Время химер - Бернард Вербер

Солдатам приказано сдерживать толпу.

Алиса, проводившая в зал Ариэлей и Офелию, обращается к Бенджамину:

– Надеюсь, все будет хорошо…

– У тебя есть гарантия – обещание самого президента Легитимуса. Я его хорошо знаю, мы давно работаем вместе. Он всегда верен своему слову.

Алиса хмурится, ее не покидает скепсис.

– И потом, у тебя есть я. Вспомни, чему нас учили на университетских лекциях по социологии: все политические и профессиональные взаимоотношения опираются на доверие. Необходим механизм взаимной выгоды, нужно доказать, что сотрудничать выгоднее, чем враждовать.

Они наблюдают издали за Ариэлями, утоляющими голод. Некоторые еще не согрелись и кутаются в одеяла.

– Ну вот, все в тепле. Приглашаю тебя ко мне в гости, поужинать. Уверен, нам есть что друг другу рассказать, – говорит Бенджамин Уэллс. Он явно еще не может в полной мере осознать, что его подруга вернулась из космоса и стоит перед ним.

– Со мной моя дочь Офелия и…

– Дочь? У тебя дочь?! – Сюрпризам нет конца. – Не пойму, как ты…

Алиса указывает на хрупкую бескрылую фигурку, выделяющуюся среди Ариэлей, и зовет Офелию к себе.

– Познакомься, это наш благодетель и спаситель Бенджамин Уэллс.

– С какой стати «благодетель»? – недоверчиво осведомляется девушка с сиреневыми волосами.

– Он стоял у истоков проекта «Метаморфоза». Он тогда был министром науки и распределял средства. А сейчас Бенджамин перетянул на нашу сторону президента Легитимуса, когда тот колебался, принять нас или нет. Главное, он мой друг.

– Чрезвычайно рад с тобой познакомиться, Офелия, – говорит Бенджамин.

Офелия молча кивает, она еще настроена скептически.

Скорее всего, для нее он тоже ретроград.

Предупредив Гермеса, они втроем уходят из спортцентра. Бенджамин ведет гостей по пустынным улицам деревни к большому бревенчатому шале с заснеженной крышей, из его печной трубы поднимается дымок.

Внутри женщин ждет забытая роскошь: широкие диваны с меховыми накидками, фотографии Валь Торанса 2020-х годов на стенах.

– Таким был довоенный мир? – спрашивает Офелия, не знавшая, как раньше выглядела лыжная база.

Все это мы потеряли…

– Я угощу вас местным деликатесом, – обещает Бенджамин, надевая фартук с надписью «Я шеф-повар». – Савойское фондю! Кладите свои вещи и садитесь за стол.

– Можно нам поучаствовать? – умоляет Алиса. – Я так давно не видела настоящую кухню!

Они достают вместе все необходимое: сыр, белое вино, мускатный орех, дольку чеснока, перец, гренки, яйцо. Алиса все это нюхает и нежно гладит, как драгоценности.

– Могу только гадать, что вам пришлось пережить, какие лишения выпали на вашу долю! Мы здесь ни в чем не знаем недостатка, повезло, что вы нашли нас.

Алиса улыбается, Офелия внимательно разглядывает все продукты.

– Теперь, в спокойной обстановке, – говорит ученая, – объясни мне, как довоенное французское правительство очутилось на этой горнолыжной базе.

Бывший министр науки качает головой.

– Когда разразилась Третья мировая война, большинство министров сумели спрятаться в бункере под Елисейским дворцом, в знаменитом штабе «Юпитер». Как ты, возможно, знаешь, это командный пункт на глубине семидесяти метров под землей. Его построили в 1940 году и потом постоянно модернизировали и расширяли. Когда вспыхнула индо-пакистанская война[52], президент почувствовал, что скоро ситуация выйдет из-под контроля и что разрушения будут несравнимы со всем, что бывало в прошлом. Он предложил укрыться там всем членам правительства с женами и детьми, а также многим генералам, старшим офицерам и нескольким сотням солдат, выбранным по жребию. Всего нас было девятьсот человек.

Бенджамин уменьшает огонь под котелком, по кухне распространяется волшебный запах плавящегося сыра.

– Там мы и ждали, пока все успокоится.

– Девятьсот человек в штабе «Юпитер»? Нелегко было, наверное, сидеть столько времени в бункере?

Бенджамин улыбается.

– Достоинство военных в том, что они умеют организовывать жизнь в коллективе.

Держу пари, обстановка там сильно отличалась от Новой Ибицы… Никогда не забуду музыку, загорелых людей, гавайские рубахи на фоне намалеванных на стенах кокосовых пальм…

– Нашим спасением стала дисциплина. Президент приказал всем ежедневно мыться и бриться. Вроде бы мелочь, но если бы мы заросли грязью, то все быстро вышло бы из-под контроля.

Создание негэнтропии там, где был риск энтропии.

– Мы вели в штабе «Юпитер» почти что нормальную жизнь. Превратили местный лазарет в ясли и школу. Заключались браки, регистрировались разводы, рождались дети, кто-то умирал, кто-то старел. Министр экономики следил за запасами провианта. Мы бы продержались там еще лет пятьдесят. За сохранение порядка отвечал министр внутренних дел, за урегулирование споров – министр юстиции. Министр экологии следил, чтобы мы производили как можно меньше отходов, министр по делам женщин – чтобы мужчины наравне с женщинами занимались домашним хозяйством. Даже проводили президентские выборы – не пренебрегать же традицией! На них раз за разом побеждал Легитимус.

Бенджамин проверяет пальцем густую массу и добавляет соль.

– Лично я время от времени выбирался в защитном комбинезоне на поверхность, замерял уровень радиации. Чинил на крыше Елисейского дворца спутниковую антенну. С ее помощью мы наладили связь с военным спутником и стали получать сведения о происходящем вокруг нас. Мы фиксировали электронное излучение, объяснением которому могла быть только продолжавшаяся кое-где человеческая деятельность, но установить контакт с выжившими никак не получалось. И вдруг я вспоминаю Валь Торанс, защищенный в силу своего расположения, лежащий в своеобразной чаше, в окружении гор, служащих заслоном. По информации, сохранившейся в памяти спутника, до этого района не дошло ни одно радиоактивное облако – во всяком случае, опасное. Получилась мирная гавань, уцелевшая чудесным образом шкатулка, которую миновали все бури…

– Как насчет электромагнитной активности в парижском районе, близ «Форум Ле-Аль»? Оттуда до твоего бункера рукой подать. Думаю, армия планировала реквизировать в случае войны местные подземелья, – перебивает его Алиса.

– Мы решили уйти из разрушенного Парижа и все начать с нуля в этом далеком, здоровом, чистом месте.

– Там, между прочим, нашла убежище я. Там родилась моя дочь, там появились мои химеры. Но продолжай свой рассказ, моя история такая длинная, что на нее ушло бы несколько вечеров.

– Как скажешь… Словом, я засек в Валь Торансе электромагнитную активность, свидетельство человеческой жизнедеятельности, – продолжает Бенджамин. – Президент приказал всем эвакуироваться из штаба «Юпитер» сюда, в горы. Все натянули противорадиационные комбинезоны и сели в здоровенные армейские вертолеты для транспортировки войск, стоявшие с самого начала войны в прочном ангаре; их еще тогда додумались набить всяческой техникой, оружием и всем необходимым для выживания. Здесь, в Валь Торансе, мы действительно нашли оставшееся невредимым местное население, целую тысячу человек.

– Они не испугались при виде вооруженного десанта?

– Как ни странно, то, что мы прилетели в военной форме и вооруженные до зубов, их, наоборот, приободрило. А