Радиоактивный ветер - Алексей Колентьев

Я встал и, вскинув автомат, на всякий случай дал очередь по разметавшимся по прибитой и выжженной взрывом земле телам. Радист был мёртв, один из бойцов и тот, кого я про себя определил как командира подразделения, подавали признаки жизни. Спец, с которым я пострелялся, лежал не шевелясь. Медленно и осторожно я подошёл на пять метров. Осмотрелся и стал обыскивать тела. Оружие сразу отбрасывал как можно дальше. Особое внимание уделяя карманам разгрузки и контейнерам, закреплённым на корпусах боевых костюмов. Дал команду тоном «все ко мне» и встал так, чтобы видеть обоих подраненных пленников. Системы самоуничтожения я не обнаружил, инъекторы на случай впрыска ядов просто выдрал с «мясом» проводов. Оба спеца были серьёзно ранены. Боец был сильно контужен, а «командир» получил два проникающих ранения в область торса, скорее всего печёнку зацепило и лёгкое прострелено, полчаса жизни от силы. Второй может и выживет, только вот будет ли соображать нормально — большая загадка природы.

Подошли мои парни, все вроде целы, только Михай ощутимо припадал на правую ногу и мотал головой. Видимо, кто-то из штурмовиков успел кинуть «гостинец». Только Тихон куда-то запропастился, видимо восприняв мою команду прикинуться ветошью слишком близко к сердцу.

— Михай, ты как?

— Ляжку прострелил, гад, — румын указал стволом карабина на мёртвого спеца, — Да вот ВОГу закинули, не слышу левым ухом ни черта. Но идти и драться смогу.

— Норд, посмотри что с ним, перевяжи если надо и отдыхайте. Всем осмотреть оружие и отдыхать десять минут. Пока я побеседую с нашими попутчиками…

— Командир, — Это неугомонный латыш тронул меня за рукав, — Дай «слонобой» заценю, штука больно любопытная, а?

— Только быстро и после осмотра личного оружия. Потом догонишь нас.

— Понял. Спасибо, командир. — И шустро убежал к стене средней развалюхи, где Михай уже опустился на землю и расстёгивал комбез.

— Андрон! — Наш новичок показал себя хорошо и держался бодро, несмотря на усталость последних дней и немалый стресс. — Бегом в погреб за грузом, твоя ответственность, не забыл? Как там в эфире, скинь общую обстановку как с Сажей разберёшься. Коля, — теперь я обратился к пулемётчику, — Долго возился, в следующий раз может так не повезти. На тебе сбор трофеев, собери всё, скидай в погреб и кинь пару гранат, как уходить будем. Трупы тоже приберём, но жечь не будем — дым заметят, если не одни они были. Сейчас я с гостями потолкую и всех вместе в сарай, где Сажа сидел скидаем и заминируем. Чтобы нашедшие сильно находке не радовались… Нефиг другим подарки дарить… Всё, в темпе работаем! Пока ещё кто-нибудь не пришёл.

Пленный боец для разговора не годился, контузило его знатно: взрыв произошёл практически у него под ногами, менее чем в полуметре. Экзоскелет спас парню жизнь, но не рассудок, заглянув в его сознание, увидел только мешанину из образов недавнего боя и какие-то детские воспоминания. Командир же был в сознании, но жизнь быстро покидала тело, из-за отключённого инъектора коагулянты не успели плотно закрыть раны и кровь медленными, сильными толчками прорывалась сквозь ошмётки медицинской «пены», впитываемая тканью одежды. Сковырнув замок, удерживающий манжету шлема, снял и отбросил чуть погнутый «горшок» в сторону. Экзоскелет вообще сыграл с майором и его бойцом скверную шутку: после того, как я обрезал тросы сервоприводов, оба пленника оказались парализованы, даже связывать не пришлось.

— Здравия желаю, товарищ майор. То-то чувствую, что почерк знакомый.

Когда говорят, что мир тесен, то не имеют ввиду малый размер земного шара, скорее, что люди одной профессии и склонностей могут пересечься в определённой точке мира с большей долей вероятности, нежели те, кто не имеет таковых. Так война манит и собирает вместе людей казалось бы разошедшихся уже навсегда и не питающих друг к другу ни особой вражды, ни ненависти, ни вообще каких-либо неприязненных чувств. На сей раз мне довелось столкнуться с майором Коваленко из разведбата одной знаменитой бригады «Войск Дяди Васи». Пару раз мы работали в одной горной республике вместе, но чаще я только страховал действия группы майора. Коваленко был мастер на всякие подлянки и «чехи» его просто ненавидели и боялись. Стычек особых меж нами не происходило, не считая одного случая. Тогда ему и мне совместно приходилось разнимать озверевших от водки бойцов, не поделивших обычный «спальник». Как это водится, за обоих скандалистов вписались друзья и потасовка приняла массовый характер, где повода для драки уже никто толком не помнил. Мы с Ковалёвым тогда дрались спина к спине, пока нам обоим это не надоело и я не достал АПБ со свинченным «тихарём» и просто дал пару выстрелов в воздух, пообещав прописать следующую пулю в лоб тому, кто не успокоится. Помогло. Только сам майор потом полез ко мне с выяснениями. Победила молодость: мне удалось взять десантника на болевой, потом выпили мировую и разошлись. Не думал, что тот мелкий инцидент может иметь столь бурное продолжение, там, за «колючкой» всё обошлось ровно. Сейчас бледный и умирающий, Ковалёв представлял собой удручающее зрелище. Я присел на корточки так, что наши лица разделяло не более полуметра.

— Что скажешь, майор?

— Васильев… Нужно было сразу тебя пристрелить…

— Так что же помешало, товарищ майор? Поводок натянули слишком сильно и приказали взять живьём? Непрофессионально, Леонид Михайлович, со мной такой номер не проходит, вы-то должны были запомнить.

— За живого… — Майор забился в приступе кровавого кашля, выхаркивая ошмётки разорванного нутра себе на грудь, — Предложили больше втрое… Почти всё получилось…

— Старик Хоттабыч в таких случаях говаривал, что чуть-чуть не считается. Кто заказал, можете рассказать или дальше танцевать будем?

— Не выйдет… Я почти труп… А если буду молчать, жена получит компенсацию… Нет, Васильев, не договори… — Новый приступ кашля сделал лицо майора, почти синим, — Не договоримся, помолчу лучше…

— Не думаю. Все мы чему-то учимся. Я вот тоже кое-что новое узнал, уже здесь. Пытать тоже можно по-разному, только на этот раз жена точно ничего не получит. Давай так: говоришь всё, и я сам перечислю деньги твоей семье; молчишь — узнаю, что хочу и так, но тогда твои родственники ждут милости от твоего нанимателя, а он тебя кинул, майор. Зверски кинул. Время у тебя на исходе, что решаешь?

— Нет. — Сказано это было твёрдым голосом, но лицо дрогнуло. У обречённых людей, а тем более у умирающих и знающих этот факт наверняка, очень сильно обостряется интуиция. Поэтому майор точно чувствовал, что я действительно знаю способ вынуть из него то, что мне было нужно.

— Ну, тогда извини. Время поджимает, поэтому без нежностей: нет времени на психологические этюды. — Я достал пистолет и дважды выстрелил в голову контуженого бойца. Помочь ему всё равно было уже нельзя, бросать же скорбного разумом на съедение падальщикам мне не хотелось. Тот испустил тихий, еле слышный выдох, какой бывает только у умирающих и так и остался сидеть, удерживаемый конструкцией костюма.

Потом я просто стал слой за слоем снимать память майора и… Наткнулся на стену огня… Опалило. Но Дар выручил и на этот раз… Как сквозь смертельный жар, я пробирался сквозь грамотно поставленную блокаду и… увидел незнакомого человека в полевой натовской форме дорогой, офицерской, но без привычных знаков различия. Седые, собранные в хвост волосы. Кустистые брови, глубоко посаженные серые глаза смотрели пронизывающим, проницательным и неприятным взглядом. Он что-то говорил:

«… — Леонид, наши цели вас волновать не должны. Этот человек взял то, что принадлежало нам и вот уже несколько месяцев носится по Зоне, постоянно мешая нам работать. Если вы вернёте то, что он украл, и принесёте нам, вы и ваша семья ни в чём не будете нуждаться до конца дней своих. В знак доброй воли, на ваш счёт будут переведены солидные активы уже завтра. Так мы договорились…

Этот голос… Я помнил этот голос… Лес… Расстрелянный конвой и двое наёмников, получающие инструкции по рации:

— Восьмёрка, что у вас?..»

Вот оно значит как! Всё это время я играл против «Монолита». Нашивки на куртке «хвостатого» работодателя явно на это указывали. Им нужен Ключ. Вот почему так трудно и весело живётся в последнее время… Закончив с майором и пристрелив бесполезного уже теперь ловца удачи, я поднялся с земли. Заметно шатало, кружилась голова, снова пошла носом кровь. Изматывает это дело. Да и словленные в броник две пули даром не прошли: «пятёрка» на таком расстоянии могла и пробить пластины, но обе воткнулись рядом, попав в нахлестный стык двух лепестков и застряли там, вогнув пластины внутрь и скорее всего синячина был здоровенный. Хотя армейские глушители и как следствие слабые, дозвуковые пули, это тоже шанс выжить в моём случае и шанс немалый. Будь на мне нечто более старое и лёгкое — сломанные рёбра как минимум…