству нового жилья взяла на себя Лиля: купила мебель в «Мосдреве», заказала шкафы (имевшиеся в продаже не влезали в квартиру), продала по этой же причине рояль «Стенвей»: «Принцип оформления квартиры был… ничего лишнего. Никаких красот – красного дерева, картин, украшений. Голые стены. Только над тахтами – сарапи, привезенные из Мексики, а над моей – старинный коврик, вышитый шерстью и бисером, на охотничьи сюжеты… На полах цветастые украинские ковры». Маяковский заказал медную дощечку на входную дверь «Брик. Маяковский».
Для салонных сборищ предназначили столовую (14 квадратных метров!), днем приема назначили вторник. Приходили Пастернак, Асеев, Шкловский, Мейерхольд, Эйзенштейн, Пудовкин, Кулешов, Дзига Вертов, заметно поднявшийся по служебной лестнице Агранов, его коллеги Захар Волович, Михаил Горб, Валерий Горожанин (соавтор Маяковского и ее хороший приятель). Народу собиралось много, светская беседа о новинках в литературе, живописи и кино протекала за столом. «Как много в горке стояло посуды! – вспоминала Лиля. – Я покупала ее так: „Дайте, пожалуйста, три дюжины самых дешевых стаканов“. Или „тарелок“. Ведь к нам ходило так много людей! В столовой каждую неделю было собрание „Нового ЛЕФа“, ставили стеклянный бочонок с крюшоном, я делала бутерброды. Водку не пили, и пьяных не бывало никогда». Домработница Аннушка пекла изумительные круглые пирожки, щедро раздаваемые хозяйкой, которая предлагала их гостям со словами: «Кому пирожок?» – и бросала желающим через стол.
Как-то на одном из вторников в Гендриковом переулке между раздачей пирожков чуть не случилась драка: обсуждался кинофильм, в адрес которого гости произнесли немало критических слов. Вдруг выяснилось, что сценарий картины написал Шкловский. «Он стал грубо огрызаться. Тогда Лиля Юрьевна предложила вместо сценария Шкловского обсудить любой другой плохой игровой сценарий. Шкловский неожиданно подскочил, как ужаленный, и закричал: „Пусть хозяйка занимается своим делом – разливает чай, а не рассуждает об искусстве!“» – передавал Лилин муж Катанян.
Приходили иностранцы, в 1927 году их было слишком много – отмечался первый юбилей советской власти, а в Гендриков переулок попал мексиканский художник Диего Ривера, запомнивший, как было жарко в квартире от энтузиазма присутствовавших. Здесь он встретил американца Теодора Драйзера.
Как и в первом Лилином салоне, праздники в Гендриковом переулке не обходились без маскарадов. Так, известен маскарад 1929 года, поводом для которого послужила выставка Маяковского «20 лет работы». Правда, состав участников был несколько иной: не только уцелевшие футуристы, но и новые друзья – сотрудники ГПУ «Горб, Сноб, Горожанин и Яня с женами», турецкий поэт Назым Хикмет, а также несколько представителей творческой интеллигенции. Режиссером действа выступит Мейерхольд, захвативший с собой «костюмы: жилетки, парики, шляпы, шали, накладные бороды, маски и прочую театральную бутафорию». Маяковскому досталась огромная козлиная голова из папье-маше, надев которую он оседлал стул и принялся громко блеять, изображая рогатое животное, по какой-то нелепой причине олицетворяющее у людей понятие адюльтера. Впрочем, выбор вполне логичный: именно в этот вечер Лиля не сводила глаз со своего очередного любовника – славного сына Советской Киргизии, председателя Совнаркома этой среднеазиатской республики товарища Юсупа Абрахманова. Похоже, роль козла отпущения стала для Маяковского последней – в следующем, 1930 году поэт застрелился. Чекистов жизни лишили чуть позже…
Следующий салон Лили Брик возник уже по другому адресу – в кооперативном доме № 3 в Спасопесковском переулке, куда они с Осипом переехали в 1930 году. Место застрелившегося в апреле Маяковского (иронично, что он успел внести лишь первый взнос в кооператив) в этом тройственном союзе занял будущий комкор Виталий Примаков, активный участник Гражданской войны. На двери трехкомнатной квартиры красовалась почти такая же табличка, что и в Гендриковом, только с иной фамилией. Некоторых это покоробило, например Варлама Шаламова, который в 1935 году пришел в Спасопесковский переулок: «Почему-то было больно, неприятно. Я больше в этой квартире не бывал».
Несмотря на свою молодость, Примаков получил известность как талантливый военачальник: в 1919 году в двадцать один год от роду он уже командовал дивизией Червонного казачества, отличавшегося особой непримиримостью к врагам революции. Сталин ценил Примакова, имевшего хорошие перспективы продвижения по службе. В 1930 году он служил военным атташе в Японии. «Мы прожили с ним шесть лет, – вспоминала Лиля, – он сразу вошел в нашу писательскую среду. Он и сам был талантливым писателем, достаточно прочесть хотя бы его рассказы в „Альманахе с Маяковским“. Примаков был красив – ясные серые глаза, белозубая улыбка. Сильный, спортивный, великолепный кавалерист, отличный конькобежец. Он был высокообразован, хорошо владел английским, блестящий оратор, добр и отзывчив. Как-то в поезде за окном я увидела крытые соломой хаты и сказала: „Не хотела бы я так жить“. Он же ответил: „А я не хочу, чтобы они так жили“».
Спасопесковский пер., 3. Фото 2024 г.
Отлично владевший словом, Примаков интересно писал о странах, где ему выпало побывать: Китае, Афганистане, Японии. С новым мужем Лиля вела кочевую жизнь, разъезжая по местам его военной службы. Новый брак поставил ее в иное, более высокое положение, чем раньше. Из музы поэта она стала генеральской женой. Изменился и круг общения: в Спасопесковском стали бывать друзья мужа – Тухачевский, Уборевич, Якир. Изменилась и среда общения, привлекавшая новых персонажей и отсекавшая тех, кто в нее не вписывался.
