Энн из Зелёных Крыш - Люси Мод Монтгомери
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не могу передать, как я вам обязан, – сказал Мэтью, – вот только… не знаю, как сказать… кажется, сейчас носят немного другие рукава… не такие, как раньше. И если я не прошу слишком многого… я бы хотел, чтоб они были… в новом стиле.
– Ну конечно. Могли бы и не говорить, Мэтью. Я сошью платье по последней моде, – обещала миссис Линд. А когда Мэтью ушел, прибавила: – Наконец бедная девочка будет одета во что-то приличное. Просто смехотворно одевает ее Марилла. Другого слова нет. Я много раз собиралась ей это сказать, но держала язык за зубами, понимая, что Марилле мой совет не понравится. Ей кажется, что она больше меня знает о воспитании детей, хоть и старая дева. Впрочем, так обычно и бывает. Люди, которые вырастили своих детей, знают, что в мире нет такого доступного и быстрого метода воспитания, который подошел бы каждому ребенку. А те, которые не имели детей, полагают, что воспитание – дело такое же простое и легкое, как тройное правило в математике – просто подставьте три числа в соответствии с правилом, и результат найден. Но плоть и кровь не поддаются арифметическим расчетам – вот в чем ошибка Мариллы. Думаю, одевая девочку в такую простую и темную одежду, она стремится приучить ее к скромности, но возможен и противоположный результат: в ребенке может развиться зависть и чувство неудовлетворенности. Ведь Энн не может не видеть разницу между ее одеждой и одеждой других девочек. И надо же, именно Мэтью обратил на это внимание! Похоже, мужчина, проспав шестьдесят лет, наконец, пробуждается.
Последующие две недели Марилла чувствовала, что Мэтью что-то задумал, но не могла догадаться, в чем дело, пока в Рождественский сочельник миссис Линд не принесла новое платье. Марилла в целом держалась хорошо, хотя, похоже, и не поверила дипломатическому объяснению миссис Линд, что она взялась сама шить платье, так как Мэтью боялся, что Энн раньше времени обо всем узнает.
– Так вот почему у Мэтью последние две недели был такой таинственный вид и необъяснимая улыбка на лице, – сказала Марилла несколько натянуто, но снисходительно. – Я так и знала, что у него на уме какое-то озорство. Сама я не считаю, что Энн нужно новое платье. Я сшила ей осенью три добротных, теплых платья – больше уже чересчур. На эти ваши рукава пошло столько материала, что хватило бы еще и на блузку. Это только подогреет тщеславие Энн, а она и так достаточно тщеславна. Надеюсь, теперь она успокоится, а то прямо с ума сходила по этим глупым рукавам, стоило им только войти в моду. Но, высказавшись в первый раз, она больше о них не заикалась. А рукава тем временем становились все пышнее и пышнее – до смешного; они смотрятся, как воздушные шары. Если это и дальше будет так продолжаться, скоро в платьях с такими рукавами придется входить в дом боком.
Утро Рождества накинуло на мир прекрасный белоснежный покров. Декабрь стоял достаточно теплый, и люди готовились к «зеленому» Рождеству, но за одну ночь нападало столько снега, что он полностью преобразил Эйвонли. Восхищенными глазами взирала Энн на эту красоту из заиндевевшего окошка своей комнаты. Ели в Зачарованном Лесу стояли в пушистом белом наряде, березы и дикие вишни накинули на себя жемчужные бусы, пашни затянул неровный снежный покров, а морозный свежий воздух был упоительно бодрящим. Энн с пением сбежала вниз по лестнице – ее голосок звенел по всему дому.
– Веселого Рождества, Марилла! Веселого Рождества, Мэтью! Какой прекрасный Рождественский день! Я так рада, что выпал снег. Без него Рождество уже не то. Мне не нравится Рождество без снега. Его еще называют «зеленым», но оно никакое не зеленое, а коричнево-серое, унылого-преунылого цвета. О, что это, Мэтью? Неужели это мне? О, Мэтью…
Мэтью робко извлек платье из бумажной упаковки и протянул Энн, бросив примирительный взгляд на Мариллу, которая, как бы ничего не замечая, наполняла чайник, однако искоса, с заинтересованным видом следила за происходящим.
Энн взяла платье и замерла в благоговейном молчании. Оно было прекрасно – красивая, мягкая, коричневая «глория» переливалась, как шелк; гофрированная юбка с изысканными рюшами и лиф модно задрапированный с оборкой из тонкого кружева у шеи – радовали глаз. А рукава – они придавали платью особый шик! Манжеты на локтях, а над ними два восхитительных пышных рукава, разделенные оборками и ленточками из коричневого шелка.
– Это подарок тебе на Рождество, Энн, – робко произнес Мэтью. – Что такое… что такое, Энн? Тебе не нравится? Ну будет… будет…
Глаза Энн были полны слез.
– Очень нравится! О, Мэтью! – Энн положила платье на стул и стиснула руки. – Оно – само совершенство. Я не знаю, как вас благодарить. Только взгляните на эти рукава! Мне кажется, что я сплю и вижу прекрасный сон.
– Ну хорошо, а теперь давайте завтракать, – вмешалась Марилла. – Должна сказать, Энн, что я не видела необходимости в новом платье, но это подарок Мэтью, и постарайся его беречь. Там еще лента для волос – ее оставила для тебя миссис Линд. Она коричневая – в тон платью. А теперь садись за стол.
– Уж не знаю, смогу ли я сейчас есть, – восторженно произнесла Энн. – В такой волнующий момент завтрак кажется такой обыденной вещью. Смотреть на это платье – для меня уже пир. Как я рада, что пышные рукава не вышли из моды. Мне кажется, я не пережила бы, если б не успела походить в платье с такими рукавами. Осталось бы чувство неудовлетворенности. Как мило со стороны миссис Линд подарить мне ленту. Теперь я обязана быть очень хорошей девочкой. В подобный момент мне жаль, что я не образцовый ребенок, и я каждый раз даю себе обещание, что впредь им буду. Но как трудно его выполнить, когда вокруг столько соблазнов. Но теперь я приложу все усилия, чтобы не сорваться.
После «обыденного» завтрака все увидели на заснеженном бревенчатом мосту Диану – веселую, маленькую фигурку в малиновом пальто. Энн побежала вниз по склону навстречу подруге.
– Счастливого Рождества, Диана! Какое чудесное Рождество! Я тебе покажу сейчас что-то необыкновенное. Мэтью подарил мне прекраснейшее платье с самыми пышными рукавами на свете. Ничего лучше я и представить не могла.
– У меня для тебя тоже кое-что
