История Саудовской Аравии - Алексей Михайлович Васильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Особенно тяжело гнет централизованного государства чувствовали на себе могущественные кочевые племена. Многие бедуины, никогда не знавшие налогов, платили обязательный закят лишь под угрозой суровых репрессий и часто восставали. Бедуины всегда были готовы сбросить ваххабитское ярмо, они признавали ваххабизм лишь внешне, отмечал И. Буркхардт149. Военная добыча могла как-то компенсировать уплату налогов, потерю доходов от различных видов хувы, но в случае прекращения успешных набегов бремя централизованного государства становилось невыносимым.
Налоговая эксплуатация, поборы и штрафы в некоторых случаях перекрывали преимущества безопасности и стабильности. Тогда целые племена и провинции отказывались платить подати150. Каждый год Сауд совершал несколько походов не только против неподчинившихся окраин полуострова или провинций Османской империи, но также против бунтовавших племен и областей своего государства.
Внутри государства Саудидов шел процесс дальнейшего углубления имущественных различий. Разбогатевшая на завоевательных войнах центральноаравийская аристократия все больше отдалялась от простых кочевников и крестьян, приобретая вкус к роскоши. Углублялся разрыв между ваххабитской пропагандой, обращенной к народу, и образом жизни знати.
Дальние походы отрывали недждийских крестьян от сельскохозяйственных работ, отнюдь не всегда вознаграждая их военной добычей. Необходимость для части оседлых жителей выплачивать помимо закята арендную плату феодалам (иногда непосредственно семейству Саудидов) или государству создавала основания для недовольства.
Уменьшение заинтересованности знати в существовании централизованного государства после прекращения экспансии, недовольство рядовых бедуинов и кочевой аристократии властью Саудидов, разочарование в диръийских эмирах и ваххабизме крестьян-земледельцев – все это были объективные, независимые от воли правителей предпосылки распада централизованного аравийского государства. Они существовали в потенции и могли проявиться лишь через некоторый, может быть достаточно длительный, промежуток времени. Однако ряд политических и экономических мер, продиктованных диръийским эмирам узким фанатизмом, усугублял трудности их государства и ускорял его разложение.
Для внутренней торговли в Диръийском эмирате сложились благоприятные условия. Однако во внешней торговле положение было противоположным. Непримиримый фанатизм ваххабитов заставил их прервать торговые связи с «многобожниками», которыми были для них все неваххабиты. До 1810 г. была запрещена торговля с Сирией и Ираком151. Если какого-либо купца захватывали на дороге, ведущей к «многобожникам», то конфисковали все товары152. «Преступлением, которое Сауд должен был наказывать особенно часто, были связи арабов с еретиками, – писал И. Буркхардт. – При введении ваххабитской веры были даны самые ясные приказы, запрещающие все связи между ваххабитами и другими нациями, которые еще не приняли нового учения. Было сказано, что одна лишь сабля может быть использована в споре с ними»153. Легко представить себе, какой страшный удар наносился по экономической жизни отдельных областей в случае буквального проведения в жизнь фанатичных распоряжений.
Однако экономические потребности были сильнее волюнтаристских решений, слепого фанатизма. Бадия-и-Леблих справедливо писал: «Время заставит этих людей понять, что Аравия не может существовать без торговых связей и паломников. Необходимость заставит их ослабить эту нетерпимость по отношению к другим нациям»154.
Торговля Аравии с «многобожниками» сократилась, но продолжалась. В пору крайнего обострения отношений с Египтом, Ираком, Сирией торговля хлебом не прекращалась155. Сами ваххабиты продавали захваченные драгоценности в Индии156. Сделав тщетную попытку установить «самоблокаду» Аравии, но оказавшись не в состоянии обойтись без торговли с «многобожниками», диръийские эмиры нанесли ущерб своему авторитету.
Для Хиджаза политика ваххабитов оказалась особенно разрушительной. Самый тяжелый удар был нанесен прекращением доступа большинства паломников из Османской империи. Бедуины перестали получать плату за проход караванов по своей территории и за предоставление вьючных животных. Многочисленные профессиональные нищие, гиды, разнообразные служители мест культа лишились доходов. Священным городам перестали поступать ежегодные дары султана157. В результате «население Мекки и Медины, – писал аль-Джабарти, – перестало получать то, чем оно существовало: милостыню, съестные припасы и деньги. Взяв жен и детей, они покинули родные места; остались лишь те, для кого эти доходы не служили источником существования. Ушедшее население направилось в Египет и Сирию, а частью – в Стамбул»158.
Ваххабиты установили порядок и безопасность на дорогах в Хиджазе, и торговцы более не опасались разбойничьих нападений. Торговля между Хиджазом и Недждом осуществлялась беспрепятственно. В период уменьшения потока паломников это помешало росту цен. Когда в течение пяти – шести лет в Аравии свирепствовал голод, вызванный страшной засухой, в Хиджаз все-таки поступало продовольствие из других стран. Но посреднические операции и продажа товаров во время хаджа были главными видами торговли в Хиджазе, а они пострадали больше всего. Сократился транзит товаров через Джидду, так как резко уменьшилось число паломников, для которых и привозились многие товары, а торговцы кофе и индийскими тканями не решались появляться в порту, ибо к ним относились как к «многобожникам». Пришла в упадок торговля с Египтом. Все это почувствовали на себе не только богатые купцы, но и простой люд Джидды, Мекки и других городов, так как и он был связан с торговлей. Многие были разорены. Джидда обезлюдела, в ней стали разрушаться дома159.
Диръийские правители отменили различные несправедливые поборы и не допускали вымогательств со стороны шерифа Мекки или аги Медины. Зато они ввели в районах, не подчиненных непосредственно шерифу, обязательный закят. Можно представить себе чувства бедуинов или жителей Медины, потерявших доходы от паломников, да еще вынужденных платить налоги. Шерифу Мекки были оставлены его доходы. Но насколько они сократились с уменьшением потока паломников, упадком торговли, запрещением собирать пошлины с купцов-ваххабитов, не говоря уже о том, сколь тягостна для него была потеря политической независимости!
Участие в походах вовсе не прельщало жителей Хиджаза, привыкших добывать себе питание и деньги более легкими способами. Достаточно сказать, что мединцы, владевшие лошадьми, немедленно их продали, чтобы избежать призыва в войско ваххабитов160.
Строгие, «пуританские» нравы, введенные в Мекке, противоречили обычаям и понятиям ее жителей. Принадлежность к священному городу создавала у мекканцев чувство превосходства над всеми прочими мусульманами, что предоставляло им готовые оправдания для некоторой распущенности. В Мекке до ее захвата ваххабитами существовали целые кварталы проституток, даже плативших налог со своей профессии. Была распространена педерастия. Спиртные напитки продавали чуть ли не у ворот Каабы, и пьянство не было редкостью161. Новые порядки могли вызвать одобрение набожных улемов и искренне верующих, но для большинства жителей были тягостны. Также тягостным было чувство униженности из-за подчинения недждийцам впервые за многие столетия.
Все эти факторы экономического, политического, психологического порядка создавали в Хиджазе обстановку вражды и ненависти к ваххабитам. Их авторитет и власть держались лишь на военной силе.
Достаточно
